Что доктор прописал…

Возвращаясь с Сельмаша в город, чувствуешь, что по правую руку происходит «что-то не то». Прежняя промзона, тяжелая, гнетущая, сегодня уходит в прошлое. Меняется сам взгляд на производственную площадку – в новом ракурсе больше света и цвета, теплоты и уюта. И производства возникают самые необычные.

В начале 1990-х годов группа молодых медиков и ученых-энтузиастов решила совершить свой переворот на рынке гомеопатических препаратов. Суть в том, что в то время гомеопатия была доступна не всем – препараты готовились только на заказ и продавались в специализированных аптеках. «Фармакологию малых доз» нужно было поставить на большой промышленный поток, как обычные таблетки.

Начальный успех компании «Материа Медика» превзошел все ожидания. К концу 1990-х годов был разработан целый ряд уникальных препаратов для взрослых и детей. Пришло и всероссийское признание: за разработку и внедрение в производство нового класса препаратов на основе сверхмалых доз антител сотрудники компании удостоились премии Правительства РФ в области науки и техники.

Кстати, о технике. Фармацевтическую отрасль часто ошибочно сравнивают с вредным химическим производством. Когда в Челябинске на промплощадке в Ленинском районе устанавливали оборудование и поточные линии, то первым делом запустили систему очистки воздуха в цехах - грязный воздух, примеси губительны для препаратов. В итоге и без того экологически чистый завод стал похож на лист дерева: вдыхает городской углекислый газ, выдыхает кислород…

Сегодня компания ведет активное сотрудничество с ведущими российскими и зарубежными научно-исследовательскими институтами, выпускает и продает более двадцати известных брендов. Перечислять их можно долго. Ограничимся лишь одним. Еще в 2002 году в «Материи Медика» появилась ныне известная всем родителям синяя коробочка с пингвиненком в красной шапочке – детский «Анаферон». И мы знаем, что делают его в Ленинском районе, на улице Бугурусланской…

Родники и водопады

Пореформенное время в России – это время творческого делового поиска. Люди искали себя в самых разных сферах, брались за самые нетривиальные идеи и, поднакопив капиталы, приступали к их реализации. По такому «жизненному сценарию» росла и развивалась на улице Новороссийской, в уголке за Трубным институтом, водная компания «Ниагара».

Ее основатель Олег Анатольевич Толмачев вспоминал, что всему виной стала… детская любовь к газировке: «Буратино», «Лимонад», «Дюшес». Обойти стороной автомат, который за три копейки наливал в стакан шипящую воду с сиропом, - это детская трагедия. Толмачев вернется к идее производить газированные напитки тогда, когда Челябинск захлестнут пакетики с шипучими порошками: «разбавил водой и выпил» - губы алели от химических красителей.

Первая линия розлива на заводе, где работало-то всего двадцать человек, выпускала 30 тысяч «полторашек» в смену. Уже тогда в ассортименте «Ниагары» были все классические советские напитки. Сегодня объемы увеличились на порядок.

«Эксперименты с газировкой» оказались увлекательным занятием – особенно, когда стали искать новое природное сырье. Выбор пал на натуральные таежные травы и ягоды, а у Толмачева появился партнер – Эдуард Селезнев, который создал на Дальнем Востоке предприятие по сбору и выращиванию трав. Результатом стал напиток «Таежный дар», не имевший аналогов в России.

- С нашим «Таежным даром» была занятная история, - рассказывает Олег Анатольевич. – Магазины не знали, куда нас ставить на полке: к минералке или соку? В аптеках – та же история. В итоге мы заняли место рядом со знаменитым бальзамом «Биттнер».

Чтобы стать водопадом, нужен свой источник. На «Ниагаре» такой искали более трех лет. Нашли у озера Касарги. Здесь когда-то был родник, из которого казаки воду брали, известный еще с XVIII века. Источник и вправду оказался удивительным - с большим содержанием кремния. В 2009 году появился в здешних местах и новый с иголочки завод по розливу воды. Вот только название воде дали не казачье, а тургеневское – «Бежин луг» - единственная марка на Урале, которой присвоена высшая категория качества…

Родом из Верхней Салды

Новое становится классикой, а классика постоянно обновляется. Именно это хорошо заметно на улице Новороссийской, в том числе и на «Металлке» - поселке при Челябинском заводе металлоконструкций.

Он появился на берегу озера Смолино осенью 1941 года – вместе с другими эвакуированными предприятиями, разгрузив свои вагоны с оборудованием также под открытым небом. Вот только эвакуированным он не был – на новую площадку завод был переведен из Верхней Салды, небольшого уральского городка возле демидовского Невьянска.

Историю этого перевода ветераны вспоминали с горечью. Завод носил название «Стальмост», его оборудование было закуплено в Америке, а первую продукцию он выпустил в 1936 году. По всем меркам – абсолютно новый завод, не имевший аналогов в стране, с уникальной на тот момент технологией поточного изготовления металлоконструкций. И вот эту красоту, снимаясь с места, пришлось паковать в эшелоны.

Причина перевода лежала на поверхности – в Челябинске разворачивалось огромное промышленное строительство, и металлоконструкции должны были «быть под руками». Позднее ЗМК заслуженно назовут «заводом заводов» - с его помощью отстраивались практически все ведущие предприятия района.

Горечь была еще и оттого, что значительная часть работников оставалась в Верхней Салде – люди обжились, обзавелись хозяйством, и не хотелось начинать все с чистого листа. Но те, кто приехал, были настоящим «золотым фондом». Среди них был уникальный человек, инженер от Бога Андрей Андреевич Абаринов, двигавший всю конструкторскую мысль молодого завода. Именно он настоял, чтобы завод выпускал не массовую продукцию, а сосредоточился на работе по индивидуальным проектам. Это и определит характер завода на десятилетия, а на ЗМК сложится одна из сильнейших конструкторских школ в стране.

Впрочем, в 1941 году эта школа размещалась в нескольких бараках на берегу…

Расти, как на дрожжах

Когда-то на месте поселка располагался детский пионерлагерь, уютный и вполне ухоженный. Это богатство в виде летних домиков и перешло заводу. В одном из них сразу открыли детский сад и ясли. Кстати, особенность того времени: в ясли приносили детей даже месячного возраста, грудничков, так как декретный отпуск матери давали только на один месяц.

Вместе с детьми родители передавали и детские карточки на питание. Как пишет в книге по истории завода К.А. Шишов, для каждого ребенка был сшит мешочек, в который складывали кусочки оставшегося хлеба. Как только у завода появится подсобное хозяйство, ежедневно будут выдавать по пол-литра молока на ребенка.

То, что все придется делать самим, было предопределено условиями военного времени. В заводских приказах, к примеру, посевная в подсобном хозяйстве приравнивалась к линии фронта. Выращивали картофель, капусту, огурцы, была и своя небольшая молочная ферма, построены теплицы. Практически все работники завода получали дополнительное питание.

Ближе к концу войны при заводе появится своя швейная мастерская, которая обеспечивала заводчан всем необходимым: от спецодежды, пальто, шапок до постельного белья и костюмов. Была и своя сапожная мастерская; по соседству прачечная и даже парикмахерская. А под Еманжелинском завод обзавелся собственной шахтой, которая обеспечивала и производство, и работников углем.

В 1944 году газета «Челябинский рабочий» восторженно писала, что на берегу озера Смолино развернулось большое индивидуальное строительство. Рабочие получали небольшие ссуды на начало строительства, а взаимопомощь давала возможность возводить дома в течение лета. Завод помогал стройматериалами. Только за одно военное лето заводчане самстроем воздвигали порядка двух десятков домов – поселок рос как на дрожжах.

Кстати, это далеко не фигура речи. При заводе запустили небольшую установку по переработке древесных опилок в дрожжи. Их добавляли в питание в заводской столовой. В итоге в отличие от других заводов удалось избежать дистрофии. Городские власти рекомендовали «дрожжевой метод» ЗМК другим предприятиям…

Реки и мосты

Как и у всех других, военные годы окажутся самыми напряженными. Завод жил «на казарменном положении»: в нескольких помещениях были установлены кровати, на которых и спали по очереди. Помимо бесконечной работы добавлялись неприятности. Например, в 1943 году целиком сгорел барак заводоуправления, а вместе с ним все чертежи, технический архив. Пришлось срочно посылать людей к заказчикам за новыми экземплярами технических проектов.

Кроме строительства промышленный объектов, завод не изменил своему историческому архетипу – строительству мостов. Это проявлялось в самых необычных ракурсах. Так, в 1943 году завод станет… участником форсирования Днепра – вернее, его сборные клепаные мосты для переправы пехоты и танков. На одном таком переходе через Днепр, где его ширина превышала километр, было установлено друг за другом 50 таких мостов-пролетов. Саперы справлялись с тридцатиметровыми пролетами с помощью канатов всего за три часа.

Каждый пролет проходил на заводе контрольные испытания. Однажды на одном из них в присутствии военных представителей при торможении танка на середине моста вдруг произошел разрыв нижнего пояса фермы, и танк упал в овраг. Подвел некачественный прокат. Началось следствие, а на заводе потом долго опасались повторений этого инцидента, тщательно проверяя качество поставок.

Сразу после войны десятки тысяч тонн челябинских конструкций ушли на восстановление разрушенных мостов, в том числе через Неман и Днестр. А в начале 1950-х годов неожиданный сюрприз челябинским металлистам преподнесет Волга. Нужен был мост, но не на века, а как раз наоборот – лишь на время строительства крупнейшей гидроэлектростанции в Европе: Волжской ГЭС.

Конструкторское решение было необычным. Чтобы доставлять грузы на строительство плотины, был предложен вантовый переход через Волгу. Опоры моста – пилоны весом 800 тонн – вознеслись на 130 метров. По мосту были протянуты четыре канатные дороги, которые в сутки перевозили до 20 тысяч тонн грузов. Когда строительство было закончено, вантовый переход разобрали, а его конструкции были использованы в Волгограде для городского висячего моста.

Мосты будут оставаться в портфеле заказов и позднее: под Воскресенском через реку Москву, в Уфе через реку Белую, в Новосибирске через Обь, на азиатском юге – через Амударью…

Великолепная пятерка

Историю предприятий можно излагать по-разному. На заводе металлоконструкций это решили сделать через директорские эпохи, установив вблизи проходной завода стену с пятью мемориальными досками с барельефами – наверное, единственный в области памятник директорам.

На рубеже пореформенных лет ветераны завода сделали неожиданное сопоставление директоров с выдающимися советскими хоккеистами. Так, первого директора Василия Павловича Пшеничного сравнили с Всеволодом Бобровым, «гением прорыва», как называл его поэт Е. Евтушенко. Вот и Пшеничный остался в памяти как волевой директор, гений производственного прорыва, когда сложнейшие изделия приходилось проектировать и воплощать в металле за считанные сутки. За все годы войны завод не допустил ни одного срыва производственных заданий.

Михаил Афанасьевич Попов, который возглавлял завод в 1950-е годы и провел его первую реконструкцию, запомнился острым критическим умом. Из-за этого и попадал в сложные коллизии между предприятиями. Например, при возведении атомного реактора на «Маяке», куда ЗМК поставлял свои конструкции, дерзнул высказаться о плохом качестве строительно-монтажных работ, после чего начались горячие разбирательства. Сравнивая Попова с трехкратным олимпийским чемпионом Анатолием Фирсовым, ветераны вспомнили нашумевший эпизод, когда Фирсов наперекор начальству решил сыграть в НХЛ – разбирались с хоккеистом на уровне ЦК партии и Министерства обороны страны…

Михаила Александровича Соседкова (1960-е годы) сравнивали с Владимиром Викуловым – талантливый хоккеист, двукратный олимпийский чемпион, он ушел из сборной страны пусть и на вершине славы, но внезапно для всех. Директора же также внезапно заберет Москва в одно из своих министерств.

Настоящей легендой Ленинского района и «Металлки» был Иван Андреевич Пихуля. Он начинал на заводе сменным мастером, затем начальником сварочного цеха – как раз в то время, когда вводилась автоматическая сварка взамен прежней клепки. В 1968 году он будет назначен директором. При нем на полную мощность заработало оборудование по сгибу кромки, кислородной резки металла, появился цех трубчатых конструкций и пролеты для покраски готовых изделий, что сразу вывело завод в лидеры отрасли. В последний год своей жизни Ивану Андреевичу в обход всех запретов удалось пустить большой бытовой корпус, где разместился учебный центр, техническая библиотека, кабинеты специалистов, конференц-зал.

Его, естественно, сравнивали с неугомонным Валерием Харламовым. Он мог появиться в цехах даже ночью. При нем будет снесен последний барак и начнется садовый бум - работники завода получали участки, а завод помогал с техникой, подведением водопроводных сетей, изготавливал емкости для воды.

Отдельной страницей стало строительство собственной базы отдыха на крутом берегу озера Еланчик в живописном бору. Рассказывают, что Иван Андреевич оказался в числе соавторов архитектурного проекта, лично вникая во все детали. Еще одной «изюминкой» оказалось подсобное хозяйство, где выращивали бычков и… гусей. Пихуля завел традицию, чтобы каждый работник завода получал гуся к Новогоднему празднику.

Его жизнь, как и жизнь Харламова, оборвется трагически. Осенью 1985 года он возвращался из Аргаяшского района на своей персональной «Волге». Был сильный гололед – накануне вечером прошел дождь, а ночью ударил мороз. Машину занесло навстречу бензовозу. Иван Андреевич только успел произнести: «Как же это?..»

Наконец, Виктора Яковлевича Бооса, руководившего заводом в сложные 1990-е годы, сравнят с легендарным вратарем Владиславом Третьяком – за умение «держать удар», защищая свою команду…

Олимпийский портфель

Успех строителей оценивается по их объектам. Даже беглого взгляда на «портфель заказов» ЗМК достаточно, чтобы ощутить «легкое оцепенение» от такого разнообразия.

- Начиная с 1950-х годов, мы получали множество интереснейших заказов, сложных и увлекающих своей новизной, - вспоминал А.А. Абаринов. – Это высотный корпус Московского университета и Дворец Съездов в Кремле, авиационные цеха и затворы волжских плотин, эстакады Братской ГЭС и станции московского метро. Добавить к этому конструкции для магнитогорских домен, прокатных станов металлургических комбинатов или сборочного корпуса по ремонту подводных лодок в Северодвинске – масштабы станут понятны.

Особым направлением станет изготовление радиобашен, а затем и телебашен. Первым ярким проектом стала телебашня в Тбилиси высотой в 270 метров. Будут башни в Риге, Самаре и Ташкенте. Наконец, челябинцы окажутся причастными к строительству самой знаменитой в стране башни – Останкинской. С берегов озера Смолино родом ее антенная часть.

Были и совсем необычные проекты. Например, челябинцы изготовили почти тысячу высокоточных щитов, расположенных по кругу диаметром в 600 метров – знаменитый радиотелескоп «Ратан» по заказу Академии Наук.

Совершенно особая тема – объекты к Олимпиаде-80 в Москве. На заводе это время до сих пор называют легендарным. Работать приходилось на сложнейших архитектурных объектах: спорткомплекс «Олимпийский», велотрек в Крылатском, конно-спортивная база в Битце, гостиничный комплекс в Измайлово. Кстати, здание велотрека в Крылатском с огромными, как у бабочки, крыльями до сих пор считается непревзойденным. А спортивная арена в Лужниках на тот момент являлась самой крупной в мире, вмещавшей 45 тысяч зрителей. Кстати, когда было состыковано последнее кольцо над ареной, тогдашний мэр Москвы Ю. Лужков восхищенно признался, что металлическая громада сделана с ювелирной точностью.

Будет еще несколько знаковых перекрытий: ажурное, светлое перекрытие Гостиного двора в Москве, перекрытие зала церковных соборов храма Христа Спасителя. Совершенно уникальной конструкцией станет купол вокзала в Самаре, где металлические фермы и арки одеты в зеркальное стекло. Немало будет сделано и в Челябинске. С участием завода металлоконструкций строились сложные в инженерном решении здания Дворца спорта «Юность», торгового центра, челябинского цирка, драматического театра, ледового дворца «Уральская молния».

В целом, «визитных карточек» в истории завода оказалось более, чем достаточно…

Вячеслав ЛЮТОВ, Олев ВЕПРЕВ. Вглядываясь в Ленинский. Екатеринбург. БКИ. 2015.

Фото: Артем Анисин, Татьяна Богина, Василий Долгошеев, Артем Зигануров, Евгений Клавдиенко, Андрей Лабаскин, Дмитрий Лесняк, Иван Навроцкий, Константин Севостьянов, Андрей Юдин

читать дальше: Вдоль кромки озера