«Официальное вступление села в должность», можно сказать, происходило несколько раз. Например, в той же самой переписной книге Теченской слободы 1719 года, где жителей села впервые сосчитали. В 1736 году, памятуя о стратегическом значении Калмацкого Брода для продвижения на юг, Василий Николаевич Татищев приказал превратить деревню в Бродокалмацкую крепость. Затем село появится в «Топографии Оренбургской губернии» И.И. Рычкова.

 

«Закрепление за государством» сулило определенные выгоды – и в части безопасности, и в части торговли. Последняя вообще станет для Бродокалмака статусной.

 

 

Крупным торговым селом, известным на всю округу, Бродокалмак станет не сразу – на это уйдет почти весь XIX век. Не последнюю роль сыграет в этом и характер жителей Калмацкого Брода.

 

Характер легко становится Уставом, или, как минимум, берется за его основу. Когда в 1900 году в селе создавали волостное управление, вся полнота «имущественных прав» перешла в руки коренных жителей, старожилов, чьи семьи поселились здесь чуть ли не со времен тевкелевского обоза. Это было село семей первооснователей – в полной мере.

 

А она, мера, вышла существенной. Так, на каждого мужчину в такой семье приходилось по 4,5 десятины пахотной земли, по 1 десятине леса, по 1,5 десятины покоса. Другие выходцы – например, с горных заводов - в Земельную общину не принимались и занимались кустарным производством. Без «надельной земли», оставались татары, башкиры и те же «откочевавшие» калмыки – обычно, их нанимали на поденный труд.

 

Хотя… исключения бывают из любых правил.

 

 

Приживались «чужаки» по-разному. Но самым нетривиальным оказался отец Прокопий.

 

О нем сохранилось лишь предание. На излете екатерининских времен Прокопий, «устав жить в греховной обители», сбежал… из самого Санкт-Петербурга – и остановился в Бродокалмаке. С помощью местных купцов и зажиточных селян, он собрал большую сумму для строительства церкви. Затем привез из Москвы толковых мастеровых, которые выстроили один из красивейших храмов на Южном Урале: с четырьмя куполами, колоннами в обрамлении, двумя приходами и 36-метровой колокольней. После смерти Прокопия, тело его было схоронено у главного входа, а церковь названа его именем.

 

 

Прокопий был явно не только «мудрым человеком», как это скромно дает энциклопедия, но и весьма образованным для своего времени, с деловой хваткой и широкими связями – другой «иноземец» здесь просто не «разжился» бы купеческими деньгами.

 

А они в церковь «текли» и позднее. Так, Прокопьевская церковь оказалась самой богатой и звучной в округе. Ее гордостью был 196-пудовый колокол, отлитый неизвестным мастером. «Мы в детстве со сверстниками любили по звону колоколов определять церковь, - вспоминает ветеран И.П. Панов. - Я жил тогда в деревне Паново, где можно было слышать звон почти всех церквей в округе. Так вот, лучше всех доносился до нас голос церкви в селе Бродокалмак…»

 

«После революции церковь решили разобрать: понадобился кирпич для каких-то построек, - рассказывают краеведы. - Старожилы помнят, как это всё происходило. Когда пытались снять большой колокол, канат не выдержал трёхтонного груза, и колокол рухнул с тридцатиметровой высоты. И долго и страшно гудел от удара о землю, наводя на всех страх. Потом колокол увезли на переплавку. Долго «мучились» и с церковными стенами. Крепкая кладка заставила разбирать их снизу, подпирая саму церковь деревянными подпорками. Затем подпорки подожгли, и церковь упала…»