| Главная » Статьи » Полянцевы: История семьи |
Детские впечатления – одни из самых сильных, и остаются с человеком на всю жизнь. Они наполнены бережным отношением к памяти родителей, и Мусатовы не были здесь исключением и могли бы повторить вслед за А.С.Грибоедовым: Не надобно другого образца, Когда в глазах пример отца… «У моего отца были поистине золотые руки, – рассказывает Надежда Александровна. – Послевоенные годы были непростые: все приходилось где-то доставать, например, мебель. И вот отец стал мастерить ее сам. Что-то восстанавливал, обновлял – вплоть до обтянутого кожей дивана. Кроме того, он хорошо разбирался в бытовой технике, и если у соседей выходили из строя электроприборы, то обращались к нему. Отец мог и часы починить – а это уже скрупулезная работа».
А.П. Мусатов с дочерью Надеждой, 1954 год По своему характеру Александр Платонович был необыкновенным аккуратистом – ценил чистоту и порядок. Сам занимался кастрюлями, плитой, сковородками и иной кухонной утварью; иногда шутил, что «с нашими кастрюлями можно в чистую постель ложиться». И дочерей учил чистоте, иногда «подначивая» за дело. Как-то у Надежды на пианино появился слой пыли, а следом – отцовская надпись: «Надя – неряха». С тех пор пыли на инструменте у нее не было. Запомнилось и то, как Александр Платонович совершенствовал немецкий язык. В военное и послевоенное время на стройках Челябинска, особенно в Металлургическом районе, часто можно было встретить этнических немцев – и не только военнопленных, но и тех, чьи предки переселились в Россию еще при Екатерине. В годы войны они были высланы из западных районов страны и Поволжья. Александр Платонович любил общаться с ними, считал их очень дисциплинированными, обязательными людьми. Благодаря этому хорошо говорил по-немецки. А потом выучился и английскому – вместе с дочерьми, которые учили его в школе. Много позднее, когда его внук Евгений Полянцев уедет работать в Европу, то Александр Платонович будет охотно читать присланные им по почте немецкие книги и журналы. Он вообще много читал и с любовью относился к книгам, не ограничиваясь специальной литературой, хотя собрать качественную профессиональную библиотеку – задача далеко не из легких. На его книжных полках было немало литературных произведений, в том числе из книжной коллекции «Памятники мировой литературы». Приобрести их было тоже непросто – например, в 1950–60-х года страну буквально захлестнул «книжный голод». Александр Платонович иногда вставал в пять часов утра, чтобы занять очередь у магазина «Подписные издания», что находился на проспекте Ленина у агентства Аэрофлота. Он был неравнодушен к поэзии. Держал в памяти множество стихотворений, цитировал фрагменты из поэм Пушкина, Лермонтова, Некрасова. «Причем, это увлечение, видимо, перешло к нему от его мамы, – говорит Надежда Александровна. – Не случайно, когда я мысленно воссоздаю образ моей бабушки Доры, Милодоры Ивановны, то она видится мне с томиком в зеленом или коричневом переплете в руках. Я даже слышу шелест страниц…» Свое увлечение литературой, книгами отец передал и дочерям. Так, с малых лет стала заядлым книгочеем Надежда. Она вспоминает, как родители однажды были страшно поражены, обнаружив, что она прочла томик Мопассана, французского мастера фривольных любовных коллизий, – и это в пятом классе! За ним, правда, попозже, последовали и другие: Бальзак, Золя, Фейхтвангер… А еще была книга, которая осталась от брата отца Михаила Платоновича в пору его учебы в медицинском институте. «Я наткнулась на нее случайно – это был учебник по гинекологии, – улыбается Надежда Александровна. – Для 12-летней девочки он открыл «страшные тайны». Мы собрались с подругами, заперлись в комнате и листали страницу за страницей. Потом «страшные тайны» знал уже весь двор. Отец обнаружил это «безобразие» и «изъял» учебник – пока время не придет…» Из звуков, которыми было наполнено детство, выделялся мерный стрекот маминой швейной машинки. Вера Семеновна была рукодельницей – она все время что-то выкраивала и шила для себя и дочек. «Девочки Надя и Лена Мусатовы – самые нарядные в округе», – говорили люди. А следом по-соседски приходили за помощью: дай выкройку, помоги кое-что перелицевать, связать... Подушки и скатерти с ее вышивкой придавали дому неповторимый уют. «А еще родители привили нам с сестрой любовь к занятию физкультурой и спортом, – говорит Надежда Александровна. – В нашем дворе папа при помощи мальчишек оборудовал волейбольную площадку. Летом он выносил из сарая и устанавливал теннисный стол, за которым также начинались жаркие сражения. Зимой семья по воскресным дням отправлялась кататься на лыжах в парк культуры имени Гагарина или на Шершни. Какими только видами спорта я ни занималась!.. Помнится, по возвращении с прогулки мы обязательно пили горячий клюквенный морс, приготовленный отцом. По воскресным дням сообща лепили пельмени. Мама баловала нас вкусными пирогами, любила делать манники и творожники, украинские вареники со всякой начинкой…» Среди родительских наставлений – простые истины, проверенные веками: «сделал дело – за собой прибери», «всегда доводи начатое до конца», «хочешь руки согреть – помой посуду». Вера Семеновна нашла свои аргументы даже для мытья полов: – Вообрази, что выполняешь какое-то физическое упражнение. По сути, так оно и есть. А в результате регулярного выполнения подобной работы можно незаметно сберечь фигуру, быть гибкой и стройной. Для женщины это очень важно… «А отцу я обязана тем, что он однажды буквально спас меня от смерти, – вспоминает Надежда Александровна. – Получилось так. В августе 1965 года мама уехала отдохнуть на курорт на юг, и мы с сестрой остались с папой. Он заботился о нас, кормил. Как-то в воскресный день мы пошли погулять в парк культуры. Вернулись домой, и здесь у меня сильно заболел живот. К вечеру поднялась температура, стало совсем плохо. Приехал врач – совсем еще молодой, неопытный человек, который лишь все усугубил. Рекомендовал горячую грелку, в то время как при остром аппендиците, а именно это, как позже выяснилось, стряслось со мной, тепло мне было категорически противопоказано. К утру стало совсем плохо, я даже стала терять сознание. Отведя младшую мою сестренку в детсад, папа помчался на работу, договорился там об отгуле, сославшись на то, что серьезно заболела дочь, а затем буквально под нажимом привез из больницы ЧТЗ на дом ко мне специалиста-врача. Впоследствии хирург Львов, это он сделал мне неотложную операцию, сказал, что не поступи отец так, мне бы и не жить на свете. Что я, можно сказать, родилась в рубашке. Из Крыма срочно прилетела мама. Взяла меня под свою опеку, установила диетическое питание. Положение мое было все еще столь серьезное, что она даже вынуждена была на какое-то время оставить работу. К счастью, все обошлось…» Школьные годы Надежды Мусатовой «шли на два дома». Первый был на ЧТЗ на улице Горького, 11, где под стук трамваев раздавались школьные звонки. Вообще, 18-я школа является одной из старейших в Тракторозаводском районе – ее первый выпуск пришелся на опаленный войной 1941 год. Долгое время школа носила имя поэта Владимира Маяковского.
Надежда Мусатова, 8 класс, 1968 год, Челябинск «В школе имени Маяковского я проучилась с первого по восьмой класс, – рассказывает Н.А.Полянцева. – По своему складу я гуманитарий. Моими любимыми предметами в школе были история, география, литература. Хорошо помню свою первую учительницу Нину Васильевну Чуприну, преподавателя истории Римму Владимировну Жизмор. Это были умные, с безупречным вкусом женщины. Но больше всех запечатлелась в памяти наш классный руководитель и учитель русского языка и литературы Мария Израилевна Квенцель – строгая, высокого роста дама, будто из прошлого века. Это и ее заслуга, что мы, ученики, полюбили литературу, старались получше написать сочинение, заучивали стихи для чтения на поэтическом вечере. У нее же мы получили и уроки нравственной чистоты, бережного отношения к товарищам по классу, к подругам. А они были замечательными, интересными, яркими: Надежда Майкевич, Наталья Шимолина, Наталья Баландина. Сейчас это уже, конечно, замужние женщины, у всех теперь другие фамилии, да и жизнь разбросала нас по разным городам и весям. Любовь Рыбкина, Елена Буйнова, Ирина Фельдман оказались в других странах. Но они, как и я, вспоминают детство и юность, оставаясь верными нашей дружбе».
Второй дом и второй адрес – на проспекте Ленина, 19, где сегодня размещается музей Челябинского тракторного завода. В середине 1950-х годов это легендарное здание, «ворота в Тракторозаводский район», строилось по особому проекту и должно было символизировать мощь и красоту ЧТЗ. Это был первый дом в районе в семь этажей. Верхние этажи были жилыми, а на первом разместился большой детский центр, включавший детскую музыкальную школу и дом юных техников. В 1958 году здесь открылся и детский кинотеатр «Спартак»; по нему была названа и троллейбусная остановка. А в 1961 году, среди прочей детворы, в парадный подъезд детской музыкальной школы вошла и Надежда Мусатова. Ее способности к музыке были заметны уже в детском саду. Девочка хорошо пела, и музыкальный воспитатель посоветовала родителям отвести ребенка в музыкальную школу. Вот и получилось, что Надежда одновременно стала учиться в первом классе общеобразовательной школы № 18 и в подготовительном классе Детской музыкальной школы № 3. К слову, это было не так просто – чтобы попасть в музыкальную школу и начать профессиональное образование, требовалось выдержать экзамен, пройти прослушивание, собеседование. На экзамене маленькую Надю, первоклассницу, попросили спеть что-либо на выбор. Она затянула свою любимую «Катюшу»: Выходила на берег Катюша, На высокий на берег крутой… Как позднее поясняла Надежда Александровна, несмотря на известный мотив, «Катюша» – вещь для исполнения весьма непростая, и не каждый смог бы с нею справиться. Затем девочке устроили проверку ритма и музыкальной памяти – у нее оказался отличный гармонический слух: особенный, подходящий для скрипичного искусства. Но Надежда «воспротивилась скрипке» – она хотела заниматься на фортепиано. Наконец, доброжелательные педагоги пригласили ее подойти к столу и показать им руки и пальчики… После успешного экзамена, домой она летела, как на крыльях – а там уже ожидал, сверкая черным лаком, купленный специально для нее инструмент: пианино «Родина»… Детская музыкальная школа № 3 открылась еще в 1949 году. Сначала в ней занималось лишь 45 человек и было всего шесть педагогов – ярких, увлеченных, талантливых людей. Н.А.Полянцева называет по именам тех, кто стоял у истоков школы: директор школы Аркадий Николаевич Селифанов, преподаватели Ирина Станиславовна Бутенко, Фрида Иосифовна Полякова, Борис Захарович Шайкевич, Надежда Семеновна Токмачева, Аврелия Васильевна Билевская-Карпова, Софья Борисовна Фишбейн, Елена Всеволодовна Словцова, Иван Дмитриевич Кодола. Многие из них позднее стали ее коллегами. «В музыкальной школе моей первой и любимой учительницей была Аврелия Васильевна Билевская-Карпова. Она давала нам уроки игры на фортепиано. К слову, фортепианное отделение было здесь изначально – не каждая школа или дворец культуры мог себе это позволить. Каждый год мы с сестрой исполняли музыкальные композиции на отчетных концертах, которые, в основном, проходили во Дворце культуры ЧТЗ». Отчетные концерты требовали недетской выдержки. На этих концертах всегда присутствовал директор школы А.Н.Селифанов, знавший всех учеников и кто на что способен. «Однажды на экзаменах мне хотели поставить «четверку с плюсом». Аркадий Николаевич выдержал паузу, а потом сказал: «Она же так хорошо, выразительно играла Гайдна! Давайте ей поставим «пятерку с минусом…» Кстати, среди тех, кого слушали на экзаменах в музыкальной школе № 3, окажется немало будущих известных музыкантов: заслуженная артистка России, солистка Челябинской филармонии Н.Е.Александрова, профессор, ректор Южно-Уральского государственного института музыки В.П.Оснач, народный артист России, художественный руководитель и главный дирижер Челябинского государственного народного оркестра «Малахит» В.Г.Лебедев, заслуженный артист России, профессор Н.П.Ищенко, заслуженный работник искусств, педагог и музыковед С.В.Иванова. В 1969 году Надежда успешно завершила учебу в музыкальной школе и, получив направление для продолжения образования, поступила в Челябинское музыкальное училище на фортепианное отделение. Теперь музыка сопровождала ее на каждом шагу: регулярные занятия игрой на инструменте в училище, прослушивание классических произведений в записи, посещение концертов в филармонии, в театре оперы и балета. Она познавала классику – буквально на кончиках пальцев… «Мое стремление овладеть мастерством игры было столь велико, что я на начальном этапе даже, что называется, переусердствовала, – вспоминает Н.А.Полянцева. – У меня заболели пальцы на правой руке. Это профессиональное заболевание – гнойное воспаление пальцев – называется по-латыни «панариций». Нарыв бывает внешний, а бывает и того хуже – внутренний. У меня были и тот и другой. Когда обратились к врачам, то те сказали: хорошо еще пришли на прием сейчас, упусти хотя бы день, неизвестно, чем могло все обернуться…» Этот случай научил, что любому желанию, каким бы сильным оно ни было, необходимо разумное обрамление – методика, которая позволяет шаг за шагом идти к результату. Когда-то Марина Цветаева назвала поэзию «ремеслом» – это казалось кощунственным по отношению к «высоким чувствам». Но каждый слог, звук, ритм требует работы: методичной, рутинной, выматывающей, но дающей рукам мастерство. Чтобы добиться красоты, силы, ясности и глубины звучания – одного вдохновения мало… Подобные секреты передавал своим воспитанницам прекрасный педагог Максим Михайлович Штейнберг. Он, скорее всего, и посоветовал Надежде попробовать свои педагогические силы в «полевых условиях». Летом 1973 года судьба ее сведет с Олегом Полянцевым и тут же «разведет» на Осенью 1973 года Надежда приступила к работе. В Миасском для нее и двух таких же выпускниц местная администрация приготовила жилье. Оно представляло собой трехкомнатную квартиру, самая маленькая комната в ней предназначалась для Надежды. «Городская» квартира не отменяла сельской жизни. Зимой в селе лежал потрясающе белый снег, слепивший глаза на солнце; в морозные дни особенно вкусен был запах от печных труб, а в колхозной столовой впечатляла густая деревенская сметана, в которой ложка стояла. Музыкальная школа в Миасском располагалась в старом одноэтажном деревянном доме, в котором всегда было тепло, даже в трескучие морозы. Дети, прибегавшие с мороза, румяные и веселые, тут же затихали, как только педагог прикоснется к клавишам. Иногда дети рассказывали о своей жизни – о том, что кроме учебы приходится много управляться по хозяйству, ходить за скотиной, работать по дому и огороду. Иногда Надежда и сама это видела, когда приходила к ученикам домой и беседовала с родителями, поражаясь, насколько почтительно и с уважением относятся на селе к педагогам. Она отмечала еще одну черту сельских детей – неизбалованность. Здесь не было тех возможностей, которые давал город их сверстникам – иногда обучая, иногда искушая. Знания на селе добывались с трудом. В музыкальную школу приезжали дети из других окрестных сел: Петровское, Вахрушево, Лазурный, Мирный, Бродокалмак. Добирались по плохим дорогам, на холодном рейсовом автобусе, который к тому же часто опаздывал. Других в школу возили родители – по очереди, по пять-шесть детей на одном автомобиле. Хочешь – не хочешь, а тяга к знаниям только закалялась от таких «дорожных» условий. «В том числе и по этой причине приходилось выкладываться – чтобы детские ожидания оправдались, – говорит Н.А.Полянцева. – В любой момент меня могли подключить к работе вне музыкальной школы. Например, заболел музыкальный руководитель в детском саду – бегу туда. Часто приглашали в общеобразовательную школу как концертмейстера – помочь в организации концертов, смотров, конкурсов песни». Всю наступившую зиму 1973–74 годов Надежда провела «на колесах»: то и делала, что ездила из Челябинска в Миасское и назад. Понедельник и вторник была на работе, затем на день уезжала домой в город. Возвращалась, чтобы продолжить работу в четверг и пятницу. Затем снова отправлялась, чтобы провести два дня с родителями и… Олегом. Они много гуляли вместе, бывали в компаниях, посещали театральные постановки и концерты. В Миасском, стоит думать, коллеги наблюдали за этим романом с определенной грустью – уедет молодой специалист; вот выйдет замуж, и уедет… Весной 1974 года Олег Полянцев сделал уже вторичное, окончательное предложение пожениться. Надежда дала согласие. Когда об этом в Международный женский день 8 марта сообщили Ольге Григорьевне Полянцевой, она не могла скрыть радости: «Вот это подарок!» Свадьба прошла замечательно. Сразу после нее родители Олега, чтобы не мешать молодым, отправились на курорт в Кисловодск. Надежде представилась возможность впервые показать, насколько она хорошая хозяйка. Вообще-то в ее доме приготовлением пищи всегда занималась мама. Поэтому Надежда овладевала «кухонной наукой» с помощью консультаций с Верой Семеновной и различных кулинарных книг. Добавляли огонька и «экстремальные ситуации» – пока старшие Полянцевы были в отъезде, в доме собиралась молодежь, друзья, и разворачивалось застолье. Молодой хозяйке охотно помогал муж, чьим коронным блюдом было тушеное мясо. Вскоре молодые и сами отправились в свадебное путешествие. Раем в шалаше оказался маленький домик на базе отдыха «Энергетик» на берегу живописного лесного озера Малый Сунукуль – одного из многочисленных южноуральских курортных озер у подножия Ильменского хребта. Вода в озере была мягкой и чистой – дно легко просматривалось на три метра. Ветки деревьев нависали над водной гладью, а в заливах, поросших тростником и камышом, водилась щука. С раннего утра Олег, облачившись в гидрокостюм и взяв ружье, уходил на подводную охоту, возвращаясь со связкой щурят – вкусный обед был гарантирован… В 1975 году у Олега и Надежды Полянцевых родился сын, которого назвали Сергеем. Через два года – еще мальчик, Евгений. Квартира родителей становится тесной для двух семей. Жилищный вопрос удалось решить в 1977 году – Полянцевы получили отдельную двухкомнатную квартиру в типовом девятиэтажном доме по улице Российской, 196-А.
Семейные хлопоты шли рука об руку с рабочими буднями. Надежда словно дорвалась до работы – иногда уходила в девять утра и возвращалась в девять вечера. Она преподавала в музыкальной школе № 3, вдобавок прихватывала работу в детских садах, во Дворце культуры радиозавода, давала частные уроки. Олег Георгиевич с улыбкой говорит, что было время, когда жена зарабатывала больше него – энергетика, начальника смены котлотурбинного цеха. Такой азарт к работе был во многом оправдан самой системой детского дополнительного и профессионального образования – на рубеже 1970–80-х годов оно было на невероятном подъеме. Не хотелось упускать события. Родители старались приобщить детей к прекрасному, дать как можно больше навыков и впечатлений. В каждом доме культуры были кружки фортепиано, а детские клубы по интересам были практически в каждом дворе. Кстати, на государственном уровне решение о развитии внешкольного образования было принято еще в ноябре 1917 года – сразу после революционных событий. А к началу Великой Отечественной войны в стране насчитывалось почти две тысячи внешкольных учреждений. В системе внешкольного воспитания была значима идеологическая составляющая: от пионерских организаций к комсомольским и партийным. Многие звезды кино, искусства, спорта, науки и техники были воспитанниками этой внешкольной системы. «Здесь важно не подменять понятия дополнительного и профессионального образования, – поясняет Надежда Александровна. – Музыкальная школа – это не «внеурочные дополнительные занятия», как кружки, клубы или секции, где все гораздо проще и где можно заниматься «через раз», по настроению. Музыкальная школа готовила именно к профессиональной деятельности, к поступлению в музыкальные училища, которые сейчас называются институтами, затем – в консерватории. Это целенаправленная работа. По-другому хорошим музыкантом не станешь – в профессию нужно входить с детства». Было еще одно важное отличие внешкольной системы образования от музыкальной, профессиональной. Первая изначально была бесплатной, призванной дать ребенку попробовать себя в разных «жанрах», прежде чем он найдет свое профессиональное призвание. Вторая требовала значительных затрат. В музыкальной школе образца 1960–80-х годов средняя стоимость обучение составляла 23 рубля за одного ученика в месяц. При родительской зарплате в 100–120 рублей – это очень большие деньги. Тот, кто оканчивал школу, обязательно шел дальше, словно оправдывая затраты своих родителей. Одни считали, что им «испортили детство», заставляя учить в музыкальной школе ненавистные гаммы; другие, напротив, считали ее школой настоящего мастерства, которая воспитывала, прежде всего, характер. Как поясняет Н.А.Полянцева, в музыкальной школе было много предметов обязательного посещения, которые без уважительной причины не пропустишь. Два раза в неделю преподавалась специализация – например, фортепиано или скрипка; два раза в неделю – сольфеджио, или нотная грамота, умение петь и играть по нотам. Обязательным являлся хор, ансамблевая игра или аккомпанемент; также ученики изучали музыкальную литературу, проходя множество произведений. «В музыкальной школе учились семь лет, а вместе с подготовительным классом – все восемь. Только после успешных экзаменов выпускник мог подать документы в музыкальный институт и продолжить обучение. Причем, в каждом классе по программе предполагалось четыре-пять выступлений в год – в основном, в концертном зале школы, где ученик исполнял от двух до четырех композиций без нот. Ему требовалось показать техническую оснащенность, исполняя этюды в подвижном темпе, владение полифонией и исполнение крупных произведений – таких, как соната, концерт и характерных пьес – например, «Баба-Яга» П.И.Чайковского, которая была серьезным испытанием для ученика. В итоге, чтобы успешно учиться в музыкальной школе, детям приходилось проводить за роялем по три-четыре часа в день. Это очень большая нагрузка и работа».
На уроке в детской музыкальной школе № 3, 1983 год, Челябинск Надежда Александровна через это прошла, и теперь, став преподавателем музыкальной школы, требовала того же от своих учеников. Многому научили опытные коллеги. Еще будучи в Миасском, Надежда не раз приезжала к своему педагогу, смотрела, как она возится с детьми, и училась главному – терпению. «Фортепиано – это не барабан, просто стучать по клавишам не получится, – говорит Н.А.Полянцева. – Нужно играть чутко, научиться «брать звук», ласково вынимая его из инструмента. Если потребуется, устроить настоящую «атаку» на него. Каждый звук должен иметь свой характер. Меня этому учил все тот же М.М.Штейнберг, молодой педагог, выпускник Ленинградской консерватории, ученик легендарного профессора Н.И.Голубовской. Но еще сложнее оказалось донести это до своих воспитанников – не просто показать музыкальное задание, но объяснить детям, как должна звучать нота, буквально «рассказать звук». Словами подобрать, сказкой объяснить, вспомнить «киношного героя» или свою историю из жизни. Выразить звук словами, поверьте, очень сложно…» Насыщенный рабочий график заставил освоить еще одно искусство: планировать время. Тогда, в начале 1980-х годов, Надежде удалось «сфокусировать нагрузку» – максимально загрузить работой среду и субботу. Среди недели детей «прикрывали» бабушка с дедом, по субботам «семейно-воспитательную нагрузку по полной программе» нес на себе Олег Георгиевич. В 1984 году Надежде Александровне пришлось сделать важный и нелегкий выбор: между профессией и семьей. Серьезный разговор завел муж, которому предложили перейти заместителем начальника котлотурбинного цеха: – Нам нужно принять решение. На первых порах ты меня будешь видеть реже, работы будет больше, а денег – столько же… – А перспективы? – Их больше. Намного больше. Это совершенно иной профессиональный уровень, дорога в большую энергетику… А деньги я заработаю в любом случае. – Хорошо, пусть будет так… Надежда Александровна проработала преподавателем более тридцати лет – до 2006 года. За это время изменилась сама страна. «Систему музыкальных школ в начале 1990-х годов никто специально не реформировал, но у людей произошла переоценка ценностей, изменились приоритеты, – говорит Н.А.Полянцева. – Музыкальное образование перестало быть престижным, да и самим музыкантам платили мало. Все захотели стать юристами, экономистами, дизайнерами, банкирами. Родители также не видели в музыке будущее для своих детей. В итоге конкурсов на вступительные экзамены в музыкальную школу практически не было, хотя прежде они превышали десять человек на место. На исконно русские народные инструменты вообще не пришло ни одного ученика. В школы брали всех подряд – лишь бы знали свое имя… Открылись классы популярных направлений, чтобы хоть как-то компенсировать «утрату классики». Появились классы гитары, эстрадного пения под микрофон, хореографии. Даже класс живописи появился, хотя никакого отношения к музыке он не имел. В итоге музыкальная школа стала называться школой искусств». Единственным радостным событием на излете советских времен стало новоселье – детской музыкальной школе № 3 передали большое пятиэтажное здание на улице Горького, 10. Это произошло в 1991 году благодаря стараниям совета депутатов Тракторозаводского района. Как бы то ни было, Олег Георгиевич искренне признается, что в 1984 году ответ жены: «Пусть будет так!» – стал для него поворотным, поскольку дал ему возможность целиком погрузиться в профессию. Надежда Александровна обеспечила семейный тыл, полностью взяв на себя домашнее хозяйство и детей.
Надежда Александровна и Олег Георгиевич Полянцевы, 1986 год «Наши сыновья Сережа и Женя росли и развивались, как и все их сверстники, хотя со временем стали все больше подпадать под наш родительский контроль, – рассказывает Надежда Александровна. – Уже лет в пять-шесть они встали на лыжи и коньки. Конечно, никто не собирался сделать из них, скажем, фигуриста. Однако разве плохо, если ты умеешь выполнять несложные фигуры на льду? Летом, как когда-то их дед, отец и дядя, ребята гоняли футбольный мяч. Научились прилично играть в пинг-понг, а затем и в большой теннис». Однако главным делом для них обоих оставалась учеба в школе. Здесь контроль осуществляла в основном Надежда Александровна. Причем, контроль самый жесткий. Схватил «трояк» – в доме, пока не исправишь, выключен единственный источник информации и развлечений: телевизор. А когда отставание по английскому языку у Сергея показалось Надежде Александровне слишком серьезным, она, чтобы помогать сыну, даже записалась на курсы английского языка и прошла их до конца. К концу ее учебы сын уже был отличником. Профессиональные музыкальные навыки Надежды Александровны тоже были востребованы. Так получилось, что она все годы учебы детей в школе входила в состав родительского комитета и вдобавок отвечала за музыкальное оформление и театральные постановки, которые намечал классный руководитель и где принимали участие сыновья. «У детей не должно оставаться времени для лени, – это еще один «воспитательный принцип», которому следовали в семье. – День должен быть расписан по минутам». В это расписание входили и занятия музыкой. Уже с детского сада сыновья Полянцевых ходили на детские музыкальные спектакли, в филармонию и оперу. Дома был катушечный пленочный магнитофон и большая коллекция музыкальных шедевров. И Сергей, и Евгений еще в детстве научились играть на фортепиано, хотя никто не собирался сделать из них профессиональных музыкантов. На таких уроках настояла, естественно, Надежда Александровна, правильно считая, что хорошая музыка формирует вкус и стиль человека. Они оба окончили музыкальную школу. «Это же совсем не мелочи: что ты слушаешь и как! – говорит Н.А.Полянцева. – Приятно, что сыновья разборчивы в этом, и примитивная эстрада их явно не прельщает. Они часто бывают в концертных залах, иногда и сами музицируют на фортепиано или гитаре – по настроению. И хотя их профессии далеки от музыки: один – энергетик, другой – врач, каждый наверняка слышит свое звучание, свою мелодику». Еще одна важная деталь: Полянцевы были легки на подъем – не сидели сиднем. Много путешествовали по родному Южному Уралу, на озера; бывали на Украине, в Москве и Ленинграде, везде напитываясь впечатлениями. А вернувшись – принимались за изготовление альбома, в который что-то записывали, помещали туда приобретенные в поездке открытки и собственные фото. «А как же иначе? – говорит Надежда Александровна. – Каждый должен знать свою Родину, чувствовать ее. Жизнь нужно наполнять событиями. Есть хорошая фраза: «Человека можно всего лишить. Но у него никто не сможет отнять его впечатлений и воспоминаний…» Новое время пореформенной России, когда рухнул советский «железный занавес», имело важное преимущество – люди получили возможность выбраться за границу, путешествовать самим, а не смотреть на мир глазами ведущих «Международной панорамы». Впрочем, в свою первую заграничную поездку Полянцевы выбрались в самый разгар перестройки – в 1987 году они поехали в Венгрию. Затем на карте Европы для них уже почти не осталось незнакомых мест: Англия, Германия, Франция, Италия, Австрия, Испания, Швейцария, Греция… Был Ближний Восток: Израиль, Арабские Эмираты, Ливия, Египет, знаменитые пирамиды в Гизе. Русских туристов не останавливала ни жара, ни опасности. Однажды, когда автобус вез их из Каира к пирамидам, в пути к ним пристроились и стали сопровождать несколько джипов с солдатами-автоматчиками. Олег Георгиевич снял этот «эскорт» на видеокамеру – зачем все это, что за почет такой? Лишь вернувшись в Челябинск, узнали из новостей, что накануне террористами был взорван аналогичный автобус, в котором ехали к пирамидам туристы из Германии. Побывала Надежда Александровна и в другой части света – ее совершенно потряс Китай, где многовековая история, отразившаяся в седых камнях Великой китайской стены, переплелась с ультрасовременными технологиями строительства. Она не раз добрым словом вспомнила курсы английского языка, на которые ходила «в помощь» сыну-школьнику. Поездки серьезно помогли усовершенствовать языковые навыки, а в домашней библиотеке наряду с многочисленными путеводителями надежное место заняли словари и разговорники. Будут в ее жизни и «уроки французского». Париж пленил не только всемирно известными Эйфелевой башней и Триумфальной аркой, Лувром и Монмартром. Совершенно особенно зазвучал «русский Париж», хранивший драматическую историю русской эмиграции. Полянцевы целенаправленно искали русское кладбище СентЖеневьев-де-Буа. Сначала ехали на метро, затем на такси. Оказалось далеко – в пригородах столицы. Отпустили такси, но как пройти на погост, никто из французов подсказать не мог. Наконец, мелькнул синий купол с православным крестом, что венчал церковь Успения Пресвятой Богородицы. За ней тянулись дорожки, усыпанные морской галькой, и могилы: Юсуповы, Шереметьевы, Рябушинские, Стравинские, Романовы, Колчаки, Боткины, Бенуа… Прошли вдоль могил деятелей культуры. Вот звезда балета Сергей Лифарь. А вот – на могиле мозаичное, точно настоящее панно – здесь покоится знаменитый танцор Рудольф Нуриев. Долго стояли у могилы русского писателя, лауреата Нобелевской премии Ивана Бунина. Здесь нашли последнее пристанище писатели Зинаида Гиппиус и Надежда Тэффи, Дмитрий Мережковский и Борис Зайцев, философы Сергий Булгаков и Василий Зеньковский. Здесь же лежат один из самых ярких поэтов современной России Александр Галич и выдающийся режиссер Андрей Тарковский. Сильное впечатление произвели эпитафии – как же все они любили Россию, стремились вернуться на родные просторы. Но вместо этого – грустные строчки Роберта Рождественского: Малая церковка, свечи оплывшие, Камень дождями изрыт добела. Здесь похоронены бывшие, бывшие… Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа… В тот вечер – а солнце уже клонилось к горизонту – Полянцевым захотелось вернуться домой: в Россию, на Урал, в Челябинск. Они положили несколько монет в специальные баночки – для тех, кто ухаживает за могилами. А утром их уже ждал самолет…
У русского философа Василия Розанова есть точная фраза: «Мелочи суть мои боги». Мы часто клянем суматошную обыденность, прозу жизни, не замечая, что и быт может звучать, как музыка, и в его мелочах, как в нотах, таится своя мелодия. Например, Надежда Александровна всегда хорошо шила – передалось от бабушки Ульяны. Обычно, «швейный сезон» открывался весной – нужно было сшить новые платья на лето, к осени – новые платья для школы. Ее «профессиональным местом притяжения» стал магазин уцененных товаров, где ткани продавались не по метражу из рулона, а лоскуты и остатки. Подруги Надежды искренне считали, что она доставала новые наряды чуть ли не из-за рубежа и «по великому блату», как говорили тогда. В 1990-х годах она окончила курсы кройки и шитья – упрочила свои навыки. В итоге обшивала всю семью, развивая свой вкус и стиль. От отца – желание видеть свой дом уютным и чистым. Когда муж Олег Георгиевич купил квартиру на улице Коммуны рядом с Центральным стадионом, она была обставлена с иголочки: ничего лишнего, ничего безвкусного. Надежда Александровна под свой лад переиначила старую русскую пословицу: «Изба должна быть красна и углами, и пирогами». Порядок должен быть и в самом человеке. Отсюда постоянные занятия спортом, йогой, катанием на конках. Летом в хорошей физической форме держат сад на озере Смолино и уютный дом с цветниками на озере Еловом. Когда сыновья разлетелись по разным сторонам и родились внучки, в ее жизни плотно «прописались» аэропорты и самолеты: нужно было вылетать то в Москву – к старшему сыну Сергею, то в Германию – к младшему Евгению. Пришлось заняться с «нуля» немецким языком, записаться на курсы, а потом уже с немецкими внуками Марком и Софи делать уроки Deutsch. В свое время Надежда Александровна взяла себе на вооружение мысль Маргарет Тэтчер, которая многие годы была премьер-министром Великобритании: «Дом должен быть центром мира, но не границей мира женщины». Было бы прекрасно жить, подобно музыке, разливаясь кругами, волнами по воде в разные стороны, не чувствуя преград. Но при этом не забывать строчки Михаила Львова, прочитанные когда-то мужем, Олегом Георгиевичем: Ты – постоянное чудо Всегдашнее, Незаходящее солнце домашнее… Читать дальше: Сергей Олегович Вепрев О.В., Лютов В.В., Полянцев О.Г. Полянцевы: История семьи. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 2018. | |
| Просмотров: 583 | |
Школьные подруги: Людмила Арефьева, Наталья Шимолина, Надежда Майкевич, Надежда Мусатова, май 1968 года
Надежда Александровна и Олег Георгиевич Полянцевы с сыновьями Сергеем и Евгением, 1978 год
Надежда Александровна и Олег Георгиевич Полянцевы, 2002 год| Всего комментариев: 0 | |