В поисках места

Заводская проходная - словно мистический переход на перекрестке миров. Это ощущение возникает всегда, как только выпадаешь из привычного городского быта и погружаешься в напряженное искусство производства - туда, где рождается материальная культура.

История ЧТПЗ, как и других эвакуированных в годы Великой Отечественной войны предприятий, - это история с «двойным дном». Мариупольский трубный завод, чье оборудование было перевезено на Урал, являлся крупнейшим в стране и входил в состав знаменитого металлургического комбината имени Ильича. А еще раньше, в конце XIX века, Мариупольскую площадку облюбовали американцы братья Кеннеди, однофамильцы будущего президента, - они и привезли из Штатов первые трубные станы. К слову, в истории ЧТПЗ американский след тоже появится.

Мариупольский трубный завод перебрался в Челябинск не сразу. Осенью 1941 года эшелоны с оборудованием были разгружены в Каменск-Уральском - планировалось, что украинские станы разместятся на площадях  Синарского трубного завода. Строительство не задалось с самого начала: попытки «втиснуть» оборудование в небольшие производственные площади не увенчались успехом. Кроме того, не хватало энергоресурсов - эвакуированные станы не смогли бы работать даже в половину мощности.

3 апреля 1942 года - а эта дата известна каждому челябинскому трубопрокатчику - Государственный комитет обороны принял постановление о «новом переезде» мариупольцев и строительстве трубопрокатного завода в Челябинске. А уже в октябре ЧТПЗ выпустил первую трубу. Затем будут гильзы для авиабомб большого калибра, снаряды для «Катюш», баллоны для подводных лодок…

Бросить якорь

На берегу озера Смолино трубопрокатчики появились в удачное время – весной, когда «строительный сезон» только начинался. Стоит думать, что соседи с ЗЭМа или КПЗиСа в красках рассказывали о лютой зиме 1941 года, когда пальцы примерзали к монтируемому оборудованию. Здесь же пусковое строительство шло по теплу. Поэтому на старых фотографиях рядом с корпусами строящихся цехов разместилась целая улица брезентовых палаток, чего не было на других площадках. Хотя «оснащение» было таким же, что и в бараках: деревянные нары, матрацы и подушки, набитые соломой и стружками.

Строили новый завод ударно и всем миром. Так, благодаря специалистам треста «Стальконструкция» - так назывался разместившийся по соседству завод металлоконструкций – всего за несколько дней был смонтирован каркас цехового корпуса. Строители треста № 22 дневали и ночевали на площадке. А по выходным на строительстве работали тысячи горожан, успевая во время «субботников» вручную рыть котлованы и бетонировать фундаменты под трубные станы.

Мариупольский завод «бросал якорь» - в прямом и переносном смысле. Об этом подробно рассказывал летописец завода Ефрем Буньков в книге «Нам хватит подвигов и славы». Суть в том, что сердцем всего производства являлся пильгерстан, на котором катали трубы. А в суматохе и неразберихе эвакуации он прибыл на Урал некомплектным: не хватало многотонного маховика и якоря главного привода. Без них стан мертв.

Помогла инженерная мысль Александра Ивановича Морозова. Главный энергетик завода, он предложил поставить на трубный стан мотор с металлургического блюминга. С этой идеей он вышел на самый верх: до наркома черной металлургии И.Ф. Тевосяна. Тот, посмотрев расчеты, дал добро, но предупредил, что за неудачу инженер ответит головой.

В течение нескольких суток мотор привезли из Нижнего Тагила, затем доработали, усилили фундаменты и установили. 20 октября 1942 года раскаленный в печи слиток, подхваченный клещами и мостовым краном, коснулся ожившего пильгерстана – и через несколько минут вышла первая труба.

Что же касается «родного» мариупольского якоря – он нашелся лишь в 1944 году в Сумгаите, куда был доставлен по ошибке. Его вернули и установили на место.

Разбудить Манчука

Человеческая память удивительно избирательна: на одних предприятиях легендами Великой Отечественной войны становились директора, на других – главные конструкторы; на ЧТПЗ легендой стал… 50-летний механик Дмитрий Иванович Манчук.

Колоритный запорожский казак, прячущий улыбку в усы, словно сошедший со страниц гоголевских повестей в слесаря завода имени Ильича, он покинет Мариуполь одним из последних, когда к воротам завода уже подходили немецкие танки. В Челябинске, в горячие дни монтажа пильгерстана, он проводил на площадке дни и ночи, везде успевая.

Естественно, мариупольское оборудование он знал, как свои пять пальцев. Молодые ребята, полуголодные мальчишки, которые пришли на строительство завода, в нем просто души не чаяли и за один строгий, но теплый отцовский взгляд готовы были выполнить любую его просьбу. К слову, в 1942 году среди них окажется и будущий директор ЧТПЗ Н.П. Карпенко.

У Д.И. Манчука была феноменальная память. Однажды зимой на стане произошла поломка рамы, что грозило серьезными осложнениями. Все забегали, засуетились, пока Манчук не скомандовал: «А ну, хлопцы, берите лопаты и пошли за мной». На улице, осмотревшись, он походил, проваливаясь в снегу, то в одну, то в другую сторону, а затем, ткнув пальцем себе под ноги, приказал копать. Под снегом лежала еще одна рама. Ее не использовали при монтаже первой очереди, и рама осталась здесь после разгрузки. А Манчук хорошо помнил, где что лежит на заводе.

И еще одна история, которая лучше всего показывает человеческое напряжение. «Как-то Дмитрий Иванович не спал три ночи подряд. Днем присел у колонны в цехе немного отдохнуть и тотчас уснул. Здесь его нашли рабочие, стали тормошить, но разбудить не смогли, встревожились: «С Манчуком что-то случилось». Его понесли в палатку – не просыпается. Решили послать за врачом – доктор прибыл, а механик, освеженный крепким сном, уже был среди монтажников…

Ох уж эта Америка!..

В годы Великой Отечественной войны на ЧТПЗ появились не только трубные станы. Нужна была своя мартеновская сталь. Всего за двести дней был выстроен первый мартеновский цех из четырех пролетов – подарок к Новому 1944 году. В послевоенные годы будут пущены еще три мартеновские печи.

Напряжение военных лет испытывали не только люди – сразу после Победы металл словно устал: поломки шли одна за другой. Требовалась не просто реконструкция станов – их и так постоянно переделывали, совершенствуя то один узел, то другой. Нужна была революция в технологии производства; нужно было «догонять Америку», которая уже опробовала трубные станы непрерывной сварки – опробовала одновременно с атомным оружием…

В самом конце войны Советскому Союзу чудом удалось получить по ленд-лизу трубосварочный стан американской компании «Этна». Было принято решение разместить и освоить его в Челябинске. «Красоту» подарка союзников трубопрокатчикам во главе с директором Кириллом Петровичем Токовым придется ощутить в полной мере – буквально съесть пуд соли, прежде чем стан заработает.

Дело в том, что многие узлы и детали, сделанные по американским меркам, не соответствовали русским аналогам. Узлы стана поставлялись «в единственном экземпляре», без резервного комплекта, а потому при поломке оригинальные детали нечем было заменить. К тому же были сложности с технической документацией – она шла на английском языке и в дюймах. Не было инструмента для обслуживания стана, и его пришлось готовить по отдельным чертежам.

Инженеры, сидя перед распакованным оборудованием, рисовали эскизы быстро изнашиваемых деталей, переводили их в чертежи и отправляли на отечественные предприятия «с просьбой изготовить» - словно дубликат ключа. Затем, в процессе доработки, появятся свои оригинальные решения. Летом 1949 года стан непрерывной сварки был пущен. За десять лет работы американский стан обрусеет настолько, что повысит свою производительность в два раза, против заявленной в проекте.

Трубный Курчатов

После войны война не закончилась – ЧТПЗ, как и сотни предприятий-подрядчиков,  включается в работу по атомному проекту. «У нас хотят отнять Победу» - именно так оценивало руководство страны атомную бомбардировку японских городов. ЧТПЗ становился заводом «двойного назначения».

Главным «хранителем военных секретов» оказался не столько директор, сколько главный инженер, знакомый с тонкостями технических заданий на производство тех или иных труб. Им был Сергей Александрович Фрикке, «трубный Курчатов», как его называли, и по этой же причине всегда сопровождали сотрудники госбезопасности. На протяжении почти двух десятилетий, с 1942 года, он будет главным инженером ЧТПЗ.

Инженер-металлург, С.А. Фрикке начинал в тресте «Трубосталь», был главным инженером Мариупольского трубопрокатного завода. Вместе с заводом в годы войны эвакуировался на Урал. В частности, ему пришлось серьезно поломать голову, чтобы вписать мариупольские станы в мощности Синарского завода, и лишь после безнадежных попыток высказался за необходимость поиска новой площадки.

С началом атомного проекта и строительством первого реактора под Кыштымом Сергей Александрович тесно сойдется с Игорем Васильевичем Курчатовым, который ценил его за системность мышления и способность находить верные «технические ходы» при реализации производственной задачи. Ее масштабы, к слову, можно измерить – на первом реакторе, легендарной «Аннушке», в этом сложнейшем инженерно-техническом сооружении, было смонтировано пять тысяч тонн металлоконструкций и оборудования и 230 километров труб различного диаметра. Значительная часть этих километров - родом с ЧТПЗ…

Диаметр решает все

Большой стране нужны большие проекты. Начиналась масштабная газовая стройка, провозвестником которой стал газопровод «Бухара – Урал», потребовавший труб диаметром больше метра. Прежние цеха под это задание не подходили, поэтому стан «1020», прославившийся на весь мир, на ЧТПЗ строили с чистого листа. И это было не просто строительство, а настоящее политическое «поле боя» времен холодной войны.

Нашу страну, пожалуй, трудно удивить какими бы то ни было санкциями. В начале 1960-х годов, когда разразился Карибский кризис, чуть было не приведший мир к ядерной войне, трубы большого диаметра Советский Союз закупал в Федеративной Республике Германии. В январе 1963 года канцлер Германии Конрад Аденауэр, подчинившись воле НАТО, объявил запрет на поставку СССР таких труб.

Это был сильный удар по экономике страны, к тому же многие крупнейшие предприятия переходили на газ. «Курс на импортозамещение» взял под свой контроль председатель Совета министров А.Н. Косыгин – собрал трубопрокатчиков, ученых, технологов и определил сроки: освоить производство труб диаметром 1020 мм нужно за полгода. Промышленной площадкой под эту задачу был выбран ЧТПЗ.

Рассказывают, что на той встрече в Москве Я.П. Осадчий, взявший на себя обязательство пустить новый комплекс за полгода, поставил А.Н. Косыгину условие:

- Все это реально сделать, если шефом строительства будете лично вы. И дадите мне полномочия. И чтобы меня с вами соединяли в любое время суток! И чтобы вы дали всем 24 министрам команду: если я им звоню, это значит — первостепенной важности разговор…

Осадчий действительно мобилизовал все ресурсы. Ветераны строительного треста № 22 вспоминали, что высокие темпы строительства удалось задать сразу. Штаб стройки работал очень организованно, без шума, без крика. Все подразделения четко сменяли друг друга: закончили землестроители — следом пришли каменщики, затем монтажники. Бригадиры многие вопросы решали между собой без обращения к начальству.

Позднее, когда цех был пущен в установленный срок и прокатаны первые трубы, на ЧТПЗ приехал немецкий журналист Георг Поликайт – один из немногих, кто честно рассказал Европе, как Германия потерпела поражение в битве за большой диаметр. Яков Павлович привел его в цех, и как только журналист обвел взглядом стан, сказал:

- Если честно, мы были очень удивлены, когда услышали, что правительство ФРГ объявило эмбарго. На том месте, где вы сейчас стоите, восемь месяцев назад ничего не было. В наших производственных планах было строительство нового цеха, но пока трубы поступали из ФРГ, мы и не торопились. А теперь дело сделано…

«Труба тебе, Аденауэр!»

Этот снимок, облетевший весь мир, давно стал классикой жанра, символом промышленной мощи нашей страны, исторической визитной карточкой Челябинска и звездным часом спецкора ТАСС, журналиста «Челябинского рабочего» Евгения Ткаченко. Евгений Иванович историю этого снимка помнит до мелочей. Ему позвонили ночью 27 марта 1963 года, сказали, что первая пробная труба диметром 1020 мм удалась. И добавили:

- Знаешь, там на трубе написали: «Труба тебе, Аденауэр». Шутники...

Действительно, «озорничала» молодежь - вчерашние выпускники училища, подручные высококлассных сварщиков Валентина Крючкова и Виктора Галанцева. Правда, первое слово в надписи было гораздо жестче, «по существу».

- Мы приехали на завод, но ночную пробную трубу не нашли, - вспоминает Е.И. Ткаченко. - Но идея была оригинальная. Это посвящение решили увековечить. Попросили рабочих утренней смены написать те же слова, но уже на другой трубе - побольше.

Челябинский снимок появился во всех международных новостных лентах. Рассказывают, что его немедленно показали и самому Аденауэру. Канцлер не сразу понял, на что тут обижаться: если переводить буквально, русские обещали поделиться с ним трубой. Переводчики с трудом, но все-таки объяснили немцу, что к чему. Аденауэр ничего не сказал, сник и заперся в своем кабинете…

Кстати, знаменитая труба станет основой для фильма «Ответная мера», снятого десять лет спустя режиссером Вадимом Костроменко. ЧТПЗ на время стал съемочной площадкой. Рассказывают, что сложнее всего было справиться с «производственной натурой» - шестой трубосварочный цех с его станом, который постоянно модернизировался, нужно было, напротив, «состарить» под 1960-е годы. Затем из-за невозможности натурных съемок за границей, здесь же, на ЧТПЗ, по-кинематографически обманули зрителя, прикрепив на отечественные агрегаты шильдики с иностранными названиями.

Наконец, нужно было устроить «производственную трагедию» - взрыв трубы, не выдержавшей испытания. Сколько ни старались пиротехники вместе с заводчанами, получался не взрыв, а так – пшик. Пока готовились к очередному дублю, пошел дождь. Влажность и прохлада после знойного дня сделали свое дело: рвануло так, что все перепугались не на шутку – даже пожарные, что дежурили на площадке на всякий случай.

Образ главного героя, который строил завод, естественно, сценаристы списали с Я.П. Осадчего...

И орден, и диплом, и завод

«Завод был его стихией». Вернее, Я.П. Осадчий сам был стихией, которая взбудоражила весь Ленинский район и оставила глубокий след в народной памяти.

Он был ровесником ХХ века – родился в 1901 году в Кривом Роге, на Украине. Работать начал с 12 лет – коногоном на известковых карьерах. Так бы и водил «лошадку под уздцы», если бы не революция, открывшая совершенно иные социальные лифты. Нужно было лишь приложить усилия – например, уже взрослым мужчиной сесть за парту, окончить вечерний рабфак.

«Путевкой в жизнь» для Я.П. Осадчего стал Днепрогэс. Здесь он работал «начальником отдела найма и увольнений» – нынешний отдел кадров. Пуск первой очереди станции в сентябре 1932 года решил его судьбу. «Сдавали первую очередь станции, и на Днепрогэс приехали Калинин и Орджоникидзе. Серго энергично бороздил стройку во всех направлениях и, улыбаясь в усы, находил для каждого теплое слово. Когда вручили награды, он обнял Осадчего за плечи, сказал:

- Молодец, настоящих людей собрал на стройке, - и подвел его к Калинину.

- Товарищ нарком, - выдохнул Осадчий. – Просьба у меня. Не давайте мне ордена. Вместо него пошлите лучше учиться. Мечта заветная…

- Что ж, голубчик, - ответил Калинин, добродушно и понимающе улыбаясь. – Будет вам и орден, будет и диплом…

И Осадчий получил направление в Промышленную академию».

После ее окончания главным производственным испытанием станет Первоуральский новотрубный завод, куда Яков Павлович будет назначен директором в 1938 году. Правда, как он сам вспоминал, завода тогда практически не было – только два цеха, и то без стен, и три каменных дома. Первоуральску Осадчий отдаст 14 лет работы, будет поднимать его в годы Великой Отечественной войны, оставит после себя десяток цехов и большой коллектив. В этом плане современное вхождение новотрубного завода в промышленную группу ЧТПЗ словно было исторически предначертано.

В 1954 году его вновь заберут на Украину – заместителем министра черной металлургии. Как рассказывал журналист Александр Золотов, «это, безусловно, было повышением, вот только чиновничья должность оказалась не по нему. Стал проситься обратно на производство. И вернули – в 1956 году – на Челябинский трубопрокатный завод. Пройдет немного времени, и он сделает завод неузнаваемым…»

Как Осадчий строителей «строил»…

Двадцатилетие Осадчего задало тон всему Ленинскому району – поэтому есть смысл рассказывать подробно. Конечно, Яков Павлович был не один, но на нем завязывались все нити прежнего советского командного уклада, который он использовал «по полной программе».

Первым делом он взялся наводить порядок на ЧТПЗ. Причем, действовал весьма круто. Например, как рассказывал А. Золотов, строители, что-то возводившие на заводе, оставили после себя горы мусора. Директор приказал привести все в порядок. Те не вняли. Тогда Осадчий вызвал на завод несколько пожарных машин и запалил все «строительное барахло», включая их вагончики и подсобки. Когда над заводом поднялся столб дыма, всем стало понятно – шутки и прекраснодушие кончились.

Затем будут субботники по цехам – бесконечные, с выговорами за неявку. Осадчий даже пошел на беспрецедентные меры: остановил на три дня трубосварочный цех – пока все не будет вычищено, покрашено, и чтобы ни одного окурка или разбитого стекла. Следом на заводе появятся дорожники с техникой – будут катать асфальт и устанавливать бордюры.

Кстати, сегодня на ЧТПЗ дорожки между цехами – идеальный асфальт: ровный, словно по ручному уровню вымерен. Это смогли оценить… спортсмены на легкоатлетической эстафете. В Ленинском районе в силу специфики сложно перекрыть улицы для ее проведения, и тогда руководители ЧТПЗ А. Федоров и А. Комаров откликнулись на предложение устроить ее прямо на заводе. Теперь районная эстафета проходит здесь регулярно. На металлургическом гиганте, заметим…

Как Осадчий цветы растил

Еще одно правило, заложенное в те годы, сегодня соблюдается неукоснительно: завод должен радовать глаз, а не пугать черными громадами цехов. «Едва Осадчий привел в божеский вид цеха и оборудование, как занялся озеленением территории. Газоны, на английский манер, засеяли травой, высадили цветы. Тогда это было очень непривычно. Как только цветы зацвели, рабочие, по пути со смены домой, нарвали букеты женам. К Осадчему в кабинет залетел ответственный за озеленение:

- Яков Павлович, это что творится! Я же говорил…

Осадчий приказал потери восполнить:

- До той поры будем так поступать, пока цветы не будут трогать.

Он завел порядок на заводе: если у кого-то юбилей или круглая дата, на рабочем месте в этот день должен стоять букет цветов — чтобы всем было видно! К цветам — конверт с деньгами…»

По весне или осенью на завод завозили саженцы, кустарники, многолетние растения, и они вплетались, врастали в промышленное пространство. Символично, но в директорском кабинете, выдержанном в строгом стиле, было лишь одно украшение – бюст знаменитого селекционера И.В. Мичурина.

Цветочная эпопея территорией завода не ограничится. На берегу озера Смолино, там, где сегодня медицинский диагностический центр, Яков Павлович решил выстроить настоящую оранжерею. Рассказывают, что для этой цели он пригласил даже специалистов из Сочи. Тюльпаны и розы здесь были всех мыслимых сортов, а с Кубы привезли датуру с созвездиями крупных колокольчиков. Зимой розы во всем Челябинске можно было приобрести только на трубном.

Кроме этого, на заводе были построены теплицы, слава о которых гремела на всю страну. Круглый год на заводе были свежие овощи. Рядом с теплицами – хранилище с морозильником. Здесь солили и огурцы, и капусту, и даже арбузы. К зависти почти всех горожан Яков Павлович договорился «на самом верху» о постоянных поставках апельсинов, который были и в столовой, и продавались в заводских киосках.

В заводской столовой побывал и председатель Совмина А.Н. Косыгин, и сразу дал распоряжение провести на базе ЧТПЗ Всесоюзное совещание работников общепита. Как вспоминают на заводе, участники совещания были в состоянии «культурного шока». В самом конце совещания одна из участниц искренне спросила Осадчего: «Что нужно, чтобы быть таким директором, как вы?»

- Нужно быть честным человеком, любить свое дело, а самое главное — любить женщин!

Зал замер, а потом ахнул и разразился аплодисментами…

Как Осадчий худруком оказался…

И еще одна характерная деталь. Культура жизни и культура производства невозможны, если в этом нет внутренней потребности человека, которую, как и характер, нужно воспитывать. В свое время тот же И.В. Курчатов первым делом стал формировать культурное пространство Озерска – первый театр в Озерске появился раньше, чем был запущен первый атомный реактор.

Я.П. Осадчий почти сразу же завел интересный порядок. «Каждая бригада раз в два месяца отчитывалась на большой оперативке. Одна бригада — лучшая, другая — худшая. А все бригадиры других цехов завода слушают, как их товарищей отчитывают за брак, за невыполнение плана, за перерасход инструмента, за грязь, а следом неожиданный вопрос директора бригадиру:

- А сколько человек из вашей бригады в этом месяце были в театре? А когда вы с женой в последний раз смотрели спектакль? Какую прочитали последнюю книгу?

И постепенно заводчане стали посещать драматический театр, потом -открывшийся в 1956 году оперный театр, филармонию. Мало кто знает, но  Осадчего избрали даже членом художественного совета  драматического театра. И он  взял шефство над этим театром. Сам «шеф драмы» ходил туда регулярно…»

Театральные традиции ЧТПЗ живы и сегодня. В 2003 году, когда был организован благотворительный фонд, к ним добавился большой детский театральный фестиваль «Снежность». Накануне новогодних праздников, в декабрьские морозы, сразу на нескольких площадках Челябинска выступают театры юного зрителя и театры кукол из разных городов страны. Добрыми гостями южноуральских ребятишек стали и пушистые хвостатые артисты Юрия Куклачева…

Вячеслав ЛЮТОВ, Олев ВЕПРЕВ. Вглядываясь в Ленинский. Екатеринбург. БКИ. 2015.

Фото: Артем Анисин, Татьяна Богина, Василий Долгошеев, Артем Зигануров, Евгений Клавдиенко, Андрей Лабаскин, Дмитрий Лесняк, Иван Навроцкий, Константин Севостьянов, Андрей Юдин

читать дальше: Огонь, вода и стальные трубы (2)