В маленьком провинциальном Троицке стоит единственный, достойный всего Южного Урала, памятник - Ивану Ивановичу Неплюеву. И хотя строительство всей линии крепостей от Далматова монастыря до Оренбургских степей курировал в те годы Василий Татищев, Неплюева - и только его - называют основателем многих южноуральских городов. Впрочем, называют достаточно скромно...

 

Историю Южного Урала, некогда входившего в состав обширной Оренбургской губернии, если из нее вычесть имя Неплюева, можно было бы совершенно переписать заново. Наше «геополитическое счастье» - руды, минералы, хлебные земли, богатые леса - так бы и оставалось долгое время «многоплеменной тмутараканью», простиравшейся с башкирских вотчин в киргизские степи. Роль личности в истории неоспорима. Между тем, появлением Неплюева в губернаторском кресле Оренбурга мы обязаны роковому стечению обстоятельств его жизни и... Тайной канцелярии, великолепно сфабриковавшей его дело задолго до чекистских аналогов.

 

Родившийся в 1693 году, Неплюев стал одним из тех «птенцов гнезда Петрова», которые сделали славу России. «В этом малом путь будет», - так говорил о нем Петр, и вскоре 27-летний Неплюев отправляется резидентом на восток - в Константинополь. В его послужном списке и заключение Белградского мира, и Немировский конгресс, который разграничил земли России и Турции в нашу пользу (кстати, турки не раз пытались отравить русского посланника). Затем губернаторство в Киеве и командирство во всей Малороссии, звание контр-адмирала и чин Тайного советника.

 

 

 

Все изменилось в 1740-х годах - во время царствования Елизаветы. Новая веселая императрица Елизавета, «дщерь Петрова», возглавившая империю в 1741 году, в вопросы политики вникала мало, предпочитая балы, маскарады и платья, которых после нее осталось более 12 тысяч. В рутинных же государственных вопросах большей частью полагалась на своих фаворитов: «приближенного к телу» Петра Шувалова и его братьев. Это новое поколение, «младое и неизвестное», в принципе, не стало изобретать ничего нового - и попросило прежних сподвижников Петра, участников Верховного Тайного Совета, «уйти на пенсию».

 

Тайная чистка велась руками «старого петровца» А. Ушакова, возглавлявшего Тайную канцелярию и оставшегося в памяти современников как мастер жестоких истязаний, обладавший «очаровательным даром» выведывать образ мыслей собеседника. Тогда, в начале 1740-х годов, прошла целая серия «случайных смертей». Так, в 1743 году скоропостижно умер граф Бестужев-Рюмин, а его сын Михаил поспешил уехать из России в Германию. В 1745 году, по дороге из Тулы в Невьянск умер Акинфий Демидов, встречавшийся перед отъездом с Ушаковым. В 1747 году незаметно ушел в мир иной и сам Ушаков, за пять лет до смерти оставивший после себя наиболее громкое дело - дело графа Андрея Остермана, заведовавшего министерством иностранных дел (кстати, через Остермана шли все экспортные сделки с русским железом) и обвиненного в заговоре и шпионаже (знакомо, не так ли?)

 

Именно по делу Остермана и проходил Иван Иванович Неплюев. Он был немедленно арестован, лишен орденов и всех малороссийских поместий (более 2000 крестьянских дворов - весьма значительное крепостное богатство). Впрочем, как пишет первый биограф первого оренбургского губернатора В. Витевский, Неплюеву удалось доказать свою невиновность, после чего Елизавета назначила его первым губернатором Оренбургского края (1745), отправив таким образом в почетную ссылку.

 

Неплюев совершил невозможное: за 14 лет своего оренбургского правления он создал сильнейшую в России губернию, которая стала достойным завершением всего уральского региона.

 

 

 

По большому счету, перед Неплюевым стояли лишь две, но очень серьезные задачи - усиление власти и укрепление территории. Первая задача решалась подчас жестоко - не без этого - например, с помощью регулярных частей, способных локализовать любое волнение (башкирцы, кстати, в свое время - еще при Кириллове - надолго запомнили карательную экспедицию полковника Тевкелева, разорившего 50 селений и спалившего заживо 150 человек).

 

Этой цели служило и создание внутренней линии крепостей. При каждой крепости были свои коменданты, фискалы, доносители, функции которых были строго очерчены. В этом смысле, Неплюев не оставил камня на камне от прежней административной вольницы. Вообще, к тщеславному и липкому на руку чиновничеству относился с презрением. Ярким примером может служить дело уфимского губернатора Д. Аксакова - Неплюев добился не только его отстранения от должности за взятки, но и отдал под суд.

 

С укреплением территорий оказалось сложнее - этот процесс растягивался на долгие годы. Строительство крепостей и развитие укрепленных заводов решало проблему лишь отчасти - и Неплюев буквально атакует Сенат прошениями переселить из центральных районов в Оренбуржье русских крестьян, предлагая им выгодные условия.

 

Кроме того, он добился, чтобы ссыльные оседали не в Сибири, а здесь, в оренбургских степях и на заводах. Поэтому в скором времени, как пишет биограф, в Оренбург на жительство «велено было отправлять всех возвращенных из ссылки, которые потерпели публичное наказание плетьми или у которых были вырваны ноздри; сюда же ссылались на поселение разночинцы, незаконнорожденные, престарелые и холопы, отпущенные на волю. Вследствие преследования беглых со стороны правительства, многие из них стали называться непомнящими родства». Неплюев просил Сенат, чтобы все непомнящие родства отсылались также в Оренбургскую губернию и чтобы «они могли обсидеться, подушных и рекрутских повинностей с них не брать в течение трех лет, и на работы, кроме чрезвычайных, их не посылать».

 

 

Риск такого народонаселения, естественно, был велик - в одном из донесений в Сенат Неплюев писал, что ссыльные, «живучи на воле и не платя никому никаких податей, от праздности впали только в воровство и в другие непотребства». Но в целом риск был оправдан - при такой колонизационной политике количество русских слобод выросло в десятки раз.

 

Особая ставка делалась Неплюевым на казаков - на яицких, которые служили гарантом безопасности на юго-востоке (по течению реки Урал), и на исетских, контролировавших казахские степи. Казаки и являлись тем «иррегулярным войском», которое базировалось на линии крепостей.

 

Вообще, Исетская провинция с центром в Челябинской крепости и с поддержкой со стороны основанных в 1743 году Магнитной и Троицкой крепостей стала своеобразным завещанием Неплюева. Пристальное внимание к ней объяснялось неосуществленным проектом оренбургского губернатора создать лесо-степной вариант уральской заводской зоны, которая открывала бы промышленное движение на восток. Да и сами крепости как бы приглядывали за горой Магнитной, которую еще только-только начинали разрабатывать, и за богатейшими Качкарскими золотыми россыпями (ныне территория города Пласта).

 

Впрочем, этот проект тогда сошел на нет. Но он востребуется много позднее - в 1920-30-е годы - когда будут закладываться очертания Урало-Кузбасского промышленного комплекса и проектироваться Магнитогорский и Кузнецкий комбинаты.

 

Обустройство Оренбургского края стоило Неплюеву слишком дорого - от болезней умерли его дети и жена. Сам Иван Иванович в 1758 году попросил освободить его от должности по состоянию здоровья. Он перебрался в Петербург, и даже, как казалось, поправился. Его снова - теперь уже при Екатерине Великой - ввели в Сенат и даже поручили охрану царевича Павла. Но с 1764 года резко ухудшается зрение, и он, уже почти слепой, подает в отставку. Неплюев умрет в Петербурге в 1773 году...

 

 

 

Вячеслав Лютов, Олег Вепрев