Главная » Статьи » Забытые тайны Южного Урала » В тени серебряного века

ЖАНДАРМСКОЕ ДЕЛО ВЛАДИМИРА РОГОЖНИКОВА
Русский философ отец Сергий Булгаков вспоминал один из октябрьских дней 1905 года, когда он, будучи молодым профессором Киевского политехникума, в революционном романтическом порыве с энтузиазмом повел своих студентов на площадь "освобождать заключенных борцов":
 
"На площади я почувствовал совершенно явственно влияние антихристова духа: речи ораторов, революционная наглость, которая бросилась прежде всего срывать гербы и флаги, -- словом, что-то чужое, холодное и смертоносное оледенило мне сердце..."
 
Булгаков не был первым, кто увидел за "революционной романтикой" личину грядущего разрушения. Предшественником философа вполне мог стать первый управляющий Саткинского магнезитового завода Владимир Рогожников.
 
В.Г. Рогожников (в центре) с рабочими завода «Магнезит»
 
Владимира Рогожникова, выстроившего саткинский "Магнезит" и почти четверть века руководившего им, с полным правом можно назвать легендарным человеком. Впрочем, впервые это сделали сами жандармы в его следственном деле 1903 года: "Со времени появления в Златоусте окончившего Уральское Горное училище старшего мастера Владимира Егоровича Рогожникова, т.е. с 1888 года, началась в Златоустовском казенном заводе социал-революционная пропаганда".
 
Если исходить из этого отчета, то Рогожников являлся главным идеологом рабочего движения на Урале. Участник революционного "Уральского рабочего союза" с его нелегальными кружками по всей горнозаводской зоне, он стал одним из организаторов знаменитой Златоустовской забастовки летом 1897 года.
 
Тогда впервые в России удалось добиться 8-часового рабочего дня и удовлетворения целого ряда экономических требований (в частности, весомого повышения зарплаты рабочим и установления социальных выплат). Успех окрылил революционную молодежь, но уже через год последовали разгромы кружков в Златоусте и Челябинске и ареста их участников.
 
Так, осенью 1898 года в Уфимское ГЖУ поступит секретное донесение: "В ноябре месяце удалось ликвидировать последнюю группу Златоустовского Преступного кружка, причем среди членов этого кружка попались и самые вожаки этой организации, как, например, златоустовские мещане Владимир Рогожников, Дмитрий Тютев, Василий Авладеев. И эти организаторы златоустовского кружка намеревались создать такой же кружок в Саткинском заводе, где имея в своем полном распоряжении магнезитный завод, легко могли осуществить свои преступные идеи, так как стояли во главе названного завода... Вследствие ареста деятельность их прекратилась, но тем не менее в Саткинском Заводе остались участники Рогожникова, стремящиеся осторожно продолжать революционную пропаганду... за которыми учреждено негласное наблюдение, не дающее, впрочем, должных результатов, за неимением в моем распоряжении никакого агентурного аванса..."
 
В отношении магнезитовцев приговоры оказались мягкими - заведующий заводом Рогожников был выпущен под крупный денежный залог, другие высланы за пределы Уфимской губернии на непродолжительный срок.
 
Рогожников "провинился" не только в Сатке. Одно время он работал в Саратове на Новом Волжском Стальном заводе, но, как он сам пишет в воспоминаниях, в 1899 году был уволен "за участие в собраниях рабочих и знакомство с политическими работниками, приехал в Челябинск, где и был арестован в апреле месяце и задержан в Челябинской тюрьме на два месяца. Обвинялся за высылку и передачу саратовской организации трех домашних типографий".
 
Обвинение по тем временам, нужно сказать, не шуточное. Тем не менее летом 1900 года Рогожников был освобожден из-под надзора полиции и приехал заведующим в Сатку. После кровавых событий в Златоусте в марте 1903 года (мы еще скажем об этом), у Рогожникова был устроен обыск, причем, обыскивал его один из высших чинов Уфимского ГЖУ ротмистр Будогорский. Он же и вел допросы подследственного в Уфимской тюрьме.
 
Революцию 1905 года Рогожников встретил в Екатеринбурге, в маленькой квартирке на Верхне-Вознесенской улице... "В мае 1906 года я поступил в Юрюзанский завод управителем завода, а с ноября 1906 года перешел на Магнезитный завод... где и продолжаю служить в настоящее время", -- так завершал свой послужной список в марте 1924 года по просьбе истпарта В.Е. Рогожников.
 
Не дает покоя естественный вопрос - как же вышло, что во главе двух уральских заводов в самый разгар первой русской революции вдруг оказался зачинщик революционной пропаганды, много лет состоявший под надзором полиции? Кто ему в этом покровительствовал?
 
Скажем сразу - никакой краеведческой "полицейской сенсации" не будет. Тайным агентом охранного отделения Рогожников никогда не являлся. Ни в одном жандармском документе нет никакого указания на столь своеобразного агента. С Рогожниковым произошло нечто другое, более глубинное, значимое, после чего полиция потеряла к нему всяческий интерес; и произошло именно в 1903 году...
 
Началось с того, что в горном округе было решено ввести новые расчетные книжки с измененными правилами внутреннего распорядка. Они, в частности, касались вычетов из заработной платы за поломку инструментов, станков, машин, даже если вина рабочего была лишь косвенной; кроме того, были добавлены серьезные штрафы за опоздания, а также "за неуважительное отношение к администрации".
 
13 марта 1903 года в Златоусте в доме горного начальника остановился уфимский губернатор Богданович. Рабочие вышли на площадь перед домом с требованием отменить новые расчетные книжки. Ответом стал приказ войскам, стоящим в оцеплении, стрелять по толпе. В тот день было убито 69 человек и серьезно ранено свыше 200 человек. Следом началась "зачистка" - аресты - всех неблагонадежных лиц, которые на тот момент были известны полиции и проходили по жандармским донесениям, начиная с 1897 года.
 
Отдавший приказ Богданович долго не проживет - он будет убит эсерами через два месяца после златоустовского расстрела.
 
Златоустовский расстрел отрезвил многих. Можно, конечно, говорить, что он теснее сплотил ряды социал-революционеров, закалил их (впрочем, об этом и так сказано немало на протяжении всей советской исторической науки). Но для истории, пусть это не покажется странным, все же гораздо важнее другое - что же на самом деле произошло с Владимиром Рогожниковым...
 
В Миасском уезде, недалеко от Уйска, жил друг В. Рогожникова, экономист, впоследствии видный ученый и академик, Петр Павлович Маслов. Бывший член казанского Федосеевского кружка, сосланный на родину за участие в революционных студенческих волнениях, Маслов был одним из адресатов В.И. Ленина, переписка с которым завязалась еще в 1892 году (она, к сожалению, утеряна).
 
В 1903 году в Маслове также "что-то сломалось" - обычно это объясняется простой партийной формулой: "скатился к меньшевизму", а позднее, как и Рогожников, вообще отошел от политической деятельности. Отказ от активной политической работы, равно как и одновременный отказ от какого бы то ни было сотрудничества с царскими спецслужбами означали лишь одно - осознание той меры ответственности, которая лежит на "вождях народных масс". Теперь выводить рабочих на забастовку значило выводить их на штыки, которых, по словам печально знаменитого полицмейстера Д.А. Трепова, "у нас на всех хватит".
 
Скорее всего, Владимир Рогожников уже тогда, весной 1903 года, уловил надвигающийся на Россию "синдром гапоновщины" - и быть во главе мирного шествия, идущего со своими чаяниями под пули, не захотел. Жестокое подавление забастовок на юге, кровавое воскресенье в Петербурге, баррикады в Москве - все это оказалось слишком дорогой ценой за идею.
 
Именно этим глубинным психологическим изменением в человеке, а не "расторопностью" департамента полиции и карательными акциями, было обусловлено поражение революции. Имя Владимира Рогожникова будет встречаться в донесениях еще не раз - должно быть, "по привычке". Но уже не будет никакого революционного флера.
 
Рогожников примет, пожалуй, единственно верное решение - он всецело уйдет в заводскую работу и тем самым словно "выпадет" из политического шабаша. Это, конечно, не предотвратит будущей катастрофы и не станет "героическим сюжетом".
 
И все же "то, что совершалось в душах людей, важнее и существеннее внешних событий" - эта мысль С.Н. Булгакова, если она хотя бы когда-нибудь будет нами услышана, сделает личную историю, пусть и рассказанную жандармскими донесениями, бывшего студента Горного института важнее всех многотомных писаний о "роковых минутах сего мира"...
 
 
 
Вячеслав ЛЮТОВ Олег ВЕПРЕВ
Категория: В тени серебряного века | Добавил: кузнец (05.02.2010)
Просмотров: 1164 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: