Хочешь мира - готовься к войне

Предчувствие войны разливалось по стране волнами, хотя подобные настроения старались всячески пресекать. В тех же школах с 1940 года началась работа по организации в них госпиталей – на случай войны. На производстве дыхание войны чувствовалось еще отчетливее. Оборонный характер «Станкомаша», как и целого ряда первенцев индустрии, закладывался с самого начала. На Урале вообще многие предприятия – с «двойным дном». Мирная продукция – вывеска, «афиша»; военная, как и положено, - в тени.

Когда неизбежность войны стала очевидной, «Станкомаш», тогда еще завод № 78, был плотно включен в кооперацию по производству танков КВ, финальную сборку которых осуществлял ЧТЗ. В начале 1940 года вышло специальное постановление правительства, а перед будущим «Станкомашем» была поставлена весьма сложная задача – производство башен танков КВ со всей необходимой начинкой. Судя по тому, что первую башню завод выдал уже в августе 1941 года, эта работа, начатая заблаговременно, была проведена вполне успешно.

Также накануне войны на «Станкомаше» приступили к строительству мартеновских печей – дефицит мартеновской стали был весьма ощутим, а в Челябинске эту сталь не варили. Первая летка с мартеновской сталью была пробита ровно через месяц после начала войны – 22 июля 1941 года.

Военное строительство оказалось серьезным испытанием – для налаживания танкового производства нужно было смонтировать пресс мощностью три тысячи тонн. В мирных условиях на это ушло бы несколько месяцев, а здесь срок – 17 дней. «Это выходило за пределы всех инженерных расчетов и опыта, - вспоминали на заводе. – Напряжение было колоссальным. Именно поэтому пресс монтировали… молча. Из всех звуков – только лязг металла. Люди словно интуитивно, изнутри чувствовали, что им следовало делать – слова были не нужны…»

В августе 1941 года на завод приехал нарком танковой промышленности В.А. Малышев – принимать пресс. Одновременно с этим было отдано распоряжение свернуть производство станков и полностью переключиться на выпуск военной продукции. За одну ночь станкостроительный цех освободили от непрофильного оборудования. Теперь завод работал исключительно на Победу...

Индустриальный парк

Удивительным образом повторяется история. Современный индустриальный парк, объединяющий несколько крупных производств, который сегодня разворачивается на площадке «Станкомаша» стараниями Промышленной группы «КОНАР», как в зеркале отражает процессы, происходившие осенью 1941 года, - правда, без поправок на военное время.

Все челябинские заводы в первые месяцы войны принимали эвакуированные предприятия. «Станкомаш» принял больше всех – 23 завода. Благо, позволяла площадка, было, куда расти, одновременно оставаясь в едином производственном периметре. На завод были эвакуированы предприятия из Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Харькова, Донецка, Мариуполя. Эвакуированные предприятия, формально перестав быть самостоятельными заводами, тем не менее, сохранили структуру и технологическую взаимосвязь своих цехов, свои руководящие, производственные и инженерно-технические кадры, технологию изготовления, документацию, нумерацию деталей, шифры цехов и даже своё трудовое нормирование и трудовые расценки.

Такое количество предприятий объясняет многообразие номенклатуры изделий. В годы войны завод выпускал различные боеприпасы: бронебойные, фугасные; был «завязан» на выпуск «Катюш» - изготавливал направляющие для реактивных снарядов и сами снаряды. Кстати, снаряды и направляющие завод им. Серго Орджоникидзе освоил раньше, чем завод им. Колющенко. Под реактивные снаряды пришлось с нуля создавать и оборудовать специальный цех – работала здесь преимущественно молодежь и женщины.

Для удобства управления производством «Станкомаш» был поделен: завод № 200 занимался танковым производством, завод № 78 – всем остальным. В январе 1942 года была создана специальная комиссия по разделению заводов, которая провела инвентаризацию заводского имущества и затем в сжатые сроки перераспределила его, согласно технологическим процессам.

К слову, завод транспортного машиностроения № 200 всю войну работал без остановки. Большой вклад в развитие танкового производства внес директор завода № 200 Семен Капитонович Щербаков, бессменно руководивший заводом все годы войны. Выпускник лучшего в стране Института стали, он превосходно знал производство, пройдя все ступени от мастера до директора. За годы войны было освоено 11 моделей корпусов и башен, а завод стал единственным в стране, который изготавливал корпуса для тяжелых танков и артиллерийских самоходных орудий из комбинированной брони.

Бригада Агаркова

Война выплавляла характер человека и создавала легенды. В истории «Станкомаша» в годы войны одно имя прогремело на всю страну: Егора Агаркова, бригадира молодежной бригады электросварщиков. Такие комсомольские бригады назывались фронтовыми – и молодежь вполне осознанно приравнивало свою работу в цехах к фронтовым будням.

В бригаде Агаркова были практически одни неопытные девушки, почти девчонки, которым после рабочей смены не хватало сил распутать сварочные провода, и уж тем более сбивать зубилом металлические капли на деталях, оставшиеся после сварки. Одна из девушек шутки ради на корпусе детали написала свое имя – Тамара – использованным карбидом, которым тогда заправлялись сварочные аппараты. Наутро во время сварки капли просто отскакивали от надписи, как вода от горячей сковородки. Решение пришло быстро – смазывать перед работой детали карбидом и варить без последствий. В итоге – два часа в день сэкономленного времени.

Дальше – больше. На каждом участке слесарные и сварочные работы велись самостоятельно, и узлы изделий «блуждали» по цеху. Агарков предложил объединить родственные бригады – оптимизировать производственную цепочку, как сказали бы сегодня, сократив трудозатраты. Успех превзошел все ожидания – выпуск продукции увеличился в два с половиной раза. Идея объединения бригад и укрупнения участков по всей танковой отрасли позволила ликвидировать 115 мелких цехов и высвободить для других неотложных работ свыше 6 тысяч человек. Нарком В. А. Малышев на Всесоюзном со­вещании танкостроителей, не скрывал эмоций:

- Да вы знаете, что это значит? Агарков нам почти целый танковый завод подарил!..

Недетские игры

В первые месяцы после Победы повсюду началась… генеральная уборка – тотальная, с необычайным рвением, словно это был производственный катарсис. «Мы буквально отдраивали свои рабочие места, чистили оборудование, выгребали из цехов стружку, отходы, - рассказывали ветераны и поясняли, зачем это было нужно: - Хотелось как можно скорее забыть, в каких труднейших условиях проработали всю войну…»

Эхо войны еще долго будет звучать. Она проявлялась во многих мелочах, деталях, становилась частью детских воспоминаний. К примеру, дети хорошо помнили своих участковых милиционеров, которые мастерски уговаривали сдавать найденное оружие. Как вспоминает Л. Бондаревский, оружия было много – вплоть до пулеметов, пистолетов, которые дети находили в танках, привезенных на переплавку. А еще между железнодорожных путей была свалка самолетов – целые лабиринты из искореженных фюзеляжей, откуда дети выламывали «красивые непонятные штуковины».

Другим развлечением были ракеты – мальчишки их готовили из артиллерийского пороха. Запускали на пустырях или на стадионе: поджигали с одного конца, и ракета носилась, как безумная, рассыпая искры и оставляя за собой сизый дым.

Естественно, играли в войну, разделившись на русских и немцев. Иногда просто охраняли свои кварталы от чужаков: КБС воевал с Портом или с ЧТЗ, да и внутри соцгорода один дом «враждовал» с другим, воспитывая бойцовский характер. Играли и на деньги – куда ж без этого! – прежде всего, в «чику», разбивая стопку монет битой, или в «пристенок», подобно молодой учительнице и ученику в «Уроках французского» Валентина Распутина. Малыши закапывали возле стен в ямки, покрытые стёклышками, всякую цветную мелочь – «секретики». Как знать – забытые, они, может быть, становились посланием будущим поколениям…

Вдоль улицы Строителей

«За поколением Победителей идет поколение Строителей» - этот лозунг был очень популярен в начале 1950-х годов. Главная улица Ленинского района – улица Ю.А. Гагарина – в те годы тоже называлась улицей Строителей, и жизнь на ней кипела вовсю.

Утром ее будили паровозные гудки – ветка на Копейск проходила всего в нескольких метрах от первых домов на Гагарина, буквально под окнами. К тому же у машинистов была «привычка» задерживаться здесь, а потому прохожим волей-неволей приходилось нырять под вагоны, чтобы перейти на другую сторону.

Возле трамвайного кольца на КБС тоже было шумно. Здесь расположились разнообразные дощатые лавочки, радиомастерская и фотоателье с витриной из образцовых фотографий и декорацией с пальмами и морем. Рядом, ближе к домам, коптила труба котельной, доказывая, что «баня в солдатской жизни – первое удовольствие». Кстати, эта баня, где всегда было многолюдно, действует до сих пор.

С ноября 1949 года по улице Строителей застучит по рельсам и зазвенит звонками трамвай, направляясь в сторону трубопрокатного завода. Дом на Гагарина, 4, рядом с трамвайной остановкой, тоже шумел, хлопая парадными дверьми со стороны улицы. Здесь долгое время располагалась вся районная власть, включая райком партии и райком комсомола.

Шумно было и во дворах. Как рассказывает Л. Бондаревский, после войны, когда людям вернули реквизированные приёмники, пошло соревнование: у кого громче играет патефон. Динамики выставляли прямо в окна – и КБС пританцовывал под танго и фокстрот, подпевая Руслановой, Козину и «трофейному» Лещенко…

Под такой шумок и строительство шло веселее. Вдоль улицы Строителей КБС вырастал как бы в шахматном порядке. Например, квартал на Гагарина, 6 достраивался уже после войны. К слову, в недостроенном еще доме по этому адресу размещалась пекарня, а ходовым товаром стало тесто, которое у хорошей хозяйки с легкостью превращалось в галушки и клецки.

В глубине КБСовских кварталов, ближе к улице Коммунаров, было построено множество двухэтажных домов, в которых размещались общежития: мужские и женские – «девичий квартал», если говорить красиво…

Зато квартал по Гагарина, 12 строили в самый разгар войны. В народе он получил название «Еврейская крепость», Еврейка - в этих домах селилось начальство эвакуированных заводов, в большинстве своем евреи. Здесь же, в доме № 14, долгое время располагался военкомат; рядом с входом – стеклянные стенды, в которых вывешивались свежие номера газеты «Красная звезда». Как рассказывали ведущие программы «Любитель истории» С. Белов и Г. Никитюк, это место для многих памятно: отсюда уходили и на фронт, и, затем, в Афганистан, откуда не вернулось 30 ребят из Ленинского района.

Замыкал легендарный КБС дом на Гагарина,16, что сегодня выходит фасадом на улицу Шота Руставели, на оживленный рынок с суетными торговыми рядами и остановку транспорта наискосок к больнице…

Остановка с подвохом

В советском бытовом пространстве, не слишком избалованным красивыми вещами, совершенно особым образом для слуха звучали названия остановок: Дом обуви, Дом одежды – несмотря на то, что последний магазин находился в квартале от остановки. Зато рядом – величественное, хоть и без изысков, здание больницы. Старожилы рассказывают, что и остановка «с подвохом» когда-то называлась просто: Больница. Вот только звучало это слишком тривиально и некрасиво – решили переименовать…

Больница «Станкомаша», ныне 2-ая областная клиническая, начиналась когда-то совсем в другом месте – среди бараков возле завода. Медицинский участок открылся здесь в 1932 году, когда на строительство стал прибывать в большом количестве народ. В одном из бараков была открыта амбулатория, рядом – здравпункт, детские ясли, молочная кухня.

Основной контингент, приехавший на заработки из глухих деревень, был дремучим и не имел понятия о санитарно-медицинской культуре. Из самых распространенных болезней – малярия, которую провоцировали местные болота. Лечиться же предпочитали не у врачей, а у знахарок или самостоятельно.

В 1934 году больничный городок получит новый адрес – возле монастырской заимки выстроят несколько бараков на 120 коек. Бараки – бараками, но именно здесь, к примеру, откроется первое и единственное на весь Челябинск отделение отоларингологии: ухо-горло-нос. Потом будет родильный барак, поликлиника на КБС, амбулатория в Плановом поселке. Все разбросано, все неудобно.

Строить полноценную медсанчасть, «городок здоровья» завод Серго Орджоникидзе начнет лишь в середине 1950-х годов – в квартале между улицами Шота Руставели и Южным Бульваром. Главный корпус с большим сквером, которые сегодня служат украшением улицы Гагарина, были сданы в эксплуатацию в 1959 году.

Торговая улица

В воспоминаниях район КБС часто называют элитным, где было все необходимое для жизни, зеленым и благоустроенным – если даже во дворах проезды мостили брусчаткой! Но главное – здесь были магазины...

В годы войны, в пору продовольственных карточек, большинство жителей КБС отоваривались кто в «рабочем» магазине, кто в «ИТР-овском» - для инженерных работников. Своя торговая улица не скоро, но появится. Центральная улица Сибирской слободы – улица Средняя, нынешняя улица Тухачевского – еще до революции обросла всевозможными маленькими торговыми и ремесленными лавочками. И сегодня, соблюдая традиции, здесь разместились сразу два крупных торговых комплекса.

Первый – «Черкизовский» - словно «спрятался» в центре микрорайона, где берет свой исток улица Барбюса, в окружении современных многоэтажек. Кстати, ленинский «Черкизон» имел предысторию – на этом месте в свое время появился один из первых больших магазинов, специализирующийся на колбасных изделиях, мясе, птице. Название «Черкизовский» тоже было предопределено – одна из самых известных советских торговых марок.

Второй – «Андреевский» - как крейсер под российским флагом, пришвартовался к главной улице района: Гагарина. По обе его стороны: магазины, магазины. И не только – еще в советские годы на торговой улице была открыта столовая-кафе по адресу Гагарина, 6; здесь же расположились парикмахерская и аптека, не сменившие места до сих пор. Но подлинная историческая слава закрепилась все же за другим магазином…

Дубовский магазин

Дом с двойной нумерацией – Тухачевского,2 и Гагарина, 4 – там, где сегодня размещается магазин «Галера» - был хорошо известен старшему поколению жителей КБС. Здесь располагался продуктовый магазин, прозванный в народе «Дубовским» - по фамилии директора Ефима Яковлевича Дубова, который руководил им более четверти века с хрущевских времен. Такое признание пришло неспроста – Дубов добился, чтобы магазин по своему ассортименту считался чуть ли не «элитным», хотя отоваривались в нем самые разные люди, невзирая на чины, звания и достаток.

Ефим Яковлевич, действительно, был легендой Ленинского района. Рассказывали, что он был убежденным несгибаемым коммунистом, человеком запредельной честности и бесстрашия, какие редко встречаются. Во времена советского дефицита он не прятал продукты по кладовкам, не торговал из-под полы. Поэтому в его магазине можно было купить и копченую колбасу, и сгущенное молоко, и икру с семгой, и даже минеральную воду «Ессентуки № 17», которая была в страшном дефиците. Кроме того, он многим помогал по жизни – или устроить ребенка в садик, или получить жилплощадь, или устроиться на работу после возвращения из мест заключения.

В 1981 году Ленинский район облетела жуткая история. «Пьяный муж порубил топором одну из его продавщиц; перепуганные соседи прибежали, разумеется, к Дубову, который поднялся в квартиру, с пустыми руками пошел на здоровенного мужика с топором и разоружил его; тут и милиция подоспела. После чего Ефим Яковлевич спустился обратно в магазин и продолжил работу. А на следующий день умер от сердечного приступа…»

Е.Я. Дубов похоронен в Челябинске, на Цинковом кладбище.

Дома о работе – ни слова…

Возвращаясь к заводской проходной, можно отметить один парадокс: чем дальше в прошлое уходили героические будни, тем менее открытым становился завод Серго Орджоникидзе. Жизнь и быт – это одно, завод – совсем другое. Этот принцип в итоге приведет к тому, что в народе представление о «Станкомаше» сложится весьма смутное – чем занимаются, что выпускают?.. Этому есть весомое объяснение. С 1957 года, когда произойдет объединение заводов № 78 и № 200 в единое предприятие: завод имени Серго Орджоникидзе, здесь будет резко усилено оборонное направление.

На ЗСО появятся сразу несколько конструкторских бюро, которые будут заниматься разработкой новых видов вооружений. Начало «военной тематике» положат все те же реактивные снаряды для «катюш» - завод естественным образом войдет в ракетный сегмент отечественного ОПК. В заводской хронике среди специзделий значится, к примеру, производство турбореактивных снарядов крупного калибра (боевых ракет), производство «метеорологических» ракет – ракет класса «земля-воздух». Были в номенклатуре изделий бронебойные снаряды, радиоуправляемые бомбы с романтичным названием «Чайка», тактические ракеты «Луна» и «Круг». К слову, одной из таких ракет в свое время был сбит над Уралом американский самолет-шпион, ведомый Пауэрсом.

Совершенно особой темой станут установки разминирования. Именно на ЗСО появился одним из первых в мире инженерный танковый трал сплошного разминирования, который уничтожал все типы противотанковых мин. Этими тралами сегодня оснащена российская армия.

И еще одна производственная деталь. Узлы специзделий производят из спецсталей, а сварить, к примеру, титановые сплавы обычной сваркой – дело безнадежное. Для этих целей на заводе была создана специальная лаборатория сварки, ставшая одной из самых сильных в стране. Здесь трудилось более сотни специалистов под началом главного сварщика Анатолия Борисовича Фишбейна и его ученика Юрия Борисовича Магуто, а курировал лабораторию легендарный «сварочный» академик Б.Е. Патон. Ветераны ЗСО рассказывали, что специалисты многих заводов страны, где изготавливались баллистические ракеты, приезжали перенимать опыт именно в Челябинск, так как сами в те времена подобными технологиями не обладали.

На этот производственный пик завод Серго Орджоникидзе вывел Михаил Тимофеевич Самарин, чьим именем сейчас называют целую эпоху в истории «Станкомаша».

Эпоха Михаила Самарина

Он родился в декабре 1928 года в одной из деревень под Куйбышевым-Самарой. После войны окончил Куйбышевский индустриальный институт и на 15 лет уехал в Новосибирск на завод «Сибсельмаш», где прошел путь от мастера до главного инженера. В 1964 году получил назначение в Челябинск на ЗСО – на эту же должность. А через пять лет возглавит завод.

Для южноуральских заводов это было время перемен. Повсюду набирала обороты научно-техническая революция, а инженеры и конструкторы считались чуть ли не «белой костью» - заводская элита, двигавшая производство вперед. Только под руководством Самарина за два десятилетия было внедрено более ста образцов военной техники, в том числе не имеющих аналогов в мире.

Сам Михаил Тимофеевич запомнился человеком спокойным, основательным. У него была многолетняя привычка: раненько утром пройтись по цехам, узнать настроение и претензии работников завода, а затем оперативно их проработать. Рабочий день длился до 11 часов вечера, да и в субботу и воскресенье его частенько можно было застать на заводе. Небогатое свободное время целиком отдавал семье: жене, сыну и дочери, в которых он души не чаял.

Для Ленинского района он сделал очень многое, хотя ветераны, сравнивая его, к примеру, с директором ЧТПЗ Я.П. Осадчим, говорили, что возможностей развернуться у Самарина было меньше. Действительно, у ЧТПЗ было иное финансирование, а Осадчий лично был знаком с Брежневым и Косыгиным, опирался на мощное «украинское лобби» в ЦК партии и Совмине СССР – «продавливать» проекты ему было легче.

Зато Самарин близко сошелся с директором завода «Электромашина»  Николаем Михайловичем Мусатовым. Они ровесники, подростками вошедшие в трудовые военные будни, хорошо понимавшие друг друга; оба с особым азартом будут решать жилищные и социальные вопросы для работников своих предприятий. Так, при Самарине завершится эпоха бараков – новоселы получат квартиры сначала в «хрущевках» и «брежневках» в кварталах за кинотеатром «Аврора», в районе улиц Вагнера и Гончаренко. Затем появятся девятиэтажки на улицах Агалакова, Южном Бульваре, Руставели. Самарин подведет «первую черту» в истории «Станкомаша» - будет лично курировать создание заводского музея, который размещался на улице Харлова,3, а в 1987 году вошел в пятерку лучших производственных музеев Советского Союза. Наконец, Самарин успеет за счет советских капиталовложений провести коренную реконструкцию дворца культуры «Станкомаш».

Михаила Тимофеевича «подкосят» безудержные реформы начала 1990-х годов и конверсия – совершенно безрассудная, с полным отсутствием государственного мышления, понимания происходящих процессов. В 1994 году завод станет акционерным обществом «Станкомаш», но это не спасет его от тотального производственного обвала. Был практически свернут оборонный заказ, производство станков сошло к нулю – страна бросилась покупать импортное оборудование. Даже готовая продукция: снаряды, ракеты, станки – оседала на складах, оставаясь невостребованной прежним заказчиком: государством.

М.Т. Самарин умрет в декабре 1993 года, все еще надеясь, что ситуация с легендарным предприятием когда-нибудь исправится. Увы, история сурова и к людям, и к городам, и заводам. «Второго дыхания» у «Станкомаша», каким его знали несколько поколений, не будет. Зато будет «второе рождение». Оно уже началось – с приходом Промышленной группы «КОНАР», которую с нуля создал Валерий Вячеславович Бондаренко, выпускник Челябинского политехнического института, начинавший свой путь инженером на легендарном ЧТЗ. Вновь окажется востребованной и идея Индустриального парка, который сейчас создается на станкомашевской площадке.

Сквозь цветное стекло

Еще одно интересное и яркое предприятие словно спряталось от сторонних глаз и шума Копейского шоссе в глубине промышленных кварталов улицы Енисейской – завод современного стекла «Модерн Гласс». На официальном сайте рассказывается, что идея создания предприятия по обработке стекла специальным напылением появилась в 2001 году – такие цветные стекла на фоне стандартных стеклопакетов смотрелись настоящей диковинкой.

Между тем, само стекольное дело для этих мест в Ленинском районе не было чем-то необычным. В архивных документах указывалось, что еще в 1920-х годах здесь находился небольшой стекольный завод – к югу от железнодорожной ветки на Курган. Когда в начале 1930-х годов стали подбирать площадку для будущего «Станкомаша», то в одном из четырех вариантов рекомендовалось место у стекольного завода, которое уже было освоенным, с проведенной геодезической съемкой, имело проекты водопровода и канализации, а также возможности для строительства жилого поселка.

Возможно, именно «стекольный архетип» места сыграл свою роль в успехе новой компании. Два напряженных года у компании «Модерн Гласс» ушло на установку оборудования, подготовку производства – в 2003 году вышли первые партии закаленного стекла, цветного стекла с шелкографией, позволявшей наносить любой рисунок. Затем будут многослойные ламинированные стеклопакеты, эмалированное и пожаробезопасное стекло.

Всего за одно десятилетие в портфолио компании оказались самые разные архитектурные объекты по всей стране и за рубежом. Из цветного челябинского стекла строились дворец водных видов спорта в Казани и конькобежный центр в Сочи, екатеринбургские высотки «Антей» и «Высоцкий», центральный универмаг и завод «Очаково» в Тюмени, железнодорожный вокзал и гостиница «Думан» в Астане. Родному Челябинску стекольщики тоже отдали должное: их продукцией остеклены практически все фирменные автоцентры, торговый комплекс «Куба» и «Синегорье», гостиницы «Алмаз» и «Видгоф», хоккейная арена «Трактор» и краеведческий музей.

Кстати, в 2013 году, когда в небе над Челябинском взорвался знаменитый метеорит, выбивший массу стекол в городе, директор завода Михаил Владимирович Дедович уговорил партнеров подождать с отгрузкой продукции, а сам завод перешел практически на круглосуточный режим работы и две недели кряду бесплатно резал простое оконное стекло для горожан – в квартиры, школы, больницы и детские сады.

Вячеслав ЛЮТОВ, Олев ВЕПРЕВ. Вглядываясь в Ленинский. Екатеринбург. БКИ. 2015.

Фото: Артем Анисин, Татьяна Богина, Василий Долгошеев, Артем Зигануров, Евгений Клавдиенко, Андрей Лабаскин, Дмитрий Лесняк, Иван Навроцкий, Константин Севостьянов, Андрей Юдин

читать дальше: Встретимся у ДК