…В самый разгар лета, 27 июля, на правобережном кладбище Магнитогорска возле колодца, окруженного кованой вязью, всегда бывает многолюдно. В этот день, вот уже много лет подряд, руководители Магнитогорского комбината, ветераны, горожане приходят сюда, чтобы почтить память легендарного директора И.Х. Ромазана.

Удивительно, человек возглавлял Магнитку всего шесть лет – с 1985 по 1991 годы. Нет так уж и много, по сравнению с другими. Но именно в эти годы произошло нечто, крайне важное для комбината.

- Нам нельзя быть заводом по переработке железной руды, - говорил бывший директор ММК Б.А. Дубровский журналистам в 2013 году. - Необходимо выпускать востребованную продукцию, чутко реагируя на потребности рынка. Самую разную продукцию. Иметь для этого все технологические возможности.

Еще раньше, «пробивая» в федеральных верхах деньги на строительство стана-2000 холодной прокатки, это же горячо доказывал В.Ф. Рашников:

- Мы должны понимать, что речь идет о судьбе самого современного в металлургической отрасли России проекта технического перевооружения. Мы не можем упасть на колени. С введением стана ММК завершит цепочку глубокой переработки металла, перестанет быть колоссом, отливающим чушки! Комбинат, и вместе с ним город, не должны сломаться, как старый паровоз, оттрубивший свой век и путь.

Вот только начало «второму рождению» Магнитки положил Ромазан, Иван Харитонович…

У Магнитки под забором

Ромазан – коренной магнитогорец; родился в 1934 году – в самый разгар строительства мартеновских печей и первых прокатных станов. Сам же неоднократно шутил – мол, «родился и вырос под забором комбината». Семья жила в бараке на 27 комнат; последняя – общая кухня, где с утра до вечера что-то кипело, шипело, жарилось. Туалет – на улице, вода – в колонке, картошка – рядом, на участке под боком.

Юного Ромазана спасли свекла и капуста: семья приобрела участок на Флюсовой, куда ходил специальный поезд с платформой для урожая. Капуста уходила влет, плюс разгрузка вагонов с сахаром, солью, овощами. На первые деньги Ромазан купил себе… пластинку Петра Лещенко за 100 рублей – сумасшедшие по тем временам деньги. Как вспоминала его жена, Евгения Яковлевна, любовь к музыке была особой страстью: она «лечила» его от усталости, забот и тревог. Кстати, он попросил жену как-то, если что, чтобы на его похоронах звучала музыка Рахманинова…

Магнитка военных лет – это огромный огнедышащий дракон, черно-серый, с копотью и серой. Жить на его фоне было сложно, тем более – летать. У Ромазана с детства – страсть к голубям. И первая будка была рядом с бараком. Голуби словно раскрашивали мир вокруг своим оперением, полетом, свободой и умением любить. Это был символ советской эпохи, противоречивой, сложной, но все же красивой.

Еще один момент, очень ощутимый сегодня, когда молодежь не слишком рвется к знаниям – любой техникум, а уж тем более вуз воспринимался «путевкой в жизнь». Иван Ромазан выбрал для себя то, что было рядом, под рукой: Магнитогорский индустриальный техникум по специальности техник-металлург, который он успешно окончил. Теперь оставалось «перепрыгнуть через забор» - в легендарную Магнитку.

Второе рождение

К Магнитке 1980-х годов совершенно не применим расхожий стереотип о брежневской эпохе застоя с ее медленным производственным раскачиванием, курилками и «забиванием козла» в домино в середине рабочего дня. Напротив, Магнитогорский комбинат именно в эти годы преображался стремительно, стряхивал с себя многолетнюю пыль в виде устаревшего оборудования и технологий, отправляя в переплавку «уставшее железо». Огромное хозяйство в виде 10 домен и 30 мартенов, коксохима, листовых станов горячего и холодного проката дождалось своего обновления, капитального ремонта и генеральной уборки.

Ромазан, уже продолживший обучение в Магнитогорском горнотехническом институте, инженер-металлург, которого судьба забросила сначала в отдел сбыта, а затем в производственный отдел, окунулся в комбинат с головой. Его цех – сталеплавильный, который обеспечивал знаменитые магнитогорские слитки, «чушки», как их называли. Ромазан становится главным сталелитейщиком ММК – должность, которая открывает путь к вершинам.

Он стал настоящей легендой Магнитки всего за шесть перестроечных лет – на глазах у многотысячного коллектива. Пик реконструкции как раз пришелся на середину 1980-х годов. Именно тогда магнитогорский металл стал самым дешевым в стране, комбинат достиг максимальных в своей истории показателей выпуска продукции – свыше 16 млн. тонн стали в год.

Но… на Магнитку было больно смотреть – и в прямом, и в переносном смысле. Она была похожа на колосса на глиняных ногах. Износ основных фондов достигал почти 90 процентов. На прокатном производстве работали станы, построенные еще в годы Великой Отечественной войны. Ни о каком технологическом прорыве не могло быть и речи. Старое оборудование только и ждало – когда же его, наконец, «отпустят с миром» в плавильную печь.

Ромазан, заступивший на пост директора ММК в 1985 году, загорелся – нужно выстроить совершенно новый цех по новым технологиям. Конвертеры открывали новую эпоху. Сравни­те: плавка в мартене длится несколько часов, в конвертере – всего полчаса. Выигрыш был колоссальным. Он  чувствовал, что мартеновская эпоха становится историей, «каретой прошлого». Впереди «маячила» и машина непрерывного литья заготовок – основа современного металлургического производства.

Наконец, он задумал два новых стана. Один стан: горячей прокатки, введенный в строй в конце 1980-х годов, смотрелся настоящей производственной победой  - около 6 миллионов тонн стали в год. Второй – стан холодной прокатки, стан-2000, которым Магнитка сегодня гордится.

Не вдаваясь в подробности, скажем: неровный, толстый, «непослушный» горячекатанный лист служит своего рода «заготовкой» для дальнейшего передела – автомобильного кузова из него не сделаешь, да и гаражных ворот тоже. Для этого его нужно «прокатить» еще раз – уже на холодных станах.

Холодный стан-2000 был для Магнитки глотком свежего воздуха, ветром для костра. Без боя он тоже не дался: пришлось буквально тараном идти на высокие московские кабинеты, пока не было подписано постановление Правительства о государственной поддержке этого проекта. В эпоху бартера, обмена, Ромазан высылал в Москву, уже пораженную вирусом потребительства, всевозможный ширпотреб типа джинсов, жевательной резинки и видеомагнитофонов – лишь бы высокие начальники поставили нужную подпись.

Злополучный холодный стан-2000 в действии Ромазан так и не увидит. Лишь в 1998 году уже В.Ф. Рашникову удалось выбить кредит Европейского банка реконструкции и развития под «холоднокатанную инвестиционную программу» в размере свыше 1 миллиарда долларов. И пущен стан будет уже в новом веке…

«Директором не буду, а человеком останусь…»

Прежде, чем выйти в «генералы», нужно было, по меткому выражению И.Х. Ромазана, «искупаться в производстве», пройти все: от начала до конца - а там, если выплывешь. Да и сам Иван Харитонович любил говорить: «директором не буду, а человеком останусь».

- Я тогда был обычным бригадиром, каких на производстве много, - рассказывает Б.А. Дубровский. – Естественно, наши пути не пересекались, но соприкасались. Вообще, Иван Харитонович на комбинате мог появиться, где угодно и когда угодно. Он исходил ММК вдоль и поперек. Зимой – в обычной рабочей фуфайке-спецовке. Мы слышали историю о том, что на комбинат как-то по случаю привезли дефицитные полушубки. Ромазан взял один, а через три дня вернул. Сказал, что не хочет, чтобы пальцем указывали.

Таких историй было множество – люди всегда более трепетно оценивают мелочи, детали. В конце перестройки, когда страна погрузилась в тотальный дефицит, Иван Харитонович, к примеру, организовал бартер, за счет которого в Магнитогорск привезли детскую одежду. Многие школьники тогда оделись и обулись, что среди горожан даже появилось меткое выражение: «дети Ромазана». Та же история была с легковыми автомобилями для работников комбината – по бартеру тысячами закупались «жигули» и «волги», открывая процесс автомобилизации Магнитогорска.

Еще рассказывают, как однажды директор увидел рабочих, организовавших небольшую забастовку. Оказалось, что им нечего было курить. Ромазан тут же отреагировал, закупив в Прибалтике большую партию табака. По-хозяйски решил и проблему с нехваткой мыла – да, была такая строчка в советской песне – просто наладил его производство на самом комбинате.

- Это был сильный руководитель, прекрасно знавший производство и работавший, не считаясь со временем, - рассказывают о нем. – Он мог, например, собрать производственное совещание в 6 утра – и нашим начальникам приходилось вставать с петухами и приниматься за работу. Да и сейчас для многих, пришедших школу ММК, вставать ни свет ни заря – обычная практика, норма жизни.

Директорской заботы требовал не только комбинат, но и город. При всех трудностях перестроечной эпохи, которая быстро свалилась в систему взаимозачетов и бартера, комбинат продолжал содержать на своем балансе трамвайный парк, строить жилье и социальные объекты. При Ромазане началось строительство микрорайона Западный. Рассказывают, что по инициативе Ивана Харитоновича на Севере было закуплено несколько пятиэтажных домов, которые затем собрали в Магнитогорске на улице Тевосяна.

В одном из магнитогорских школьных музеев есть макеты своих домов, коттеджей, которые сделаны Ромазаном, Он мечтал, чтобы каждый работник комбината жил в собственном доме, хотя у самого была всего лишь обычная квартира и сад. Увы, Иван Харитонович ушел в 1991 году вместе с советской эпохой, не бросив на стол, как тогда было модно, свой партбилет. Ушел из своего рабочего кабинета – сгорев на производстве, как и полагается большому директору…

Вячеслав ЛЮТОВ, Олег ВЕПРЕВ