Когда-то император Александр II грустно пошутил: «Россией управлять несложно, но бессмысленно». Это высказывание, наряду с цитатами из Ф.Д.Рузвельта, О.Уайльда, Д.Рокфеллера, долгое время висело в кабинете Олега Георгиевича Полянцева в бытность его директором Челябинской ТЭЦ-1.

Чем так привлекло? В России любое управленческое решение, каким бы гениальным оно ни было, целиком зависит от тех людей, которые его примут к исполнению – от их внутренних нравственных убеждений, способности к широте мышления, профессионального азарта и личного расположения. Императорскую мысль уже по-своему, утилитарно, продолжит В.И.Ленин, выдав бессмертный афоризм, что «кадры решают все». А следом примет магистральный план ГОЭЛРО, объединивший тысячи людей по все стране.

И пусть закон Ома один для всех, его нужно еще правильно и талантливо применять. А талант – качество индивидуальное. О.Г.Полянцев полностью разделял гордость отца, Георгия Алексеевича, который не раз говорил, что с Челябинского энергоузла начиналась большая промышленная энергетика Урала и России. Он лично вложился в это, когда в годы Великой Отечественной войны строил ту самую ТЭЦ-1, которая считалась тогда крупнейшей в Уральском регионе. И работал бок о бок с людьми, которых сегодня принято называть «золотым фондом» отечественной энергетики. Поэтому в кабинете директора О.Г.Полянцева будет еще один ряд – портретный – директоров ТЭЦ-1: Г.В.Комаров, К.К.Хабибуллин, Д.М.Васин, Б.А.Жуков, Г.А.Левартовский, В.Ф.Пантелеев и другие его предшественники.

Стоит думать, Георгий Алексеевич был рад, что сумел передать эту гордость своему сыну.

Олег Георгиевич Полянцев родился 8 мая 1951 года – на берегу Волги, в старинном русском городе Ярославле, увенчанном россыпью церковных колоколов. А уже через год его раннее детство увенчают дымы магнитогорских домен. Лишь в 1957 году семья переберется в Челябинск – этот город и станет для него полновесной родиной. Впрочем, в исторической ретроспективе рода, Олег Полянцев был коренным челябинцем всегда…

Ему, как и старшему брату Владимиру, рано пришлось стать самостоятельным. Отец и мать были людьми чрезвычайно занятыми работой, так что на воспитание сыновей у них оставалось меньше времени, чем бы им хотелось. В семье была домработница, почти на правах члена семьи, – она даже есть на общих фото. Вот только справиться с мальчишками, по определению, не могла – они росли сорванцами.

Владимир и Олег Полянцевы, 1953 год, Магнитогорск

О роли личности в истории Олег впервые задумается уже в школе – в 121-й (до 1960-х годов 1-ой железнодорожной), где учился и его брат.

«Уже с первого класса мне постоянно ставили Владимира в пример, – рассказывает Олег Георгиевич. – У меня не было проблем с учебой, но не было и той легкости, с которой учился старший брат. Поэтому у учителей частенько прорывалось: «Вот Владимир – это!.. Бери с него пример…» Позднее и на занятиях в политехническом институте приходилось слышать это сравнение».

Впрочем, в факторе старшинства нет соперничества. Братья были очень дружны. Владимир был непререкаемым авторитетом: он заводил, предлагал, придумывал, двигал. Например, приохотил Олега к футболу. Они вместе выступали за одну команду «Локомотив»: сначала за юношеские, потом за взрослую. Играли на первенстве области, завоевывали кубки. Володя был отличный полузащитник, Олег – нападающий. Оба действовали в связке, соперники, побаиваясь их проходов к воротам, с досадой говорили: «Ох уж эти «Поляны»!

Футбол во многом закалил характер. С одной стороны, командная игра учила чувствовать и понимать с одного жеста своего товарища; с другой – требовала максимальной личной отдачи, своего фирменного «я» и лидерских качеств. Это пригодилось в отношениях со своими сверстниками, одноклассниками. Здесь тоже сложилась команда – из верных друзей: Виктор Лупарь, Александр Марченко, Сергей Кузнецов, Сергей Богданов, Сергей Каковкин, Вадим Мейнстер. С каждым из них дружба не угасала на протяжении всей жизни. Некоторые уже ушли в мир иной, других жизнь разбросала: С.Богданов с 1968 года живет и работает в Москве, С.Каковкин переехал в город Александров во Владимирской области. Дальше всех оказался В.Мейнстер – в начале 1990-х годов перебрался в Израиль.

«Линии друзей» пересекались и в профессиональном плане.

«Дочь Александра Марченко Елена, например, работала у меня секретарем на Челябинской ТЭЦ-1, а потом трудилась в бухгалтерии под началом Елены Бабушкиной, – рассказывает О.Г.Полянцев. – С таким наставником можно научиться всему: Е.Бабушкина прошла «огонь и воду» в начале 1990-х годов, будучи главным бухгалтером в частных фирмах. До нее на ТЭЦ работала главным бухгалтером И.Я.Никульникова, очень надежный и уравновешенный человек».

Такие «цепочки» человеческих судеб были самыми разнообразными. Олег Георгиевич как-то заметил, что Челябинск – не такой большой, как кажется, и судьбы людей «родом из детства» здесь переплетаются в самые необычные узоры.

«Футбольное братство» тоже пройдет сквозь годы, хотя судьбы сложатся по-разному.

«Не у всех жизнь сложилась удачно. Но меня всегда поражала настоящая искренняя «пацанская порядочность» моих друзей по команде, – вспоминает О.Г.Полянцев. – Например, Сергей Пачин, Сергей Николаевич. Мы вместе играли и вместе поступили в институт. А потом я продолжил учебу, а он ушел в профессиональный футбол. Звездных вершин не достиг, и многое пошло в жизни не так – он словно две жизни прожил… Или Володя Самарин, Владимир Александрович. Мы с ним знакомы с десяти лет, наши родители были хорошо знакомы – Самарины жили на «Колюхе», весьма знаменитом привокзальном районе. Владимир окончил ЧПИ, затем работал в ГАИ, потом – заместителем председателя спортобщества «Динамо». Когда умер наш тренер по футболу, он собирал деньги на памятник. Установил на кладбище, отзвонился каждому лично, отчитавшись за каждую копейку, и пригласил помянуть. Глубоко порядочный человек – на протяжении всей жизни… А вообще, когда долго живешь в одном городе, невозможно спрятать ни доброе, ни злое. Поэтому и ценю этих людей – жизнь очень хорошо показывает, кто чего стоит…»

Первенство ЮУЖД по футболу, 1974 год, Орск

Школу Олег окончил без взлетов, «крепким хорошистом». Поэтому легко поступил на энергетический факультет Челябинского политехнического института, сдав математику письменно на «отлично», а остальные предметы – на «хорошо».

«Эта легкость при поступлении чуть было не сыграла со мной злую шутку, – вспоминает Олег Георгиевич. – К начавшейся учебе мы отнеслись достаточно ветрено. У нас полшколы поступило в ЧПИ на разные факультеты. Было весело, учеба воспринималась как «приложение» к студенческим забавам. К тому же неподалеку открылся бар «Дружба», где мы любили коротать время за кружкой пива. То есть ничем не отличались от студентов времен Гете и Шиллера. Когда на втором курсе четверо моих сокурсников оказались «за бортом» института, я даже им завидовал: никуда не надо идти, торопиться, готовиться, грызть гранит науки. Свобода! Я по глупости даже взял академический отпуск, чем ужаснул своих родителей».

Он вовремя вернулся, одумался. К тому же со второго курса начинались специальные предметы – те, за которыми он, собственно, и пришел в вуз. К общественным дисциплинам относился холодно, а известная всем студентам советских времен «серая лошадь» – тысячестраничный учебник по истории партии – его явно не вдохновляла.

Но спецдисциплины – это святое. Он в обязательном порядке посещал лекции и семинары по таким курсам, как «Электростанции», «Термодинамика», «Электроснабжение», «Тепломаслообмен», «Тепловые электростанции» и другие. Поэтому имена преподавателей четко зафиксировала память.

Уважение к термодинамике привила известная на факультете супружеская пара: Сергей Николаевич Липатников и его жена Александра Ивановна. Математику преподавал человек, который при жизни стал легендой, звездой политехнического института – Абрам Давыдович Кацман. После его лекций известные слова Галилея о том, что «природа написана языком математики», переставали быть красивой фразой.

Как это ни странно, но Олегу Полянцеву очень нравились занятия по сопромату – он этот предмет постигал, пока другие «грызли». Здесь свою роль сыграл молодой преподаватель Жиргалов. В совершенном восторге студенты были и от лекций Юрия Артемьевича Короленко, который читал курс тепломассообмена и блестящий курс теории подобия. Он рассказывал настолько увлекательно, что нужно было умудриться записать конспект – хотелось слушать, а не утыкаться в тетрадь.

«Очень глубоко и интересно вел занятия по «паротурбинным установкам» Валентин Васильевич Осинцев, – говорит О.Г.Полянцев. – Умный, порядочный и справедливый человек, который любил свой предмет, работу и нас – студентов. То же самое могу сказать и о Геннадии Александровиче Комиссарове».

3-й курс Челябинского политехнического института, 1972 год. Сергей Миляев, Александр Голобов, Олег Полянцев, Валентин Шилин, Александр Лейшин, Виктор Матвеев

1973 год во многом станет для Олега Полянцева переломным. В нем внутри вызрел настрой на профессию, специальность словно заиграла красками. Изменилось и отношение к жизни, к людям, к друзьям – он уже отдавал себе отчет, кто помогает ему идти вперед, а кто тянет в «безбашенное болото». Правда, рудименты веселой жизни случались – куда без них! Например, приехав на практику в Магнитогорск, студенты за три дня потратили все привезенные с собой деньги. Просить у родителей было не в его характере – пришлось поработать грузчиком. А заодно провести над собой эксперимент: прожить всю практику ровно на рубль в день: 30 копеек – на обед, 22 копейки – на пачку папирос, столько же – на ужин.

Магнитогорскую практику Полянцев прошел, не отлынивая, день в день. Каждое утро после завтрака с хлебом и стаканом кефира – практика на центральной электростанции комбината до двух часов дня, потом обед, небольшой перерыв, отдых в общежитии Магнитогорского горно-металлургического института, как тогда назывался нынешний МГТУ – Магнитогорский государственный технический университет.

«Ближе к вечеру мы шли на центральный стадион, – рассказывает Олег Георгиевич. – Здесь было несколько футбольных полей, где как раз проходило первенство ММК по футболу – цеха играли между собой. В какой-нибудь из команд обязательно случался неполный состав, и нас охотно брали в игру. Участвовали, как правило, в двух матчах. Поэтому возвращались в общежитие выжатыми, поздно вечером. А однажды организовали серьезный матч со студентами Московского института стали и сплавов. Мы выступали как «сборная Урала», а соперники – под «флагом» Москвы. Уральцы тогда взяли верх…»

По возвращении в Челябинск, 22 июля, Олег сдал отчет о практике на кафедру и уехал отдыхать – с чувством выполненного долга. Вот только отчет затерялся: не то случайно, не то намеренно – не все преподаватели «одинаково ровно дышали» по отношению к Полянцеву.

«Этот «потерянный отчет» чуть было не стоил мне учебы. Однажды прихожу в институт – а это уже пятый курс, ноябрь, сданы две курсовые работы, впереди – долгожданный диплом… Чувствую, что товарищи на меня как-то смотрят странно. Оказалось, что пришел приказ о моем отчислении. Отсутствие отчета о практике приравнивалось к несданной сессии. Но я лично его сдавал! Тогда на себе ощутил, насколько мир и люди сложно устроены. До этого я управлял своей жизнью, ее течением, а тут вдруг обстоятельства стали управлять мной. Пришлось мобилизоваться, собрать все силы, даже уйти в академический отпуск, потерять год, но доказать, что меня не сломать. Психологически, это было первое серьезное испытание».

Будет и еще одно испытание – любовью. Летом 1973 года, после сдачи отчета на кафедру, Олег вместе с другом Павлом Плохотнюком, который позже станет мужем его двоюродной сестры Елены Батраковой, отдыхал на берегу озера Кисегач. Рядом, по соседству, на базе отдыха ЧТЗ расположилась девичья компания, которая и присоединилась к большому студенческому костру. Среди них была Надежда Мусатова. Как только Полянцев ее увидел, сразу сказал себе – это Она…

В сентябре 1973 года, вернувшись с военных сборов в Калининградской области – будущих инженеров, кстати, разместили в казармах в городе Корнево, где в годы Великой Отечественной войны располагалась танковая школа Гудериана, – Олег Полянцев сразу нашел Надежду, и они стали встречаться. А уже в начале декабря он сделал Надежде предложение.

Оно было принято, и следом веселая холостая жизнь благополучно завершилась, уступив место двум базовым ценностям: семье и профессии…

"Приехали за невестой". Сергей Кузгнецов, Олег Полянцев, Сергей Каковкин, Александр Марченко, Вадим Мейнстер, 1974 год, Челябинск

Надежда Мусатова и Олег Полянцев, 1974 год

Студенческие производственные практики всегда касались азов, черной работы, чтобы будущий специалист знал, «почем фунт лиха». В этом был свой резон – человек должен почувствовать кожей правильность своего выбора.

По этой же причине, когда Олега направили на практику на ТЭЦ-1, Георгий Алексеевич даже палец о палец не ударил, чтобы создать сыну какие-либо «льготные условия». Тот попал в ремонтную бригаду, занимавшуюся опрессовкой бойлеров. О том, что ему когда-то придется надолго связать свою судьбу именно с этим предприятием и он станет здесь директором, тогда никто, включая и самого Олега Полянцева, конечно, помыслить не мог. Но отцовские наставления он хорошо запомнил:

«Если ты к 30 годам не стал специалистом, то будешь никем. Так что не теряй времени, как можно раньше становись профессионалом в своей области. Работай, прежде всего, с мастерами своего дела. Это люди, у которых ты сможешь научиться многому. Если и расти в профессии, то среди профессионалов…»

Впрочем, однажды – в 1974 году – Георгий Алексеевич все-таки окажет сыну существенную поддержку, просто сняв телефонную трубку.

Когда подошла пора выбора темы для дипломной работы, Олег отнесся к этому со всей серьезностью, хотя мог поддаться искушению – подыскать и подкорректировать чужую работу. Студенты так поступали не раз – что вчера, что сегодня; и подобные дипломы в разных вариациях из года в год кружили над вузовскими кафедрами. Олегу же хотелось от диплома реальной практической отдачи – найти конкретную проблему и предложить путь ее решения.

Георгий Алексеевич поступил прагматично: его Челябинская ТЭЦ-2 обслуживала Челябинский тракторный завод, и была на пике экономичности. Но в схеме пароснабжения завода требовались новые решения.

Именно тогда Георгий Алексеевич снял телефонную трубку и попросил своего старшего инженера Николая Михайловича Щапина стать руководителем дипломной работы у Олега.

«Николай Михайлович Щапин – сегодня это легенда всей челябинской энергосистемы. Технарь-инженер от Бога, прекрасный шахматист, талантливый и порядочный человек, к тому же с хорошим чувством юмора, он, естественно, воспринял предложение… без особого энтузиазма – работы и без того хватало, чтобы еще и со студентами «дипломничать». Но и отказать директору станции не смог. При первой встрече по его взгляду мне сразу стало понятно – ну, молодой человек, докажи: кто ты и что ты?»

Щапин Николай Михайлович

Будущий инженер, в принципе, представлял себе ход решения задачи. Для того чтобы станция была экономичной, необходимо максимально загрузить ее оборудование. Это – аксиома. Между тем, ЧТЗ, как и любой промышленный гигант советской эпохи, уже тогда отличался достаточно сложной системой принятия инновационных решений. «Запитываясь» от ТЭЦ-2 завод одновременно содержал и использовал старые «турбинки» и котлы, обеспечивая паром и энергией отдельные участки. В итоге схема пароснабжения напоминала лоскутный халат, хотя в этом, безусловно, присутствовала «оборонная» логика.

Олег Полянцев под руководством Н.М.Щапина принялся просчитывать варианты – по каждому «лоскутку» – и быстро понял, что единая схема будет выгодна и станции, и заводу. Нужно было лишь доказать это расчетами. В один прекрасный день он принес руководителю свои варианты алгоритмов для расчетов. Николай Михайлович ничего не сказал в ответ, а на следующий день выложил папку, в которой… содержались его блок-схемы расчетов и рекомендации для руководства ЧТЗ.

«В итоге у нас получилось 19 вариантов, которые вместе составляли комплекс мер для улучшения структуры пароснабжения на ЧТЗ. Но рассчитать все варианты вручную – дело непростое и крайне трудоемкое, требующее уйму времени. И тогда у нас с Николаем Михайловичем родилась идея – сделать расчеты на электронно-вычислительных машинах. Я обратился к брату – а Владимир работал в АСУ «Челябэнерго» – с просьбой рассчитать варианты на ЭВМ. Вскоре расчеты были готовы…»

Этот диплом, можно сказать, вошел в историю кафедры промтеплоэнергетики энергетического факультета ЧПИ – ничего подобного на кафедре до этого просто не было, а расчеты на ЭВМ казались «непозволительной роскошью». Когда О.Г.Полянцев во время защиты развесил свои листы, то на них многие посмотрели с изумлением и одновременно – с непониманием. Особенно высоко оценил диплом заведующий кафедрой Юрий Артемьевич Короленко и преподаватель Валентин Васильевич Осинцев. Поддержали и друзья по институту – например, Виктор Матвеев, с которым Олег близко сошелся в 1969 году, а дружба не угасла и по сей день.

Что же касается самой идеи диплома, то тогда, в середине 1970-х годов, на ЧТЗ не воспользовались этим «дипломным предложением». Студенческая работа О.Г.Полянцева «выстрелит» много позднее – спустя 40 лет ее принципы на сто процентов будут реализованы компанией «Фортум» при реконструкции системы теплоснабжения Челябинска с перераспределением тепловых нагрузок между ТЭЦ.

Олег Георгиевич позднее назовет ее своей первой «по-настоящему полезной» работой, которая заставила и «мозги покипеть», и нестандартные решения принимать. Вспомнит, что описательная и заключительная части диплома показались Н.М.Щапину «тонкими» – слишком мало страниц! Тогда для «солидности» в нее были добавлены расчеты и все блок-схемы…

Успешный диплом, хотя и был отмечен, никак не влиял на распределение. Олег Полянцев, которого «подвели» общественные дисциплины, оказался в середине списка по выбору будущего места работы. При всем богатстве выбора отраслевых организаций, он хотел работать на генерации – ТЭЦ, ГРЭС, ГЭС – лишь бы была непосредственно электростанция. В Челябинске свободных мест не оказалось. В середине списка значилась лишь одна станция – на Дальнем Востоке – Тетюхе-пристань, где требовался начальник смены котлотурбинного цеха.

Олег переговорил с женой – край света молодым не страшен! – и уже почти собрались ехать. Не смутило даже название пристани: Тетюхе – «пристань страны диких кабанов», как перевели бы с китайского языка.

Георгий Алексеевич, который к тому времени страстно ждал внуков, был не в восторге от такой затеи. Аккуратно подводил сына к мысли остаться в Челябинске, прийти к нему на ТЭЦ-2. Откровенно говоря, оказаться на станции, где директором был отец, Олег не хотел. Как люди будут смотреть на тебя? Кому-то, может, придет в голову создать тебе режим наибольшего благоприятствования. Этого еще недоставало…

Тогда Георгий Алексеевич привел главные аргументы. Станция в Тетюхе – старая, построенная еще до войны, маломощная, заточенная под нужды свинцового производства, без особых перспектив. В отличие от Челябинской ТЭЦ-2, которой чуть более десяти лет – «молодость, переходящая в зрелость» – с перспективами роста и прогрессивным персоналом.

– В любом случае, – подытожил отец, – ты теперь человек образованный, вопрос трудоустройства решай сам. Но если нужно, то помогу.

Еще раз все взвесив, Олег принял решение остаться в Челябинске.

Георгий Алексеевич, чтобы пресечь все разговоры и подозрения в «привилегированности положения», принял весьма жесткое и мудрое решение и… отправил сына в «трюм» – на самую низшую должность: помощника машиниста турбины – в грязь и масло турбинного пода.

«Так что сказать, что я, оказавшись на «отцовской» станции, просто работал, – ничего не сказать, – признается Олег Георгиевич, которого такое решение не обескуражило: внутренне он был готов к этому. – Я, как говорят, вкалывал по-черному. Лишь потом понял, насколько грамотным было это решение и насколько мне повезло с людьми, теми самыми мастерами, которые дают настоящую закалку».

Сквозь «масляную пленку» он очень скоро оценил, что на самом деле попал в лучшую турбинную вахту на ТЭЦ. Начальником смены был Анатолий Григорьевич Коростин, жесткий, грамотный и очень своеобразный человек. Он работал в паре – его жена Августа Сергеевна была машинистом турбины. Они друг друга понимали вообще без слов.

«Коростин являлся лучшим турбинистом на ТЭЦ – после заместителя начальника котлотурбинного цеха Анатолия Васильевича Чижова. Они оба всегда действовали четко, решительно, быстро и грамотно. Это главные качества для оперативного персонала станции. Когда что-то происходило неординарное, Анатолий Григорьевич сразу принимал на себя контроль над ситуацией, никогда не оставляя за собой «соплей» и «хвостов».

В отношении «хвостов» молодой помощник машиниста усвоил для себя важное правило – не оставлять недоделок пришедшей новой смене. Позднее, когда сам стал начальником смены, бегал со старшим машинистом по уровням – с нулевого до восемнадцатого – проверяя режим и ритм работы оборудования. Один из старших машинистов Петр Варнин, кстати, даже уволился изза этого, открыто высказав О.Г.Полянцеву свое искреннее непонимание: почему в полянцевскую смену приходится постоянно крутиться, выводя оборудование в ремонт и проверяя качество подготовки рабочего места иногда в течение всей смены, когда другие… И вообще: почему нам надо, а другим – нет…

В производственных биографиях часто употребляется выражение: пройти все ступеньки служебной лестницы. Между тем, переход с одной ступеньки на другую был далеко не прост. Приходилось, как минимум, преодолеть четыре этапа: сначала стажировка, затем экзамен, потом дублирование (когда тебя кто-либо страхует), противоаварийная и противопожарная тренировки, и лишь после этого можно было приступать к самостоятельной работе.

«Экзамены принимал заместитель начальника цеха Анатолий Васильевич Чижов. Это выглядело так: сначала он предлагал нарисовать ту или иную схему, а сам уходил ненадолго. Вернувшись, брал мою схему – например, питательной воды – и начинал по ней гонять: «А у этой трубы какой диаметр? А что за насос? Какие блокировки защиты и как действуют? Какие параметры паропровода? А давление?» В общем, было непросто…»

На каждой новой ступеньке был новый человек, мастер своего дела, который и врезался в память.

«Когда я готовился к экзаменам, чтобы двигаться дальше, меня поразил наш машинист 2-го теплового щита Матвей Григорьевич Блинов. Ему было уже за пятьдесят лет, когда я попросил «погонять» меня по противоаварийным тренировкам и Правилам технической эксплуатации. В этом вопросе у него была целая система. Кстати, ежемесячный инструктаж, который проводят начальники смены с персоналом, никогда не касался Блинова. Матвей Григорьевич сам, ежемесячно, переодевался в рабочую спецовку и проверял все оборудование: на слух и на ощупь. Затем просматривал инструкции. Наш «молитвенник» – правила технической эксплуатации – он знал наизусть. Я этому искренне удивлялся. Но потом воспользовался его советом: по полчаса в день учить одну из тем. «Пойми, – говорил, – если хочешь работать в энергетике, то заучи ПТЭ как воинский устав. Это пригодится на всю жизнь».

Матвей Григорьевич пояснил молодому специалисту, откуда взялось это «наизусть»:

– Когда твой отец Георгий Алексеевич был главным инженером, попробовал бы я не ответить на его вопросы. А он сам лично принимал экзамены у начальников смен, хотя мог бы перепоручить другим.

Олега это задело – и он методично, раздел за разделом, выучил ПТЭ…

Он нарабатывал свой профессиональный опыт «под приглядом» мастеров своего дела. Среди них были, например, замечательный турбинист-ремонтник Евгений Викторович Мельнов и опытный котельщик, работавший на станции с конца 1960-х годов, Лев Алексеевич Бобынин, любивший приговаривать:

– Ну и что ты, мил человек, здесь наработал?..

Запомнился ему и мастер-самоучка, имевший, с его слов, всего пять классов образования, Иван Степанович Клюшников. Однажды они поспорили насчет одного из пунктов в правилах по технике безопасности – и мастер выдал его слово в слово, заучив в свое время наизусть. Пусть чтение не давалось ему, зато он мог с закрытыми глазами, на ощупь, определить марку стали любой трубы, что есть на станции.

Кстати, насчет труб…

«Хороший урок мне преподал тогда работавший инженером ПТО, а ранее старшим машинистом Борис Александрович Мудрых. Однажды, когда я работал еще «в трюме» помощником машиниста турбин, он просто ткнул пальцем в трубу и спросил меня:

– Это что за труба?

– Да черт ее знает…

– Ты что! Если хочешь здесь работать, то каждую трубу должен знать. В том числе и те, что под «рифленкой» лежат.

«Рифленка» – тяжелые металлические листы толщиной до 10 миллиметров, которые перекрывали каналы. Пришлось их все переворошить, чтобы зарисовать, по примеру мастера, откуда и куда каждая труба ведет…»

Тайны сварки помогал познавать Георгий Константинович Бельдейко, главный сварщик «Уралэнергомонтажа», которого другие сварщики боялись, как огня, и называли между собой маршалом Жуковым. Он в совершенстве знал – и в теории, и на практике – еще один производственный «молитвенник»: РТМ1С – руководящие технические материалы по сварке. Когда на станции в цехе меняли трубопроводы, зашел спор о подготовке стыков – лучшего эксперта подобрать было невозможно. «Это ж не просто профессия. Это мой хлеб, моя жизнь», – сказал Георгий Константинович под занавес разговора. А молодой Полянцев, придя домой, достал книгу и погрузился в увлекательное чтение под названием РТМ…

А что такое «металл в энергетике» – это откроет ему начальник службы металлов и сварки Татьяна Генриховна Березина, профессионал высочайшего уровня, профессор, доктор технических наук. С ее мнением считались и в столичных кабинетах – если на бумаге стояла ее резолюция, то делу давали «зеленый свет» на всех уровнях.

К началу 1980-х годов Олег Полянцев, которому пока нет и тридцати лет, «выбравшись из трюма», становится машинистом-обходчиком, затем работает на всех рабочих местах в котлотурбинном цехе, пока наконец не становится начальником смены КТЦ. Последняя должность ему очень нравилась: вокруг него подобрался молодой талантливый коллектив, было легко работать, понимая друг друга – «вахта в цехе сложилась отличная».

– Чувство сильной команды – это, наверное, одно из самых лучших профессиональных ощущений, – говорит Олег Георгиевич. – Поэтому и хочу назвать по именам тех, кто составил ее основу. Это Лев Бобынин, Евгений Мельнов, Анатолий Прыкин, Владимир Рожин, Валерий Зеленин, Иван Иванцов, Виктор Оськин, Владимир Вечтомов, Юрий Светницкий, Леонид Зиновьев, Валентина Минаева, Юрий Сопельцев, Анатолий Тарасов, Галина Хохлова, Геннадий Шипицын, Зоя Ревина, Анатолий Жиделев и другие.

Кстати, работая на вахте, я убедился в правоте тезиса: каждый человек талантлив. Например, Юра Светницкий, который пришел к нам в вахту из связи. В нем жил художник – он мог, прищурившись, посмотреть на какую-нибудь ситуацию в цехе, «поймать сюжет», а в конце смены выдать его в карандаше на листе бумаги. Мы поражались точности момента и лежали от смеха от его добрых шаржей, где несколькими штрихами был показан характер. Я даже начал собирать его рисунки в отдельную папку, которая осталась в цехе после моего перехода на ТЭЦ-3.

Работать приходилось много. В 1977 году, например, ситуация сложилась так, что в котлотурбинном цехе осталось лишь четыре начальника смены, и не было возможности сходить в отпуск. Если кто-нибудь уходил на больничный, то остальные переходили на «трехсменку» и работали без выходных.

– Это было горячее время, надо сказать. Нам повезло – вернулся из заграничной командировку на Кубу Н.И.Крюков, работавший до этого на ТЭЦ-2 начальником смены. Его уговорили полгода поработать в этой должности, чтобы дать возможность остальным сходить в отпуска и использовать хоть часть отгулов. У каждого из нас их накопилось от 150 до 260 часов (при месячной норме 170 часов). Николай Иванович согласился. Кстати, нам это пошло на пользу не только «за отпуск». Крюков был человеком «старой закваски» – из 1960-х годов. Его, как и многих профессионалов, отличала системность. Кроме того, у него был красивый почерк. Николай Иванович очень аккуратно и подробно вел оперативный журнал, поэтому принимать его смену было легко – одним взглядом по журналу мы узнавали обо всем, что происходило в цехе за смену. И мы все подтянулись вслед за ним...

Читать дальше

Вепрев О.В., Лютов В.В., Полянцев О.Г. Полянцевы: История семьи. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 2018.