ПРИЗНАТЬ ДОЛЖНИКА БАНКРОТОМ

Согласно статистике, в благополучной Германии рассматривается ежегодно около 27 тысяч дел по банкротству, причем, в это количество входят и дела по физическим лицам. Много это или мало? В одном из своих интервью руководитель Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству Т.И. Трефилова говорила, что "пусть таких дел будет хоть 100 тысяч, лишь бы качество банкротств было нормальное".

Сегодня в России число дел, связанных с применением закона РФ "О несостоятельности (банкротстве)", ежегодно растет в геометрической прогрессии. И причина не столько в вечно тянущемся экономическом кризисе, о котором написаны тысячи статей, сколько в нашей старой привычке не платить по счетам на протяжении нескольких лет (самый яркий пример - наша "нелюбовь" к налоговым платежам). Именно право кредитора на взыскание задолженности во всем мире является основой процедуры банкротства, а само законодательство о банкротстве - гарантией реализации этого права.

Думается, что, принимая в 1993 году первый закон о банкротстве, российские законодатели преследовали именно эту цель, эту идею. Вот только реализация ее на практике развеяла многие и многие иллюзии...

КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ

Из всего современного российского законодательства, регулирующего экономическую деятельность в стране и являющегося основой для рассмотрения коммерческих споров в арбитражном суде, ни один закон не вызвал такой жесткой критики, как Закон "О несостоятельности (банкротстве)". Если учитывать, что количество дел о банкротстве, по словам Председателя ВАС РФ В.Ф. Яковлева, не просто значительно, но удваивается с каждым годом (в 2001 году в арбитражные суды поступило в целом свыше 56 тысяч дел о банкротстве), то проблема "плохого закона" неизбежно становится проблемой государственной, , способной нарушить динамику экономического развития целой страны.

В.В. Голубев, один из основных авторов Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", отмечал четыре компонента современных национальных систем банкротства: само законодательство о банкротстве, специализированные суды или составы судов, рассматривающие дела о банкротстве, специалисты в области банкротства и государственные органы, на которые возложено регулирование деятельности арбитражных управляющих (аттестация, лицензирование) и создание условий, необходимых для реализации процедур банкротства (государственные органы по делам о банкротстве).

В России необходимые для создания национальной системы банкротства компоненты появились лишь в 1993-1994 годах, когда был принят Закон РФ "О несостоятельности (банкротстве) предприятий". Затем, в 1998 году, законодательство о банкротстве было существенно обновлено и во многом приближено к европейским законодательным актам, регулирующим банкротство.

И все же правовых недоговоренностей остается чрезвычайно много. В февральской интернет-конференции, посвященной 10-летию Арбитражного суда в России, В.Ф. Яковлев отмечал: "Закон о банкротстве в нынешнем его виде действительно обладает массой недостатков, несовершенен и именно поэтому он часто используется не по назначению. То есть не для того, чтобы обеспечить оздоровление испытывающей временные финансовые трудности экономической структуры или, если это невозможно, для справедливого распределения недостающего имущества между кредиторами, с которыми должник не может полностью рассчитаться, испытывая финансовые затруднения, а для захвата собственности, для передела собственности. Закон о банкротстве является этаким, иногда ухудшенным, вариантом бесконечного процесса приватизации".

Среди журналистов, освещающих тему банкротства (например, в журнале "Эксперт"), все чаще встречается тезис о "развращении субъектов экономики", которые используют несовершенный закон в качестве некоего стенобитного орудия. Тот же Яковлев в конференции достаточно жестко обрисовал эту схему: "Составители закона позаботились главным образом об интересах кредиторов и до предела упростили процедуру возбуждения дела о банкротстве. Проще процедуры нет в мире. В наших экономических условиях это очень тяжелый недостаток. А суд ничего поделать не может, он обязан в течение трех дней возбудить дело. Заинтересованные лица делают это достоянием общественности. В результате процветающая структура, которая имела все возможности постепенно рассчитаться по долгам, умирает, поскольку ей не поставляют продукцию, не дают кредитов. Тут появляется дядя, который все это организовал, и скупает акции за бесценок. То есть процедура возбуждения дела о банкротстве часто превращается в средство захвата чужой собственности. Есть у закона и другие недостатки. Суды пали жертвой его применения. Мы бьем в колокола, но пока ничего поделать не можем".

Ситуация вокруг закона о банкротстве, повторимся, на протяжении последних пяти лет остается чрезвычайно сложной. Уже не отдельные фирмы, а, по оценкам экспертов, тысячи заводов, фабрик, комбинатов становятся объектами притязаний тех или иных финансовых групп. Даже успешно работающие предприятия не могут чувствовать себя в безопасности. В любой момент против них может быть начата процедура банкротства. Закон, защищающий интересы кредитора, на деле сформировал прецедент упрощенного банкротства, когда даже самый мелкий кредитор, сумма задолженности перед которым превышает 500 минимальных зарплат (сегодня это 150 тысяч рублей), может обращаться в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом, будь то торговый ларек или металлургический комбинат.

Сегодня все чаще говорится о так называемых "заказных банкротствах". В средствах массовой информации вопросы по такой "категории дел" не раз задавались руководителю Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству Т.И. Трефиловой. В частности, в интервью газете "Труд" в августе 2001 года руководитель ФСФО высказалась достаточно ясно: "Все чаще мы наблюдаем стремление определенных структур искусственно обанкротить жизнеспособные компании с целью устранения конкурентов или же покупки перспективных объектов за бесценок... Тщательно проанализировав ряд дел по банкротству, мы установили, что примерно треть кредиторов была заинтересована не в получении денег, а именно в смене собственника. И это соответствует оценкам экспертов, считающих, что удельный вес заказных банкротств может составлять 30 процентов. Это чрезвычайно много..."

 Характер преднамеренных банкротств весьма разнообразен. Предприятие, к примеру, можно банкротить несколько раз, выводя при этом все ликвидные активы "на сторону". Можно вообще исчезнуть как должник, не оставив на момент банкротства ничего, кроме долгов. Кстати, "синдром отсутствующего должника" чрезвычайно опасен - так, на 1 января 2001 года в производстве судов было свыше 47 тысяч дел, и в 26 тысячах дел должник отсутствовал. Можно не дать возможности собственнику заплатить долг - кредитор попросту не берет денег и закрывает (скрывает) свои счета, но параллельно начинает процедуру банкротства.

Сложная экономическая и правовая действительность неизменно порождает (и будет порождать) целый ряд упреков и в адрес арбитражного суда в целом, и в адрес "ангажированных судей", в частности, выносящих решения по делам о банкротстве (последний упрек, по словам председателя арбитражного суда Челябинской области Г.Н. Ямщикова, является чаще всего надуманным и "произрастает в головах" самих спорящих сторон, которые при этом задействуют свои информационные ресурсы). Необходимо учитывать и тот факт, что противоречивость законодательства, и тем более законодательства о банкротстве, неизбежно порождает различную правовую трактовку одних и тех же представленных суду документов разными судьями. Индивидуализированная природа рассмотрения арбитражных споров, с одной стороны, подчеркивает независимость и профессионализм судей, но с другой, требует обобщения и тщательного анализа арбитражной практики.

Первый обзор практики применения арбитражными судами Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" был выпущен Высшим Арбитражным Судом РФ достаточно поздно - полтора года спустя после введения обновленного закона в действие. Это даже позволило упрекнуть ВАС РФ в "пассивной позиции в вопросах направления практики рассмотрения дел о несостоятельности". На практике число вопросов, требующих разъяснений, очень велико. На местах, в работе арбитражных судов первой инстанции, от судей требуется не только высокая юридическая квалификация, но и навыки в области финансового анализа результатов хозяйственной деятельности организации, представлений об оценке недвижимости, бизнеса, машин и оборудования и т.д. Все это ведет к широкому составом лиц, участвующих в деле, длительным срокам судебного производства, высокому уровню конфликтности.

Спектр вопросов применения Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", изложенных в первом, пусть и запоздавшем, обзоре арбитражной практики, достаточно широк. В частности, разъяснялся принципиальный вопрос о мерах кредитора к получению задолженности и правомочности возвращения его заявления о признании должника банкротом. Кроме того, разъяснялись вопросы о праве арбитражного суда отклонить кандидатуру внешнего или конкурсного управляющего, о сроках рассмотрения дела, об определениях арбитражного суда, не подлежащих обжалованию, о вновь открывшихся обстоятельствах и других. Наконец, в практике применения арбитражными судами Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" 1999 года были рассмотрены вопросы, связанные с особенностями банкротства градообразующих организаций, - вопросы, жизненно важные для малых промышленных городов Челябинской области.

Только теперь, обозначив беглыми штрихами основные российские проблемы, связанные с законом "О несостоятельности (банкротстве)", можно говорить о практике судебных дел, рассмотренных арбитражным судом Челябинской области, области, где концентрация промышленного производства очень высока, а желание переделить эту собственность заново сильно.

МЕРА ОТВЕСТВЕННОСТИ

Впрочем, есть еще один, чрезвычайно важный момент, без упоминания которого невозможно понять своеобразную "психологию функционирования" закона "О несостоятельности (банкротстве)" - и любого другого закона вообще - в ходе рассмотрения дела арбитражным судом именно "на местах", в субъекте федерации. Это - мера социальной ответственности судей за принятие того или иного решения.

Судья, впервые избранный на должность, произносит в торжественной обстановке присягу: "Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только Закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть".

Капитолина Михайловна Малышева, на счету которой целый ряд сложнейших дел о признании предприятия-должника банкротом, рассказывала в своих заметках, написанных специально для этой книги: "Людям, которые не знакомы с судопроизводством, произнесение присяги может показаться формальным актом. На самом деле, любой профессиональный судья ощущает ту огромную ответственность, которую он взял на себя, избрав именно путь судьи. Тяжесть этой ответственности особенно ощущается при рассмотрении дел о банкротстве. Многочисленные трудности в толковании законов, оценке доказательств и применении законодательства, которое нуждается в совершенствовании, неизбежно осложняются после объявления предприятия банкротом (т.е. несостоятельным должником) чувством социальной ответственности. Судья всегда помнит  - не может не помнить - о тех последствиях, которые могут иметь их решения для судеб многих людей: работников предприятий-должника и членов их семей, которые остаются без стабильных средств к существованию. Помнит о самом предприятии, на котором останавливается производство, начинают распродаваться материальные активы, уходят профессиональные кадры, которые нужно "растить" не один год. Решение судьи подчас может сказаться на судьбе целого города - когда предприятие-должник является градообразующей организацией".

За примерами, к сожалению, далеко ходить не придется - достаточно вспомнить гнетущую тишину в пустых цехах Юрюзанского механического завода или замерший в середине 1990-х годов Карабаш, зона экологического бедствия.

Нужно учитывать и то, что процедура банкротства длится не один месяц и не один год. Она включает в себя различные этапы, такие, как наблюдение, внешнее управление, мировое соглашение, конкурсное производство и иные процедуры. Естественно возникают всевозможные разногласиям между лицами, участвующими в деле, и суд должен эти разногласия разрешить. Стоит ли удивляться тому, что объем дела вырастает до 50 и более томов (в каждом томе по 150-200 листов) и требует от судей колоссального напряжения.

С другой стороны, было бы глубочайшей правовой ошибкой "обязать" судью смотреть на дело о банкротстве с точки зрения социального положения территории, где находится предприятие-должник. Есть еще одна мера ответственности, нарушение которой может привести к непредсказуемым последствиям, - это долг судьи перед законом. "Решение должно приниматься судьей в пользу закона, - это не раз подчеркивал в беседах Ю.Д. Тросман. - Именно законность является первым и самым главным интересом общества". И именно с точки зрения этого интереса невозможно допустить, чтобы социальные проблемы региона, вызванные применением закона о банкротстве, решались за счет нарушения закона.

И последнее. Многие судьи арбитражного суда рассказывали, насколько тяжело дается решение. Даже если судья почти уверен в его правильности, даже если его правота будет затем подтверждена ВАС РФ в порядке надзора. Это "почти" требует особого самоанализа и заставляет возвращаться к тем решениям, которые уже были приняты. "Даже очень хороший закон, - говорит Ю.Д. Тросман, - нуждается в толковании. Закон - это общие правила, абстрактная модель поведения, которая каждый раз реализовывается в конкретных обстоятельствах, в конкретном времени и месте".

ГЕОГРАФИЯ БАНКРОТСТВА

География банкротства оказалась слишком значительной. Равно как и сложность и хронология того или иного дела.

"Дела о несостоятельности (банкротстве) являются отдельной категорией, отличной от дел по экономическим спорам, - поясняет К.М. Малышева. - Дела о банкротстве рассматриваются по правилам, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)". Специфика этих дел заключается в том, что дело рассматривается только коллегиально (в составе 3-х судей), нет искового заявления, по субъективному составу нет истцов и ответчиков, а есть лица, участвующие в деле: должник, конкурсные кредиторы (число которых у отдельных предприятий-должников превышает 1000), арбитражный управляющий, налоговые и иные уполномоченные органы, предусмотренные законом".

Судебные процессы проходят трудно. Так, на судебном разбирательстве по делу Златоустовского металлургического комбината атмосфера противостоятия почти стала нормой - стороны относились друг к другу с недоверием и никак не хотели идти на компромисс. В этой ситуации любое решение, принятое арбитражным судом Челябинской области, вряд ли могло восприниматься как окончательное - и желание его обжаловать (например, со стороны Синарского трубного завода, являющегося одним из основных кредиторов ЗМЗ) было вполне искренним. Естественно, что и в прессе сразу же появились заявления о том, что "суд был не просто необъективным, но явно заинтересованным в определенном исходе дела".

Хронология производства по делу о банкротстве в отношении ОАО "ЗМЗ" открывалась летом 1998 года, когда арбитражный суд вынес определение о введении в ОАО "ЗМЗ" внешнего управления сроком до 19 августа 1999 года. Впоследствии внешнее управление на предприятии было продлено еще на год. В конце августа 2000 года собрание кредиторов ОАО "ЗМЗ" ходатайствовало о продлении внешнего управления на срок до 8 лет, однако 4 сентября 2000 г. Арбитражный суд Челябинской области вынес определение об отложении рассмотрения дела ОАО "ЗМЗ" о продлении срока внешнего управления. 11 марта 2001 г. Арбитражный суд Челябинской области принял решение о признании ОАО "Златоустовский металлургический завод" банкротом и об открытии конкурсного производства. Кстати, с ходатайством о введении в отношении ОАО "ЗМЗ" конкурсного производства в Арбитражный суд Челябинской области обратилось более 70% кредиторов завода. Оба ходатайства были одобрены и поддержаны администрацией Челябинской области.

Впрочем, споры вокруг ЗМЗ - не только споры о банкротстве. В частности, осенью 2001 года арбитражный суд рассматривал спор между все тем же Синарским трубным заводом и ЗМЗ относительно взыскании с последнего средств по договору промышленной переработки. Дело потребовало экспертной оценки - бухгалтерской экспертизе пришлось изучить на ЗМЗ почти 70 тысяч документов...

В том, что начало процедуры банкротства сопряжено с политическими "играми", сегодня мало кто сомневается. При этом чаще всего - кем осознанно, кем бессознательно - допускается одна существенная ошибка: на основании принимаемого арбитражным судом к рассмотрению заявления о признании должника банкротом "вдруг" делается вывод о "политической ангажированности суда".

Копий вокруг этого сломано много - достаточно вспомнить яркие заголовки газет по освещению Карабашского "медного конфликта" вплоть до объявления "медных войн". Главный упрек, который со стороны различных средств массовой информации, поддерживающих УГМК, состоял в том, что арбитражный суд Челябинской области "поторопился обанкротить" Карабашский медеплавильный комбинат, чтобы (как это следует из журналистской интерпретации) списать на банкротство (и ликвидацию) КМК различные грехи в виде выведенных архивов, сокрытых налогов, "тайного исчезновения доли золота и серебра в медьсодержащих рудах" и прочего.

Пресс-релизы, сделанные противоборствующими сторонами, также говорили о "политических заказах". Кроме того, в прессе сразу же обратили внимание - и, скорее всего, не могли не обратить - на "бурную реакцию всех ведомств от областных до федеральных структур", которые "будто никогда не слышали ни одного выступления президента страны об усилении властной вертикали и недопустимости необоснованного вмешательства федеральных чиновников в экономику". Журналисты писали, в частности, что "администрация области с такой уверенностью поспешила объявить, что приобретение контрольного пакета КМК будет обязательно оспорено в судебном порядке, как будто судебная власть в стране - придаток власти исполнительной, а не самостоятельная и независимая ветвь власти".

Накал страстей выливался и в "вооруженную потасовку между охранниками КМК, нанятыми свердловчанами, и охраной ЗАО "Карабашмедь", и в собрание кредиторов в автобусе, так как их не пропустили на территорию, и в стихийные митинги в Кыштыме, и во взаимные оскорбления в виде "мародерства УГМК" или, напротив, "местного самодурного княжения". Наконец, досталось от СМИ и "виновнику возбуждения процедуры банкротства" - налоговой инспекции, выступившей с иском, "стоимость" которого чуть превысила 2 млн. рублей. Заседание по рассмотрению иска налоговой инспекции к ОАО "КМК" прошло под председательством судьи Тамары Поповой.

Мы не будем давать оценки происшедшим событиям и тем более предсказывать ситуацию вокруг противостоящих собственников. Весь пример, пусть и скандальный и не утихающий уже на протяжении двух лет, приведен нами только ради "ошибки общественно-политического восприятия".

Вопросы по "шекспировским страстям" вокруг КМК и "экспансии олигархов, естественно, звучали в интервью председателя Арбитражного суда Челябинской области Г.Н. Ямщикова. "С точки зрения прессы, это обычная политическая трактовка. С точки зрения арбитражного суда - обычное судебное разбирательство. Не более того. Такое же, как, к примеру, дело вокруг ЧТЗ, завода имени Колющенко, Магнитогорского калибровочного, Златоустовского металлургического заводов. Суд не терпит ажиотажа - не та специфика".

Не терпит ажиотажа и само принятие заявления о признании должника банкротом, причем, не суть важно, кто именно из кредиторов подобное заявление подает. Во всех "политических обвинениях" в адрес арбитражного суда совершенно не берется в расчет право кредитора на подобное заявление. Если говорить жестко, то главная задача арбитражного суда - именно в реализации этого права. Равно как и права недовольной стороны обжаловать решение суда (что в случае с карабашским конфликтом делалось не раз). Именно поэтому "медный спор" пока остается открытым.

Другое дело, что сегодня практикуется некое "постороннее обжалование". "Многие спорные вопросы арбитражного характера, - рассказывает Г.Н. Ямщиков, - передаются в суды общей юрисдикции, которые и выдают всевозможные исполнительные листы пол несвойственным для них хозяйственным спорам. Дальше сценарий прост - размахивая исполнительным листом, подчинить себе предприятие. В скандале вокруг Карабаша именно эта внешне не слишком броская деталь заслуживает особого внимания".

Особого - с точки зрения права, с точки зрения закона. Тем более, что многие до сих пор считают, что в России им закон не писан.

Но даже и написанный, но не совершенный закон во многом представляет возможность для передела сфер влияния в экономике. "Интерес конкурсных кредиторов, - поясняет К.М. Малышева, - к этой процедуре объясним: она является весьма удобным и совершенно легальным способом передела собственности, поэтому на суд, рассматривающий дело в отношении предприятия-должника, которое представляет интерес для крупного капитала и иных структур, оказывается давление и применимы любые методы воздействия". Для того, чтобы лучше представить, какое давление оказывается на суд, можно привести дело о банкротстве открытого акционерного общества "Ачинский глиноземный комбинат", город Ачинск Красноярского края.

Дела о несостоятельности (банкротстве) организаций, согласно закону, рассматриваются по месту нахождения должника, то есть дело о банкротстве Ачинского комбината было принято к производству арбитражным судом Красноярского края, и 9 декабря 1996 года в отношении должника было введено внешнее управление.

Предприятие, как следует из материалов дела, на момент введения внешнего управления находилось в весьма плачевном состоянии: задолженность к 1996 году составляла в старых ценах 1800 млн. рублей, из 10 печей работали только три, задолженность по зарплате составляла порядка 9 месяцев, около 3 тысяч рабочих бастовали, комбинат работал с отрицательной рентабельностью. Естественно, что в таком виде АГК был никому не нужен. Пока не заработала процедура внешнего управления, переломившая хозяйственную ситуацию на комбинате.

Тогда и сработал "человеческий фактор" в свете закона о банкротстве - в желании поставить "своего" управляющего.

В арбитражной практике применения закона "О несостоятельности (банкротстве), по словам челябинских судей, слишком многое зависит о компетентности и моральных качеств лиц, назначаемых арбитражными управляющими: временным, внешним, конкурсным. Согласно законодательству, арбитражным управляющим может быть назначено арбитражным судом физическое лицо, зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя, обладающее специальными знаниями и не являющегося заинтересованным лицом в отношении должника и кредиторов. Но пункт 1 ст. 59 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" предусматривает назначение временным управляющим из числа лиц, предложенных кредиторами и лишь при отсутствии таких предложений - из числа лиц, зарегистрированных в арбитражном суде в качестве арбитражных управляющих. "На практике это положение может использоваться кредиторами, инициирующими дело о банкротстве должника для того, чтобы провести во временное управление "своего человека", который отстаивал бы интересы этого кредитора в преимущественном порядке".

Именно это и стало камнем преткновения в деле о банкротстве Ачинского комбината. В июле 1998 года арбитражный суд Красноярского края вынес определение о продлении срока внешнего управления, отстранил внешнего управляющего, который действовал в интересах одной группы кредиторов в ущерб интересам других кредиторов и должника. Как только разгорелся конфликт, на предприятии появились специально созданные "рабочие дружины", основную часть которых составляли представители частных охранных предприятий; кроме того с предприятия были выведены и без того незначительные средства.

Разгоревшийся конфликт обернулся очень сильным давлением на арбитражный суд и отдельных кредиторов. Именно поэтому кредиторы и председатель арбитражного суда Красноярского края обратились в Высший арбитражный суд РФ о передаче данного дела на рассмотрение другого арбитражного суда. Тогда решением ВАС РФ дело было передано в арбитражный суд Челябинской области и находилось в его производстве с 24 ноября 1998 года. После многочисленных слушаний в порядке ст. 55, 68, 135, 125 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" судом было утверждено мировое соглашение, которое явилось основанием прекращения производства по делу. "Но за эти годы, - пишет К.М. Малышева, - в давлении на арбитражный суд Челябинской области принимали участие и администрация Красноярского края, и все средства массовой информации, и кредиторы, которых не устраивала замена управляющего и которые требовали ввести процедуру банкротства".

О характере давления достаточно ярко рассказывал Г.Н. Ямщиков в интервью газете "Аргументы и факты": "Дело было настолько серьезным, что представитель известного и могущественного олигарха напросился ко мне на прием. В кабинет он принес чемоданчик, наполненный стодолларовыми купюрами. Я первый раз в жизни такое увидел. А он говорит: "Возьми, тебе и детям твоим на всю жизнь хватит, только реши спор в нашу пользу - и можешь на пенсию уходить". Из кабинета он вылетел вместе с чемоданчиком, а олигарх потом долго не мог понять, почему не во всем совершенный закон победил во всем совершенные деньги".

Именно эта принципиальная позиция арбитражного суда, выступившего гарантом законности, во многом объясняет тот факт, что арбитражный суд Челябинской области входит в пятерку сильнейших арбитражных судов в России.

Впрочем, "залетное дело" ачинских управляющих, вызвавшее столь значительный резонанс в центральной прессе, вряд ли сможет затенить то, что происходит у нас, "по месту регистрации", в Челябинске.

Таким "незатененным" делом стал, к примеру, спор об управляющих Челябинского завода дорожных машин имени Колющенко.

Внешнее управление на Челябинском заводе Колющенко (ЧЗК), крупнейшем в России производителе дорожной техники, тяжелых грейдеров и внедорожных самосвалов, было введено весной 1999 года, конкурсное производство - в ноябре 2000 года. Здесь столкнулись интересы двух крупнейших в России компаний, чьи интересы в разной степени и представляли конкурсные управляющие. Спорная ситуация (журналисты, естественно, сразу же окрестили ее "двоевластием на ЧЗК") вокруг "приоритета в выборе покупателя (за время процедуры банкротства завод был подготовлен к продаже, составлены соответствующие реестры, хотя некоторые активы, как это оказалось принято в порочной практике нашей экономической действительности) была разрешена арбитражным судом Челябинской области осенью 2001 года, когда комитет кредиторов наконец определился в своем выборе и принял решение обратиться с иском в арбитражный суд с требованием отстранить от должности одного из внешних управляющих. К слову, челябинские судьи уже принимали подобное решение, отмененное Уральским окружным арбитражным судом на основании, что иск об отстранении может быть подан только кредиторами предприятия.

Читать дальше: Признать должника банкротом (2)