Едва отгремела война, как его судьба начинает делать первые серьезные повороты. После Челябинской ТЭЦ Г.А.Полянцева переводят на котельно-механический завод, который располагался по соседству, будучи эвакуированным из Харькова в 1941 году. В годы войны завод работал исключительно на строительство централи, изготовляя механическое оборудование, и работал в две десятичасовых смены. Заводчане, как и энергетики, жили по принципу: «Не выполнил сменное задание – не уходишь домой». Их силами монтировались котлы и турбогенераторы. С участием рабочих и инженеров механического завода были изготовлены и смонтированы те самые специальные портальные краны, которые перемещали по площадке ТЭЦ огромные блоки котельного агрегата.

На новом месте Полянцев исполняет обязанности главного механика. Только не очень у него заладились отношения с руководством завода, так что здесь он проработал около года. Причина, скорее всего, в том, что уже в первый послевоенный год Челябинский механический завод «лег в дрейф» от энергетики к транспортному машиностроению, к грузоподъемной технике.

Сегодня сложно установить, кому пришла в голову идея сменить котельный профиль механического завода на крановый. Было очевидно, что страна, опаленная войной, крайне нуждается в такой технике. Осознавал это и директор завода Василий Алексеевич Лапшин – именно при нем в 1946 году вышел из заводских цехов первый автокран грузоподъемностью три тонны, смонтированный на базе шасси легендарного «ЗИС-5».

Эта тема «не легла на душу» Г.А.Полянцеву. Он направил письмо в Москву с просьбой перевести его на другое место работы. Кстати, знал: кому писать и куда проситься – в наркомат электростанций, который искал профессиональные кадры на строительство Сталиногорской ГРЭС (ныне Новомосковск).

«Желая личным трудом принять участие в восстановлении разрушенных немцами электростанций, – писал Г.А.Полянцев в автобиографии 1979 года, – я по личной просьбе был направлен приказом заместителя наркома электростанций в распоряжение монтажного треста «Мосэнергомонтаж» на восстановление самой крупной (до войны) электростанции страны – Сталиногорской ГРЭС».

Его путь лежал под Тулу, где когда-то находилось имение незаконнорожденных детей графа Орлова и императрицы Екатерины II – Бобрики. На волне советской индустриализации небольшой городок превратился в Сталиногорск, рядом было выстроено крупнейшее предприятие химической промышленности – НПО «Азот», а для его нужд – Сталиногорская государственная районная электростанция (ныне Новомосковская ГРЭС).

В справке по истории станции указано, что 21 ноября 1941 года всего за четыре дня до захвата города немецкими войсками была завершена эвакуация оборудования, в том числе того самого турбогенератора мощностью 100 МВт, который и монтировал в Челябинске Г.А.Полянцев. Город пробыл в оккупации всего 17 дней, но этого хватило, чтобы все пришлось начинать с нуля. 26 октября 1942 года, когда был пущен новый турбогенератор, принято считать вторым днем рождения Сталиногорской ГРЭС.

Первые впечатления Г.А.Полянцева от Сталиногорска оказались гнетущими. Он приехал в марте 1946 года – в самую весеннюю распутицу, холодную и грязную. По дороге на станцию увидел колонну заключенных, строивших ГРЭС, – они стояли на коленях на раскисшей обочине под дулами автоматов. Оказалось, что со станции сбежали двое заключенных, и остальных держали на коленях до тех пор, пока беглецов не нашли.

«Георгий Алексеевич иногда рассказывал о случаях бегства заключенных, – вспоминают родные. – Однажды беглецы попытались выбраться по монтируемым водоводам за пределы станции, которая находилась под охраной. Но поскольку монтаж и сварка стыков шла параллельно в нескольких местах вдоль трассы, выбраться из него они так и не смогли: их так и не нашли, скорее всего их заварили в трубе, из которой они не смогли выбраться…»

Впрочем, объемы работ и сложность оборудования быстро вытеснили суровые картины послевоенной жизни. 21 мая 1946 года Полянцева принимают прорабом в строящийся турбинный цех Сталиногорской ГРЭС, затем через месяц – старшим прорабом. В это время энергетики Сталиногорска получили еще один турбогенератор высокого давления мощностью в 100 МВт, самый современный на тот момент в Советском Союзе – с водородным охлаждением. Именно этот турбогенератор оказался предметом профессионального интереса Г.А.Полянцева – хотелось увидеть, изучить, потрогать собственными руками, сравнить с предшественником.

Стотысячная турбина для Сталиногорской ГРЭС была настоящим венцом инженерной и конструкторской мысли того времени. Проект турбины был разработан в небольшом уральском городке Верхняя Салда в Свердловской области, куда были эвакуированы конструкторы Ленинградского металлического завод им. Сталина. По возвращении в освобожденный город, ленинградцы сразу приступили к воплощению своего замысла. Новой турбиной искренне восхищались не только профессионалы, но и журналисты, рассказывавшие на страницах газет, что «турбина рассчитана на давление пара в 90 атмосфер и температуру в 500 градусов при трех тысячах оборотов в минуту» и не имеет аналогов за рубежом. При небольшой массе в 265 тонн, как и у ее предшественников, количество атмосфер выросло в три раза. «На заводе разработали 3500 технологических процессов и около 3000 чертежей на приспособления и инструменты. Новая турбина имеет 43 тысячи деталей. Около 30 платформ с частями турбины шли из Питера в Сталиногорск».

Г.А.Полянцев тоже попадет в газетную хронику строительства Сталиногорской ГРЭС, одной из ключевых станций Московского энергетического узла. 8 августа 1946 года в «Фото-газете» появится снимок с подписью: «Прораб турбинного цеха тов. Полянцев проверяет золотники на турбопитательном насосе».

Он и сам «возьмется за перо». В газете Ленинградского металлического завода в 1946 году появилась подборка материалов «Говорят монтажники стотысячной турбины».

Фото-газета. Монтаж турбины Сталиногорской ГРЭС, 1946 год. На фото внизу - Г.А. Полянцев

«Трудно дать заключение о качестве вспомогательного оборудования до его опробования. Но общее впечатление – сделано хорошо, – писал Г.А.Полянцев. – Мне пришлось вести работы на монтаже эжекторов, подогревателей низкого давления, конденсатных, циркуляционных и турбомасляного насосов. В процессе опрессовки выявлена безупречность вальцовки, плотность всех соединений».

Будет и замечание к ленинградцам – достаточно показательное для будущего директора Челябинской ТЭЦ-2 и организатора производства:

«Хочется сделать замечание в отношении транспортировки оборудования. Не зная, что прибывает с данным узлом, тратишь много времени на поиски нужной детали. Желательно поэтому, чтобы все отправляемые грузы сопровождались подробной описью мест».

В ноябре 1948 года на станции вводится в эксплуатацию второй турбогенератор мощностью в 100 МВт, и Сталиногорская ГРЭС опять становится крупнейшей в Европе тепловой электростанцией.

В Сталиногорск Георгий Полянцев приехал не один – с женой Ольгой Григорьевной, врачом. В 1947 году в Сталиногорске родится сын Владимир, в 1951 году в Ярославле – Олег. Семья всегда была рядом – Георгий Алексеевич вспоминал, как старший брат Сергей наставлял его:

– Везде, где бы ты ни был, куда бы ни поехал, не оставляй семью…

Ольга Григорьевна и Георгий Алексеевич Полянцевы, 1945 год

«Вообще, Георгий Алексеевич был «нетипичным» монтажником, – улыбаются близкие. – Например, он не пил, не курил, был отличным семьянином. Это при том, что, как правило, монтажники вели кочевой и не всегда здоровый образ жизни. Георгий Алексеевич всегда был подтянут, не имел лишнего веса, регулярно занимался гимнастикой. Она была его спутницей и далеко после 60 лет».

В марте 1948 года, как это видно из трудовой книжки, семья Георгия Полянцева перебралась в небольшой городок Алексин в той же Тульской области – здесь, на Алексинской ТЭЦ, построенной в самый канун войны и восстановленной после боев, Г.А.Полянцев работал начальником турбинного цеха.

Отсюда родом – крепкая мужская дружба с Владимиром Михайловичем Фролышевым. В советские годы он возглавлял сектор энергетики в отделе тяжелой промышленности ЦК КПСС. Это не просто высокая должность в столичных партийных кабинетах – именно начальники секторов отвечали за подготовку решений. К слову, Георгий Алексеевич дружеские отношения не использовал в личных целях, хотя о его «выходах на Москву» в Челябинске 1960–70 годов хорошо знали и считались с этим.

А пока в конце 1940-х годов на Алексинской ТЭЦ Полянцев словно «переуступит» Фролышеву партийную карьеру. Георгию Алексеевичу предложили перейти на партийную работу. Он отказался: не мое, и предложил кандидатуру Фролышева. Этот его выбор, кстати, одобрил и старший брат Сергей. Вместо Полянцева секретарем парткома тогда избрали В.М.Фролышева…

Стихией Полянцева был монтаж – возможность самому на кончиках пальцев держать промышленные шедевры, воспринимать паровую турбину и генератор как произведение искусства.

Сразу после Алексина Г.А.Полянцева направили на строительство Щекинской ГРЭС. Здесь главным инженером работал В.А.Крыжановский – с ним впервые судьба свела еще на строительстве Челябинской ТЭЦ-1, где Владимир Александрович был начальником турбинного цеха. Позднее В.А.Крыжановский будет назначен главным инженером «Тулаэнерго».

Щекинская станция строилась ударными темпами. Шесть первых турбин были смонтированы всего за один год. В июле 1950 года турбогенератор № 1 мощностью 35 МВт дал первый ток. Оборудование монтировали одновременно с производством строительных работ – в машинном зале не было еще ни крыши, ни торцевой стены, а машины уже стояли на фундаментах.

В такие периоды и происходит полная мобилизация лучших кадров. Поэтому тот факт, что Г.А.Полянцев был «брошен в прорыв» (с 24 февраля и 3 июля 1950 года) в должности начальника участка паровых турбин, говорит специалистам о высочайшей квалификации и надежности его как профессионала. А ему всего 32 года!

Сразу после пуска первой турбины на Щекинской ГРЭС Г.А.Полянцева переводят на другой «горячий» объект – Ярославскую ТЭЦ (сейчас Ярославская ТЭЦ-1), где он возглавил турбинный цех и стал главным инженером 3-го монтажного управления «Мосэнергомонтажа». В 1952 году новый перевод и должность – главный инженер Игумновской ТЭЦ в Дзержинске на Нижегородчине. Кстати, здесь у него была возможность в деле изучить турбины «Siemens», поставленные в СССР из Германии по репарациям.

Г.А. Полянцев, 1951 год, Ярославль

Для восстановления исторической справедливости необходимо отметить, что репарация являлась справедливой и лишь частичной компенсацией за причиненный энергетике ущерб. Как отмечают исследователи в книге «Энергия Победы», за период оккупации специальные подразделения войск противника демонтировали и вывезли в Германию 1400 паровых турбин, такое же количество паровых котлов, 11 300 генераторов, большое количество трансформаторов и электромоторов. В ходе Нюрнбергского процесса было установлено, что в секретном приказе командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Манштейна от 2 сентября 1943 года предписывалось: «Все, что не может быть эвакуировано, подлежит разрушению, в особенности водонапорные и электрические станции, вообще всякие силовые и трансформаторные станции, шахты, заводские сооружения, средства производства всех видов, урожай, который не может быть вывезен, деревни и дома…» Самое деятельное участие в проведении тактики «выжженной земли» принимали полиция и войска СС.

Немецкое оборудование изучали «с пристрастием» – в том числе и потому, что было много новых инженерных решений. В годы войны на Германию работали лучшие умы Европы, и было бы глупо не воспользоваться результатами их труда. Г.А.Полянцев это прекрасно понимал и фиксировал в голове наиболее интересные технические решения.

Некоторые моменты ему пояснял Василий Гаврилович Мамаков, который еще в 1937 году женился на его сестре Клавдии Полянцевой. Талантливый инженер, специалист, он в 1942 году работал рядом с Г.А.Полянцевым на Челябинской ТЭЦ-1 – начальником ремонтно-восстановительного цеха. Сразу после войны Василий Мамаков был командирован в советскую зону оккупации Германии и принимал участие в процессе репарации, в том числе и энергетического оборудования.

Впрочем, помимо изучения «репарационных новинок», Георгию Алексеевичу приходилось решать массу текущих вопросов. Он все время – технический руководитель, как говорится, среднего звена, хотя именно на них все и держится. На той же Игумновской ТЭЦ долгое время не могли приступить к монтажу турбогенератора № 5 «из-за неготовности строительной части, отсутствия мостового крана и недостачи технической документации». Как говорилось в отзыве о работе технорука Г.А.Полянцева, он «проявил максимум энергии и распорядительности для обеспечения своевременного производства работ».

Много позднее, в начале 1980-х годов, то же самое придется сделать его сыну Олегу Георгиевичу на строительстве Челябинской ТЭЦ-3 – «выбить» с поставщиков мостовой кран и документацию к нему – словно эту «крановую историю» отец передал ему по наследству…

Единственное, что тяготило Георгия Алексеевича в Подмосковье – частая смена мест; к тому же просторы вокруг Золотого кольца его не пленили – его все больше тянуло на Урал, в Челябинск, к родным ему людям.

В 1952 году он получит долгожданное предложение: его назначат главным инженером строящейся ТЭЦ Магнитогорского металлургического комбината и начальником монтажного управления «Волгопромэнергомонтаж».

Решение о строительстве Магнитогорской ТЭЦ было принято летом 1948 года – как указывалось в Постановлении Совета министров СССР, «для покрытия возросших тепловых и электрических нагрузок Магнитогорского металлургического комбината и его района в г. Магнитогорске». В феврале 1952 года на промышленном левом берегу Урала, в районе Сосновой горки, почти вплотную к Магнитогорскому металлургическому комбинату, закипело большое строительство. Бетонирование фундаментов под колонны главного корпуса ТЭЦ вел крупнейший трест «Магнитострой»; затем к строительству подключились такие ведущие тресты, как «Уралэнергомонтаж», «Волгопромэнергомонтаж», «Востокметаллургмонтаж».

Своеобразие и сложность Магнитогорской теплоцентрали заключалась в том, что это была своего рода выставка достижений промышленной энергетики. Поставки оборудования осуществляли более тридцати городов СССР; были поставщики из Германии, Венгрии, Чехословакии. Георгий Алексеевич мог бы в шутку сказать: «Все флаги в гости к нам».

Г.А. Полянцев, 1955 год, Магнитогорск

Вообще, 1950-е годы можно назвать одной из удивительных эпох в истории России. Это было время надежд и свершений, когда вслед строчкам Бориса Пастернака, всем и во всем хотелось «дойти до самой сути»; время строительства и трудовых побед, когда в стране сложился настоящий «культ производства», а престиж производственных специальностей достиг невероятных высот. Это время в полной мере можно назвать «промышленным творчеством» – и ТЭЦ ММК была тому подтверждением.

У этого творчества были и свои издержки. Часто приходилось монтировать передовое оборудование, головные опытные экземпляры, которые еще нужно было «обкатывать». Не все шло гладко. К примеру, на одной из турбин вибрация оказалась такой высокой, что отлетела кафельная плитка, которой был выложен пол на отметке 8 м обслуживания турбины. Следом повредились маслопроводы – а это уже могло стать причиной пожара. В Магнитогорск приехал главный конструктор турбин, который до последнего не верил, что причиной вибрации может быть не ошибка монтажа, а ошибка проектирования. Приехал и конструктор из Ленинграда. Оказалось, что на электростанции он чуть ли не первый раз в жизни – пришел в цех прямо в костюме, тогда как все монтажники были в рабочей одежде, и с удивлением смотрел на все, пока изучал причины вибрации.

Также Георгий Алексеевич неоднократно вспоминал, что несмотря на то, что ТЭЦ была нужна Магнитогорскому металлургическому комбинату, как воздух, внимание к ней руководства шло по остаточному принципу – это было для металлургов не основное, а вспомогательное производство: обеспечивающая функция по поставке электричества и тепла. Тем не менее, будучи заказчиком строительства ТЭЦ, руководство комбината предъявляло жесткие требования к строителям, докучливо выискивая даже самые незначительные замечания по монтажу – приемка оборудования проходила очень тяжело. Поэтому каждый подписанный акт становился настоящей производственной победой. Позднее Георгий Алексеевич будет добрым словом вспоминать руководство комбината именно за эту «науку приемки».

Свои первые «магнитогорские поздравления» Г.А.Полянцев примет 25 февраля 1954 года – на станции был пущен в эксплуатацию первый энергетический котел производительностью 170 тонн пара в час и турбогенератор мощностью 50 мегаватт. Эта историческая дата и стала днем рождения ТЭЦ. Затем, с 1954 по 1957 годы были введены в эксплуатацию еще три котлоагрегата и два турбогенератора. Электрическая мощность станции достигла 150 МВт, как и предписывалось планами строительства первой очереди.

«Магнитогорская пятилетка» в жизни Г.А.Полянцева оказалась насыщенной, да и сам город металлургов встретил главного инженера с почтением. Семье Полянцевых выделили отличную квартиру в самом центре Магнитогорска на проспекте Металлургов рядом с кинотеатром «Комсомолец». Квартира была с большим балконом, который Георгий Алексеевич оградил сеткой на высоту двух метров – чтобы дети не вывалились…

Магнитогорск. Вид на проспект Металлургов из окна квартиры, где жили Полянцевы, 1954 год

Полянцевы с сыновьями Владимиром и Олегом, 1956 год, Магнитогорск

Между тем, в 1957 году в жизни Г.А.Полянцева произойдет еще одна перемена. В то время по инициативе Н.С.Хрущева, которого всю жизнь не покидал зуд реформатора, прошла перестройка руководства народным хозяйством страны. Были воссозданы существовавшие в начале советской власти местные органы управления промышленностью – Советы народного хозяйства – совнархозы.

Георгия Алексеевича пригласили в аппарат Челябинского совнархоза: сначала заместителем начальника отдела комплектации оборудования, а вскоре – старшим инженером управления капитального строительства. Здесь он, к слову, познакомился с Селиверстом Алексеевичем Деменчуком, отцом будущего начальника химического цеха строящейся Челябинской ТЭЦ-2 Зои Селиверстовны Плаксиной.

Казалось, работы было много – как раз шла реализация большой правительственной программы развития энергетики Урала, принятой еще в 1947 году. Помимо увеличения генерации, программа предусматривала появление в регионе сетей напряжением 220 и 500 кВ, обеспечивающих межсистемные связи и выдачу мощности с новых электростанций. Было запланировано и строительство ЛЭП 400 кВ Бугульма – Златоуст (в 1964 году переведенной на 500 кВ), благодаря которой объединенная энергосистема Урала вошла в параллельную работу с Единой энергетической системой европейской части СССР.

Задачи были большие. Вот только с чиновничьей должности Г.А.Полянцев сбежит, не проработав и года, при первом же представившемся случае – в марте 1958 года он будет назначен первым главным инженером, заместителем директора строящейся Челябинской ТЭЦ-2. Ему в тот год исполнилось 40 лет.

«Первое впечатление – крайне тяжелое, – отмечал Г.А.Полянцев в своих воспоминаниях. – Большая строительная площадка была мертва. В главном корпусе – гнетущая тишина; опалубка фундаментов турбины, котла, электрофильтров, бункеров угля была разрушена. Прошло четыре года с тех пор, как объект был буквально брошен строителями на произвол судьбы без проведения какой-либо консервации. На территории станции хозяйничали сторож и жители шлакозасыпных домиков, построенных еще в начале 1930-х годов рабочими ЧТЗ, и не отселенные в период строительства. Объекты топливоподачи – подземный разгруз-сарай, подъездная эстакада из сборного железобетона находились в полуразвалившемся состоянии. Впоследствии все это пришлось демонтировать и строить вновь. Возвращаясь со стройки, я думал о том, какими огромными усилиями строителей, монтажников, эксплуатационников придется возвращать к жизни этот мертвый объект!»

В таких же смешанных чувствах принимал станцию и директор Михаил Иванович Голов, назначенный уже после передачи ТЭЦ от ЧТЗ в систему «Челябэнерго».

Возобновляя строительство теплоэлектроцентрали, Георгий Алексеевич как опытный монтажник, естественно, оценивал масштаб проблем, но взялся за их решение с удовольствием, с профессиональным азартом. Правда, он ловил себя на мысли, что подобное в его жизни уже было – на ТЭЦ-1. По первоначальному проекту в главном корпусе собирались установить две турбины небольшой мощности в 25 МВт и котлы. Теперь время и планы изменились, и требовалось разместить в скромных габаритах уже построенного на тот момент главного корпуса гораздо более мощные агрегаты. Согласно «объективке» на Г.А.Полянцева, именно он «руководил перепроектированием Челябинской ТЭЦ-2 с первоначальной проектной мощностью в 62 МВт до 320 МВт, увеличив ее в пять раз».

О том, чем ему и помощникам пришлось тогда заниматься, Георгий Алексеевич, в частности, пишет так:

«Конечная мощность электростанции определялась не только перспективами тепловых нагрузок заводов и жилья, но также и возможностями расширения главного корпуса ТЭЦ. Мы были сторонниками развития ТЭЦ в сторону Чурилово. Для этого нужно было снести построенный ранее служебный корпус и в дальнейшем соорудить вторую топливоподачу. На это «Челябэнерго» не пошло, а жаль! Жизнь показала, что если бы приняли наше предложение, то конечная мощность Челябинской ТЭЦ-2 могла быть значительно большей».

Тем не менее, в январе 1959 года строительство было возобновлено. Строить ТЭЦ-2 поручили тресту «Южуралэнергострой». Через год появились и субподрядные организации. Темпы строительства значительно возросли.

Проектировщиком станции был Киевский институт «Теплоэлектропроект». Г.А.Полянцеву часто приходилось ездить в командировки. Были сложности с проектными решениями – прежде всего, с нетиповым размещением основного оборудования в главном корпусе: турбины вдоль цеха, а не поперек, как обычно. В результате это приводило к сплошным индивидуальным решениям и впоследствии к трудностям эксплуатации и ремонта оборудования. Главным инженером строительного управления СУ «ЧТЭЦСтрой» был Василий Афанасьевич Евтеев – человек проверенный, с которым Г.А.Полянцев работал на строительстве Алексинской, Ярославской, Игумновской и Щекинской ГРЭС.

Первый турбогенератор Челябинской ТЭЦ-2 мощностью 60 МВт был введен в действие 1 декабря 1962 года. Здесь тоже не обошлось без приключений.

«Станция готовилась к пуску, но обещанный министерством специальный поезд для пуска станции с нуля не был подан, – вспоминал первый начальник топливно-транспортного цеха Анатолий Степанович Ерилин. – Приближались холода, а на строящейся ТЭЦ-2 не было никакого источника отопления. Главный инженер Г.А.Полянцев и начальник ПТО В.А.Козырев приняли решение использовать для отопления станции и для растопки первого котла пар от трех паровозов, которые мы арендовали у железной дороги. Они были установлены на подъездных путях в главном корпусе котельного цеха. Сначала паровоз всеми колесами сошел с рельсов, а когда выгрузили первую партию угля, им засыпало транспортеры. Весь цех откапывал транспортеры лопатами, чтобы поднять уголь в бункеры котлов. Затем был подан пар. Можно сказать, что станцию «толкнул» паровоз».

В 8.30 утра дежурный инженер станции Юрий Семенович Кудрявцев включил в сеть турбогенератор № 1 – Челябинская ТЭЦ2 вошла в число действующих электростанций. Но потребуется еще масса времени и сил, чтобы весь энергетический комплекс станции был завершен. Это стало понятно уже по первой очереди.

Челябинская ТЭЦ-2

«Зима 1962–1963 годов была суровой, – вспоминал Георгий Алексеевич. – ТЭЦ-2, имевшая в то время в работе только один котел, семь раз полностью останавливалась на ноль из-за повреждения труб пароперегревателя. Это было тяжелым испытанием для персонала: требовалась исключительная организованность, дисциплина, самоотверженность, чтобы не заморозить станцию. Люди буквально сутками трудились, не уходя домой. Например, бригадир по поверхности нагрева Иван Степанович Клюшников ремонтировал пароперегреватели, как говорится, от начала и до победы…»

В декабре 1964 года были введены в работу турбогенератор № 2 и котел № 4 – строительство первой очереди было завершено. Но пройдет еще два десятилетия, чтобы станция была доведена до ума. Каких только нестандартных решений ни приходилось принимать на этом пути! Настоящая эпопея развернулась вокруг градирен Челябинской ТЭЦ-2. Широкие башни с усеченным конусом для охлаждения больших объемов воды уже давно стали классикой индустриального пейзажа – без них не обходится ни одна теплоцентраль, ни одна атомная станция. Одним из важных элементов градирни является ее обшивка. Вот с ней и возникли вопросы.

По проекту в качестве обшивки использовался специальный усиленный шифер, который нормально зарекомендовал себя в теплых, южных районах. Но в суровом климате из-за резких перепадов температур градирня начинала обмерзать, а шифер – трескаться. Георгий Алексеевич поначалу надеялся, что разрешат использовать в качестве обшивки алюминий, но этот металл был объявлен стратегическим сырьем.

Бесконечно менять-латать обшивку – занятие малоприятное и затратное. Главный инженер вместе с коллегами устроил «мозговой штурм». Решение было гениальным и эффективным – «просмолить» шифер, как лодку, закрыв все его поры. Для этих целей на коксохиме Челябинского металлургического завода присмотрели отходы производства – каменноугольный пек – «дрянь редкостная», тем не менее обладающая хорошими связующими свойствами. Затем на станции разогретые листы шифера стали один за другим окунать в расплавленный черный пек, который мгновенно заполнял все поры и пустоты.

Эти черные листы простояли на градирнях без ремонта более четверти века! В свое время Георгий Алексеевич хотел запатентовать это рационализаторское предложение, но бумаги «затерялись» в Москве. Правда, однажды, уже в конце 1980-х годов, из Москвы приехала комиссия, чтобы лично убедиться – листы на месте и без повреждений…

А пока, в начале 1960-х годов, одновременно со строительством Челябинской ТЭЦ-2 шла комплектация кадров станции. При приеме Георгий Алексеевич лично и подолгу беседовал с каждым человеком, как бы устраивал тому экзамен.

«Желающих поступить работать на ТЭЦ-2 было много, – рассказывал Г.А.Полянцев. – Мы старались подбирать людей опытных, прошедших хорошую производственную школу, и при этом достаточно молодых».

Он вообще редко ошибался в людях. Так, одним из его помощников на первом этапе стал В.А.Соломонов, один из первых выпускников энергетического факультета Челябинского политехнического института, прежде поработавший на Иркутской ТЭЦ. С Валерием Алексеевичем мы беседовали уже годы спустя, когда он стал заместителем председателя совета ветеранов станции.

– У Георгия Алексеевича был накоплен очень большой опыт. И как у него здесь пошли дела?

– Я бы погрешил против истины, заявив, что у него сразу все идеально пошло. Он очень уверенно чувствовал себя в общении с монтажниками и строителями, однако что до дел эксплуатационных, то здесь ему требовались помощники. Среди них было немало толковых, знающих. Георгий Алексеевич никогда не пренебрегал советами. Не считал это зазорным.

– И откуда к вам пришли специалисты?

– Их направляло Челябэнерго. А конкретно – были инженеры с Аргаяшской ТЭЦ. Это очень хорошая станция. Правда, поначалу с нее плохо отпускали, учитывая, что она обслуживала режимный объект: ПО «Маяк». Были люди с Южноуральской ГРЭС. Приехали из Магнитогорска, где одно время работал Полянцев…

– Как, на ваш взгляд, ладили ваши директор и главный инженер?

– Директор Михаил Иванович Голов прежде работал директором на Юрюзанской ГРЭС. Что касается представительских вопросов, то это у него неплохо получалось. А Георгий Алексеевич был сильнее его в технических вопросах. Не знаю, согласятся ли со мною другие, но я уверен, что и как директор Полянцев затем был основательнее и крепче…

– Полянцев был очень требовательный руководитель?

– Да как вам сказать... Он мог душевно с человеком поговорить, помочь, когда надо. Но он и спрашивал, действительно, очень был требовательный, временами даже жесткий…

Читать дальше

Вепрев О.В., Лютов В.В., Полянцев О.Г. Полянцевы: История семьи. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 2018.