Желание догнать и перегнать Америку всегда жило в душе бывшего советского человека. Это соревнование, рожденное в пафосе пролетарской идеологии, сегодня уже «не модно» - зачем изобретать что-то в поте лица, когда можно взять и воспользоваться западными технологиями, манерой управления и другими достижениями цивилизации.

 

Когда проницательный «западник» П.Я. Чаадаев говорил, что у нас в России нет ничего своего и мы лишь примеряем на себя то, что произвел западный ум, он был недалек от истины. Противоречить философу не стало и большевистское правительство, когда в начале 1930-х годов решило превратить «толстозадую и избяную Русь» в мощное индустриальное государство. Что же касалось желания побегать наперегонки, тем более по «технической части», то в эпоху великого перелома было не до этого – «не до жиру, быть бы живу»…

 

Американское техническое «родоначалие» крупнейших южноуральских заводов – таких, как ММК и ЧТЗ - не особо секретная страница промышленной истории, но почти всегда пролистываемая. Даже сегодня, когда о прежнем идеологическом прессе уже никто и не вспоминает, «индустриальному приходу американцев на Урал» не нашлось места, к примеру, в подробнейшей интернет-летописи Магнитогорска, хотя в основе строительства металлургического гиганта лежал технический проект американской компании «Мак-Ки» (о которой и хотелось бы подробнее рассказать).

 

Приключения иностранцев в России всегда были удивительными, противоречивыми и обильно приправленные недоверием к ним. Поэтому та же фирма «Мак-Ки», в отличие от официальной хроники, фигурирует в воспоминаниях чекистов 1920-30 годов. Так, один из легендарных южноуральских чекистов Иван Затекин, переведенный в 1929 году после окончания Высшей партийной школы ОГПУ в Магнитогорский городской отдел, писал: «Я бы многое мог про грязные дела написать, когда работал в Магнитке, /где многие/ иностранные инженеры были обычными разведчиками, а Магнитку строила частная фирма «Мак-Ки».

 

Естественно, любые неполадки и аварии, без которых, по словам первого секретаря Магнитогорского горкома Бесо Ломинадзе, не обходилось на комбинате и дня, «списывались» на вредителей, миф о которых разрастался со скоростью самой индустриализации, или на иностранных инженеров. Иногда, если верить документам, претензии к последним были вполне обоснованы.

 

В личном архиве Александра Ступникова, крупнейшего уральского инженера, чудом сохранился уникальный документ – секретный доклад 1932 года о пуске доменной печи Магнитогорского завода.

 

«Проекты, по которым исполнялась Магнитогорская домна, - писал А.И. Ступников, - были сделаны американской фирмой «Мак-Ки». Когда мне пришлось посетить в первый раз магнитогорский завод, то уже тогда мною было обращено внимание на факторы, которые мне показались довольно неудобными для дальнейшей работы доменной печи... Работа велась спешно, многое оказалось неисправным... /По проекту Мак-Ки/ завод построил у себя коксовые печи американской системы Беккера... Первый опыт коксования оказался совершенно неудачным: большая часть получилась в виде обожженного угля, местами сцементированного, с выделившимися смолистыми местами, а около стенок получился слой кокса, а самая середина была просто пыльная масса... Кокс получился никуда не годным, по причинам никому не понятным и только потом они были разоблачены...»

 

Строительство ММК

 

Техническое расследование было проведено и по факту взрыва в 1932 году на этой доменной печи, разрушившего весь колошник, конуса и балки: «Когда произошел взрыв небольшой вспышки газа по очень незначительной причине, температура была невысокая, но такой состав газа... при проникновении воздуха... становится гремучей смесью. Американцы настаивали на том, чтобы был провод пара. Такой провод пара был сделан и функционировал все дни, но с ночи трубка эта где-то замерзла и прекратилась подача пара. Если вы посмотрите конструкцию, то будет ясно, что ничего не могло быть, как только поломка...»

 

И далее: «В этой конструкции конус не имеет никакого ограничительного устройства для того, чтобы хвост не болтался, как ему понравится. Это устройство лебедки «Мак-Ки» не выдерживает /нагрузки/ - так получилось, что груз мотнулся и ударил в балку... затем совершенно свободно груз начал падать...серьга лопнула и оборвала тяги... Две балки лопнули как стекло... Монтер меня спрашивает, что мы будем делать с этими балками? Действительно, железные балки и американские подставки, когда груз упал, лопнули, как стекло. К сожалению, я не имею анализа этих балок, но эти образцы красноречиво говорят, какие материалы готовят для строительства...»

 

Данный технический отчет был передан в секретную часть ОГПУ - и мы, не специалисты в металлургическом производстве, вполне можем представить, скольких сил оперативным сотрудникам, также не инженерам, стоило разобраться в ситуации.

 

О самом Ступникове можно рассказывать целые легенды. Выходец со знаменитой украинской Макеевки, он был крупнейшим уральским инженером, техническим директором восьми горнозаводских предприятий. Именно Ступникову, как представителю уральских заводов, придется совершить в 1931 году "занимательное путешествие" в Германию, которая еще только-только стояла на пороге прихода к власти национал-социалистов.

 

Началось почти обыкновенно. 30 января начальник доменного цеха Белорецкого завода получил от заводоуправления "Востокстали" следующее предписание: "Вам представлено одно место в научную заграничную командировку на заводы Круппа, куда выделен т. Ступников. С получением оного срочно приступите к составлению плана работ по изучению доменных печей..." Обстоятельства поездки не разглашались, хотя немцы пока еще были достаточно лояльны к русским инженерам, да и к тому же многочисленные представители различных немецких компаний в те годы помогали Стране Советов в проведении индустриализации, привозили по контрактам оборудование и сами же монтировали его. Секретность поездки имеет иной источник - наш, собственный, советский.

 

Одним изучением печей дело, естественно, не ограничилось - и по возвращении из Германии Ступников расскажет об особенностях реорганизации крупповских заводов. Причем, расскажет это на приеме у Сталина в конце 1931 года, куда были приглашены еще десять ведущих инженеров-доменщиков страны.

 

Сам Александр Иванович не много рассказал в личной беседе об этой встрече, зато с иронией припомнил о том, что сразу после нее, уже по приезду на уральские заводы, к нему были приставлены два штатных сотрудника полномочного представительства ОГПУ города Свердловска, отвечавшие за ведение секретной научно-технической информацией по оборонно-оружейному потенциалу старейших горнозаводских площадок. К тому времени на многих заводах, входящих в систему "Востокстали", были образованы специальные секретные части, через сотрудников которых проходила вся текущая техническая документация и соответствующие отчеты. Кстати, на одном из сохранившихся удостоверений Ступникова стоит печать Секретной части Саткинского метзавода и разрешение проходить "по всем воротам, цехам и территории завода во всякое время дня и ночи..."

 

Со Сталиным он встретится еще раз - в 1934 году. На встрече также будет присутствовать Молотов и Орджоникидзе...

 

Что же касается описанных в технических отчетах авариях на производстве или при монтаже импортных технологических линий, то стоит заметить - поставка оборудования, оплаченного в начале голодных 1930-х годов тем же зерном, но не соответствующего расчетам для конкретных производственных площадок, неизменно вела к авариям и неизбежно ассоциировалась с промышленной диверсией.

 

С другой стороны, и у американцев было достаточно много поводов писать жалобы и в торгпредство, и советскому правительству. Чаще всего речь шла о какой-то безумной безалаберности русских, способных, к примеру, не разгружать прибывшее оборудование погрузчиками, а прямо сбрасывать его с платформы – в снег или в грязь. Месяцами закупленное оборудование (особенно для машиностроительных предприятий) могло стоять под открытым небом, под дождем; целые узлы растаскивались по сараям – «авось в хозяйстве пригодится». Требовать затем от таких станков соответствия «техническим параметрам» было очень сложно.

 

Магнитка. Плакат 1930-х годов

 

И все же на ошибках учатся. Опыт «проектных неувязок» при строительстве ММК был учтен при проектировании «Тракторостроя» - нет, не в техническом плане, конечно, а организационном. Так, в постановлении коллегии Главмашинстроя ВСНХ СССР сказано: «Признать наиболее приемлемым вариантом передачу технического проектирования /завода/ в Америке фирме «Катерпиллер», а строительного - фирме «Остин», при условии допуска в состав конструкторов фирмы наших инженеров для участия в выполнении проектов, а также при условии, что указанная фирма берет на себя ответственность за проект в целом». Наши инженеры «для участия в выполнении проекта» сразу же прибыли в Детройт – и в архиве сохранилась фотография, где они сняты за рулем новенького «форда»…

 

Наконец, было еще одно приглашение американских специалистов-проектировщиков на Южный Урал. В начале 1930 годов компания «Оглбей Нортон», специализирующаяся на реконструкции рудников и проектировании металлургических заводов, появилась в маленьком тихом Бакале. Перед компанией ставилась задача – разработать проект строительства крупного металлургического завода на базе Бакальского рудного месторождения. Эта идея была «озвучена» в постановлении ЦК ВКП(б) «О работе Уралмета» от 15 мая 1930 года: «Сверх трех уже строящихся заводов (Магнитогорского, Кузнецкого и Запорожского) следующими новыми заводами должны быть уральские заводы Тагильский, с приступом к строительству в 1931-32 гг. и Бакальский с приступом к строительству в 1932-33 годах, в связи с чем ВСНХ немедленно развернуть проектно-изыскательские работы по этим двум заводам...»

 

Планы, стоит сказать, были совершенно в духе глобальной индустриализации. Так, только смета строительства Бакальского метзавода составила почти 400 миллионов рублей. Предполагалось, что уже в ближайшем времени – с началом работ – население провинциального городка увеличится до 100 тысяч человек.

 

Между тем, американцы в Бакале задержались ненадолго, и сейчас уже сложно рассказать какие-либо истории об их пребывании на ценнейшем уральском месторождении. Проектные работы были свернуты достаточно быстро. Официальные причины – недостаток водных ресурсов и отсутствие ровной площадки (хотя в истории уральских заводов подобные проблемы были вполне разрешимы). Договор с «Оглбей Нортон» был расторгнут на правительственном уровне, а уже в 1934 году «Бакалстрой» (будущий «Челябметаллургстрой») перевели в степной Челябинск – подальше от оружейного горнозаводского края, где посторонним глазам делать было нечего…

 

 

Бакал

 

Вячеслав ЛЮТОВ, Олег ВЕПРЕВ