Великая Отечественная война стала суровым испытанием и подлинным подвигом советского народа. Рапорты сотрудников милиции с просьбой пойти на фронт стали поступать в политотделы с первого же дня войны. С 1941 по 1942 годы в Красную Армию перешла почти половина челябинского гарнизона.

 

Многим челябинским милиционерам за проявленное мужество было присвоено звание Героя Советского Союза. Был в их рядах и сотрудник 7-го, Советского, отделения милиции Арсений Савельевич Твердохлебов, который 24 сентября 1943 года умело организовал переправу через реку Днепр. Еще до войны, в самом конце 1930-х годов, Твердохлебов уже имел боевую медаль «За отвагу» - за участие в боях на озере Хасан. На митинге работников 7-го отделения милиции 23 июня 1941 года, где обсуждалась речь Молотова о разбойном нападении фашистской Германии, Твердохлебов твердо сказал товарищам:

 

- Я воевал с японскими самураями, и если партия и правительство пошлют меня, то я буду беспощадно бить врага, и готов хоть сейчас пойти на фронт…

 

После войны в районное отделение милиции А.С. Твердохлебов не вернется – слишком тяжелыми оказались ранения; он умрет в городе Жигулевске в 1952 году.

 

Своя «линия фронта» была и здесь, в тылу. Уже с июля 1941 года челябинские районные отделения милиции, как и прочие подразделения Наркомата внутренних дел, перешли на работу в чрезвычайных условиях – по закону военного времени. Обязанности органов милиции значительно расширились.

 

В частности, главными направлениями работы стали борьба с военным и трудовым дезертирством, мародерством и паникерами, помощь транспортным органам НКВД в выявлении на магистралях вражеских агентов и провокаторов, распускавших всевозможные слухи, организованная эвакуация населения и сохранность оборудования. «Вторая волна» индустриализации – а именно так и следует воспринимать эвакуацию заводов и организацию их работы на новом месте – потребовала от органов милиции и подразделений НКВД и «второй чистки» города от преступного элемента. Прежде всего, это касалось рецидивистов, которых, как когда-то в начале 1930-х годов, высылали во внесудебном порядке из города. Уголовному розыску предписывалось усилить надзор за прибывающими поездами, эвакуированными, беженцами. Эта задача была поставлена и перед паспортно-визовой службой 7-го отделения, которая сразу же стала стратегическим направлением работы.

 

 Уже в начале войны была упорядочена практика приводов по подозрениям и задержанию лиц, подозреваемых в кражах, грабежах и мошенничестве. Обвинение им предъявлялось в самые короткие сроки, которые не превышали двух недель. Также на особом контроле стояла борьба со спекуляцией, с нарушениями государственной монополии и акцизных правил.

 

 В первые месяцы войны Челябинск представлял собой растревоженный муравейник. Прибывали эшелоны с оборудованием эвакуированных предприятий, тысячами прибывали люди. В этом людском потоке легко терялся преступный сброд, который по липовым справкам «угужевался» в тыл. Челябинск и в прежние годы не отличался законопослушностью, теперь же, пользуясь тяготами военного времени, преступность возрастала в разы. Теперь отдавать стратегический город и стратегический транспортный узел на откуп бандам, ворам, грабителям и мошенникам было совершенно недопустимо.

 

Решение было найдено примечательное. В начале октября 1941 года из Белоруссии в Челябинск прибыл младший лейтенант Сергей Петрович Беляков, ставший в последствии настоящей легендой челябинской милиции. Прибыл в числе девяти других сотрудников, которых распределили по городам области. И должность была не слишком велика – оперуполномоченный в одном из городских отделений милиции, инструктор…

 

Научить же он мог многому. Выпускник закрытой Минской спецшколы НКВД, Беляков имел специальную подготовку по работе на пересеченной местности, обладал навыками рукопашного боя, прекрасно владел оружием – мог вести прицельную стрельбу как с правой, так и с левой руки. В своей автобиографии он укажет место прежней службы – истребительные батальоны по борьбе с немецкими парашютистами. Вот только не скажет об «испытании кровью», когда на уничтожение фашистского десанта приходилось выходить почти в одиночку. Тех, кто выжил, с фронта сняли и отправили в тыл – расчищать города от преступного элемента.

 

Вскоре Сергей Беляков стал «личным врагом» большинства челябинских преступных группировок. «Пришить» его хотели многие. Отсюда выработалась, к примеру, привычка ходить ночью по центру улицы, а не прижиматься к домам – нападения из-за угла на сотрудников милиции не были редкостью. «Разработка» банд велась с особой тщательностью. Не случайно во всех служебных аттестациях будет отмечаться умение Белякова правильно и точно выстраивать оперативную работу. На задержание преступников шел лично. В его наградном списке есть «настенные часы», которые он получил в 1944 году «за умелое проведение операции по ликвидации двух вооруженных бандитско-грабительских групп», которые на протяжении целого года терроризировали Челябинск, грабили магазины, склады, дома, убивали и калечили людей.

 

- Сегодня многое кажется невероятным, - рассказывают ветераны милиции. - Например, идти вдвоем на задержание вооруженного преступника. Тогда, в военные и послевоенные годы, это было обычным делом: людей мало, и ребята из угрозыска вынуждены были ходить на задержания даже в одиночку. Это был великий риск, но и другого выхода не было.

 

Одну такую историю рассказывала Лидия Балезина. Вместе с Беляковым на задержание преступника пошла Евгения Бастрикова, которая проработает в милиции до самой пенсии.

 

- Преступник скрывался в доме одной вдовы по улице Сони Кривой. Если к вдове кто-то приходил, он через лаз около русской печи прятался под полом. Были сведения, что он вооружен и взять его было непросто. Сергей и Женя подошли к дому в сумерки и стали выжидать, когда хозяйка выйдет давать на ночь корм корове и дверь останется открытой. Ждали долго. Наконец, с ведром в руке вышла хозяйка, осмотрелась внимательно и направилась в хлев. Двумя тенями проскользнули оперативники в дом, притаились, прислушались: с печи доносилось тихое похрапывание. С пистолетами в руках подошли они к печи, Сергей осторожно просунул руку под подушку спящего и вытащил пистолет ТТ. Сопротивляться под дулами двух пистолетов было бесполезно, кроме того, преступник был убежден, что дом находится под прицелом других сотрудников милиции. На пороге безмолвно стояла хозяйка — укрывательница дезертира, в глазах ее метался страх: законы военного времени были суровы.

 

В личном деле Сергея Белякова в 1946 году появится примечательная запись. Он получит медаль «За боевые заслуги» с уникальной формулировкой – «за выслугу лет». Конечно, никакой «выслуги» у Белякова тогда еще не было – это позднее он отдаст челябинской милиции и Советскому району всю свою жизнь. Тогда была лишь линия фронта…

 

У каждого – своя. Среди отличившихся работников Советского отделения милиции можно отметить оперуполномоченного Козлова, который в 1945 году раскрыл 5 грабежей и ряд крупных краж, арестовав трех бандитов, вооруженных пистолетами ТТ; оперуполномоченных Митко и Шейна, которые в победном мае 1945 года ликвидировали две крупные воровские группы.

 

Главным бичом военного времени, безусловно, стали кражи. Именно на них приходился основной вал преступлений. «Во время войны, - как было записано в одном из послевоенных протоколов партсобраний 7-го отделения милиции, - преступному элементу искать пути существования было легко, совершать хищения имущества граждан и реже государственного… Это было легко, потому что большинство людей было на фронте, а другая – беспрерывно на работе. Квартиры были без продолжительного присмотра». Впрочем, кражи совершались не только на предприятиях или в домах граждан. Залезали преступники даже в «святая святых» - например, в то же здание Советского исполкома. В апреле 1944 года, как свидетельствуют акты, воришки среди бела дня утащили из кабинета ответственного секретаря исполкома три шелковые голубые шторы на сумму 573 рубля. Через три дня вернулись в тот же кабинет – но уже за настенными часами…

 

Другой «базовой угрозой» был постоянно пустой желудок. В 1941 году была введена карточная система нормирования снабжения городского населения продовольственными и промышленными товарами, которая сразу разделила людей «по признаку общественной полезности». Дефицит продовольствия, постоянное чувство голода – спутники любой войны. Они, собственно, дали целый шквал преступлений – от краж карточек и мошенничества до убийства. К примеру, Белякову пришлось расследовать жестокое убийство – в одном из парковых павильонов нашли буквально разрубленное тело женщины. Выяснилось, что убийца – ее же соседка, водившая еще не оправившуюся после болезни женщину в карточное бюро оформлять получение продуктовых карточек.

 

В середине лета 1944 года в Челябинске из городского бюро была совершена крупная кража хлебных карточек, в основном «рейсовых», которые отоваривались на всей территории нашей республики и имели длительный срок действия. «Происшествие» вполне могло нарушить регулярное снабжение населения хлебом. Перед уголовным розыском стояла сложная задача. И снова пришлось ежедневно «пасти» рынок. В один из воскресных дней на Элеваторном рынке Белякову улыбнулась удача. Одна из работниц рынка сообщила, что совсем недавно один парень продавал рейсовые карточки. Ей даже удалось узнать его адрес – вместе с бумажником парень вытащил и временный паспорт. Дальше, как говорится, дело техники. К слову, злоумышленник оказался весьма сообразительным. Обыск, который длился несколько часов, не давал результатов, пока в небольшом отверстии между стеной и печью пальцы не нащупали какую-то нитку. Беляков потянул за нее и вытащил сверток с рейсовыми карточками…

 

Хлебные карточки похищались не только у гражданских лиц, но и у самих работников милиции. В архивных документах того времени содержится немало протоколов заседаний, где рассматривались подобные случаи. В решениях, как правило, значилось, что пострадавший сотрудник милиции может получать по 400-600 граммов коммерческого хлеба до конца месяца – до новых карточек. Особой заботой 7-го отделения милиции стал Третий мельзавод, который находился в те годы на территории Советского района. Сотрудниками отделения кражи муки и зерна предотвращались не раз. К примеру, как свидетельствует протокол заседания Советского исполкома от 26 октября 1944 года, «из-за плохой бдительности работников охраны на Мельзаводе № 3 произошла масса краж муки и зерна, за последнее время работниками милиции предотвращено 36 краж 1644 кг муки». Были и факты групповых краж. Так, один из рабочих завода Зайцев организовал преступную группу, вывез на машине скорой помощи 7 мешков муки в количестве 350 кг, после чего был задержан сотрудниками милиции.

 

Голод – не тетка. Сотрудники милиции, как и все другие труженики тыла, знали это не понаслышке. Так, много лет спустя «гроза» уголовного мира Сергей Беляков как-то признался, что они с Петром Щербининым ходили в поле и искали случайно не выкопанную во время уборки морковь.

 

Город жил напряженной, нелегкой жизнью. По ночам нередко раздавались выстрелы. Город ночью погружался в темноту: свет давался в строгом ограничении. Все силы милиции бросались на патрулирование до четырех часов утра, а с десяти утра все снова были на работе. И так — изо дня в день, из года в год...

 

Несмотря на тяжелые условия жизни и работы, сотрудники челябинской милиции, как могли, помогали фронту. В целом по Челябинску ими было собрано свыше 12 тысяч наличных денег, 50 тысяч рублей на строительство бронетехники, почти 20 тысяч рублей на подарки воинам Красной Армии. На будущую победу отдавались облигации, общей стоимостью в 154 тысячи рублей, и свыше 170 тысяч рублей денежно-вещевой лотереи. Свой посильный вклад внесло и 7-ое отделение милиции.

 

Победным маем 1945 года весь гарнизон челябинской милиции уже в ночь с 8-го на 9-ое мая заступил на круглосуточное дежурство. О Победе уже знали. Местные партийные власти, органы внутренних дел, милиция, «чтобы не допустить стихийного излияния народных чувств», уже с полуночи стали готовить город к торжеству – на улицах вывешивали лозунги, плакаты, государственные флаги и даже текст акта о капитуляции. 9 мая состоялась общегородская демонстрация.

 

«Никто не видел и не знает таких многолюдных, таких радостных демонстраций и торжеств, - писали челябинские газеты. Только в Челябинске в демонстрации участвовало 250 тысяч человек. Шествие колонн по площади продолжалось в течение трех часов». До поздней ночи проходило народное гуляние. В городе на улицах выступали артисты театра, всюду устраивались танцы, допоздна показывали кино. Все завершилось праздничным салютом – салютом Победы…

 

Между тем, после войны – война не кончилась. «Со второго полугодия 1945 года уголовная преступность в Челябинской области (особенно убийства и грабежи») стала расти, - говорится в брошюре политотдела Челябинского облисполкома, - и к 1948 году достигла наибольших размеров. Росту преступности способствовала детская беспризорность, наличие у населения огнестрельного и других видов оружия, пагубное влияние на часть морально неустойчивых людей».

 

Конечно, все это так. Вот только причины резкого роста преступности во многом внешние. «Синдром войны» существовал всегда и в разных странах. Кровь, смерть и лишения становились «делом обыденным», стрессом, «который всегда с тобой», тяжелейшим психологическим испытанием. Накопленная боль и злость не могла не прорваться – и «моральная неустойчивость» была слабым оправданием. Мало пережить войну – нужно было пережить ее последствия.

 

Послевоенный Челябинск был напряжен до предела. Много было проблем с эвакуированными, которым «по закону венного времени» не разрешали оставлять производство и уезжать на родину. Люди, потерявшие родных и близких на фронтах войны, срывались психологически, шли на всевозможные ухищрения, подлоги, мошенничество, чтобы уехать домой. «Липовых документов» оказалось огромное количество.

 

Другая проблема была связана с массовым дезертирством из армейских частей – люди не понимали, почему после войны они должны были стоять под ружьем. Наконец, эту всеобщую нервозную обстановку «по достоинству» оценили преступные элементы – им было, где развернуться. Доступность трофейного оружия также сыграла свою негативную роль. Только за 1946 год у преступного элемента в Челябинске было изъято 684 единицы огнестрельного оружия.

 

Выстрелы в Челябинске не утихали. Преступники совершали дерзкие преступления, и сотрудникам милиции нередко приходилось вступать в смертельные схватки с бандитами, ворами, грабителями. Первая крупномасштабная зачистка совместно с органами НКГБ и армейскими частями будет проведена сразу же после войны – в конце лета 1945 года. Тогда только в Челябинске и его окрестностях было ликвидировано свыше 160 различных бандитских шаек и дезертирских группировок. Борьба с бандитизмом будет продолжаться и позднее – как свидетельствует статистика, пик преступности пришелся на 1949-1950 годы.

 

- После войны в Челябинске и его окрестностях орудовали самые настоящие банды, вооруженные до зубов, - рассказывает Марк Наумович Мошкович, который, к слову, пришел в 1947 году в 7-ое отделение милиции. - Было такое ощущение, что мы попали в революционные годы и годы гражданской войны. В 1947 году сотрудникам всего городского гарнизона милиции удалось блокировать на острове у ЧГРЭС банду дезертиров, вооруженных автоматами, пистолетами, снайперскими винтовками, ручными гранатами. Два дня шла настоящая война за остров…

 

Любое задержание могло обернуться перестрелкой. Одна история, рассказанная когда-то Лидией Балезиной на страницах газет, служит ярким тому подтверждением. Она рассказывала о сотруднике 7-го отделения милиции Никандре Уфимцеве, который погиб при задержании преступника в 1946 году. Он только-только получил Знак заслуженного работника НКВД…

 

«...В ту памятную январскую ночь первого послевоенного года над городом бушевал такой снегопад, что в пяти шагах ничего не было видно. В густой снежной круговерти около татаро-башкирской библиотеки на улице Труда поздним вечером раздался выстрел, и постовой милиционер Кореганов был наповал сражен бандитской пулей. По сигналу бедствия из 7-го отдела милиции опергруппа управления немедленно выехала на место преступления. В ночной тишине коридоров протопали бегущие люди, кто-то в мою полуоткрытую дверь на ходу прокричал «Поживей!», и все стихло. Место гибели Кореганова и все вокруг было оцеплено и прочесано. Поиск затруднялся густой пеленой снега — он словно сговорился с преступниками и шел всю ночь белой стеной. В одном из переулков Уфимцев с Беляковым задержали двух парней, в кармане у одного они обнаружили оружие. Узнав, в чем их подозревают, задержанные стали категорически отрицать свою причастность к убийству постового милиционера и признались, что они только собирались идти на «дело».

 

В 7-ом отделении, куда они были доставлены, внимательно осмотрели у них изъятое оружие: в канале ствола был налет пыли. Руководитель группы Таращанский приказал Белякову и другим сотрудникам продолжать работу в районе убийства постового и «разрабатывать» задержанных с оружием парней. Сам же он вместе с Уфимцевым. Кошманом и Палицыным отправился на улицу Окружную, где, по данным уголовного розыска, в одном из домиков обитал некто Петров, который подозревался в совершении ряда дерзких преступлений. Оперативники подошли к дому, постучали. Дом безмолвствовал. Стали стучать сильнее. Наконец, в сенях раздались шаги, дверь открыла женщина. Именно в эти минуты Таращанский допустил ошибку: долгое молчание в доме должно было насторожить его и изменить тактику проникновения в жилище. Они же, как только была открыта дверь, рванулись через порог, впереди - Уфимцев. В слабо освещенной комнате у стола стоял одетый в кожан Петров, и только в дверях появился Уфимцев, он из рукава выстрелил в грудь оперативника. Падая, Николай успел произвести выстрел, но не попал. Уже в лежащего Уфимцева Петров выстрелил еще раз, а потом встретил выстрелом Палицына и Таращанского, ранил их и скрылся.

 

Провал операции обошелся слишком дорого: Уфимцев умер, не приходя в сознание, Палицыну ампутировали ногу, более легким ранением отделался Таращанский. Петров был задержан и вскоре по приговору суда расстрелян…»

 

Много хлопот доставила уголовному розыску банда во главе с матерым врагом советской власти, бывшим кулаком Хромыцким. Последнее преступление банда совершила февральской ночью 1947 года. Подъехали они на грузовой машине к одной из баз, связали сторожа, взломали запоры склада, погрузили около 30 тысяч метров мануфактуры и другие товары на общую сумму 125 тысяч рублей, а по рыночным ценам — на полтора миллиона.

 

Угрозыску удалось установить, что банда эта по мелочам не разменивается, на грабежи выходит редко, да метко, с другими преступными группами не общается, соучастники банды тесно связаны или старой дружбой, или родственными узами. Такую банду разоблачить было куда труднее, чем обычную преступную группировку. Были тщательно разработаны оперативные мероприятия по разоблачению и задержанию банды. Сергей Беляков вместе со своими верными товарищами по уголовному розыску Алексеем Барановым и Виталием Протасовым взяли под особое наблюдение вещевой рынок, по опыту зная, сколько бы ни осторожничали преступники, а награбленное обязательно будут сбывать хотя бы через вторые и третьи руки.

 

Так оно и получилось. В поле зрения Сергея и его друзей попали две женщины, осторожно из-под полы сбывавшие куски мануфактуры. Следили за ними долго и осторожно, установили адреса, по которым они брали очередной товар для продажи. Обыски производили сразу по всем адресам, результат которых превзошел все ожидания. Было изъято много мануфактуры, в двух ведрах с углем обнаружили большую сумму денег.

 

Сергею снова повезло: из гитары с пышным бантом он извлек сберегательные книжки на сто тысяч рублей. Казалось, все закуточки, все щели были осмотрены самым тщательным образом, но вот внимание Сергея привлекли две большие засохшие булки хлеба — не те времена были, чтобы хлеб засыхал. Взял он одну булку, покачал в руке и вдруг увидел, как заметались глаза у хозяина дома. Разломил Сергей булку: и оказалась она с дорогой начинкой — крупной суммой денег. Вторая булка тоже была начинена деньгами…

 

Задержать преступника – это еще полдела; нужно доказать его вину. Большую массу неудобств приносило отсутствие в районных отделениях следственных подразделений, которые появятся лишь в 1963 году. Следствие было уделом прокураторы, которая, к слову, оказалась буквально завалена мелкими делами, которые можно было легко завершить на месте, силами милиции. Кроме того, отсутствие следствия существенно тормозило милицейскую работу - по каждому случаю в прокуратуру не набегаешься.

 

- Каких только дел не было в райотделах! – рассказывает ветеран милиции Эмилия Давыдовна Эстрина, начинавшая свою работу под началом будущего начальника городского УВД В.В. Рождественского еще в Кировском районе Челябинска, который затем станет частью Советского района. - Бывало, весь сыр-бор из-за одной украденной курицы разгорался. Задержали одну женщину с поличным. Веду по улице на экспертизу. Она кричит, разошлась, все вокруг косо на нас поглядывают: - Ты же ведь комсомолка, неужели меня за курицу посадишь?! Следственные мероприятия тех времен от современных отличались совершенно. Сегодня, должно быть, даже трудно представить, что подобное могло происходить. К примеру, был у Эстриной один мальчишка-воришка. Ей требовалось провести экспертизу. Она его под мышки – и пошли на… остановку трамвая, чтобы поехать на экспертизу. Вышли на нужной остановке, мальчишка и говорит: - А знаете, гражданин следователь, я ведь вас пожалел. Я мог бы спокойно убежать. Но ведь вам же попадет за меня…

 

Однажды в конце 1950-х годов на Челябинском элеваторе, там, где был Элеваторный рынок (возле горсада по улице Елькина), произошла кража заработной платы.

 

- Работы по этому преступлению было очень много, - рассказывает Эмилия Давыдовна. - Начальник милиции Советского района Сергей Петрович Беликов буквально не находил себе места. По делу были подозреваемые. Так вышло, что они в свое время «засветились» в одном из следственных дел, которое я вела. Я вызвала одного фигуранта, потом второго. Удалось «расколоть» одного подростка, напомнив ему прежние грехи и пообещав большие неприятности в будущем. Тот назвал всех, кто организовал кражу. Когда я доложила обо всем Беликову, тот от радости чуть ли не подпрыгнул. Преступники были арестованы и привлечены к ответственности. А Беликов долгое время говорил, ставя меня в пример:

 

- Вот, элеваторное дело было раскрыто чисто «следственным путем». Учитесь.

 

За раскрытие этого преступления Э.Д. Эстрина получила первый свой значок: «Отличник милиции»…

 

В послевоенные и 1950-е годы в деятельности челябинской милиции произошел еще один коренной перелом – кадровый. Многие партийные документы тех лет свидетельствуют, что «меры по пересмотру кадров и повышению оперативного мастерства сотрудников милиции» принимались достаточно жесткие.

 

- В прежние годы на работу в милицию брали далеко не всех, - вспоминают ветераны милиции. - К примеру, в 1940-50-х годах, прежде чем принять нового сотрудника на работу, ему устраивались многомесячные проверки, в том числе и по профессиональным знаниям. Предпочтение отдавалось тем, кто уже закончил школы милиции, уже был знаком с азами милицейской работы. Или фронтовикам, чей военный опыт был особо ценен, а мужество и отвага не подвергались сомнению. Им нужно было лишь подучиться правовым и оперативным премудростям…

 

Пополнение из числа фронтовиков, конечно, внесло свежую струю в деятельность милиции. В те годы ряды оперативных сотрудников пополнили многие нынешние ветераны. Это Гоголев Виктор Игнатьевич, старший оперуполномоченный, старший одной из трудных оперативных зон – привокзальной, проработавший в ОУР Советского РОВД 25 лет. Это Назаров Василий Яковлевич, оперуполномоченный, старший зоны Ново-Синеглазово, который ушел в отставку с должности зам начальника охраны. Это Позин Вилен Григорьевич, старший оперуполномоченный, который был на протяжении 16 лет замполитом РОВД и ушел в отставку с должности зам начальника отдела кадров. Это Горинштейн Петр Лазаревич, оперуполномоченный, зам начальника ОУР, начальник ОУР, который ушел в отставку с должности начальника ГОМа в поселке Ново-Синеглазово. Это Кокшаров Геннадий Михайлович, оперуполномоченный, проработавший в уголовном розыске 20 лет.

 

Много лет проработал в Советском райотделе Николай Петрович Глушко, ветеран войны, награжденный медалью «За победу над Германией», шифровальщик по воинской специальности. Он начинал свою работу в Кировском, а затем Железнодорожном районах.

 

В его первых аттестационных листах описано немало преступлений, которые удалось раскрыть. Так, в 1957 году им было раскрыто практически по горячим следам убийство некоего Лукина и задержаны два вооруженных преступника. В аттестации отмечалось, что успеху послужила хорошо организованная оперативная работа и мастерство сыска. В Железнодорожном районе Глушко удалось ликвидировать банду подростков – благодаря хорошо поставленной агентуре, он вычислил некоего Сухорукова, который возглавлял преступную группу, втягивая в нее все новых и новых подростков. После ареста Сухорукова группа распалась сама собой.

 

Однажды вечером, когда городской сад имени Пушкина уже закрывался, дежуривший там Н.П. Глушко услышал крик о помощи. «Оценив обстановку, - говорится в аттестации, - умелыми действиями им был задержан гражданин М, который пытался изнасиловать девушку, угрожая ей бритвой». В судьбе любого оперативника таких историй насчитается немало, да и жизнь подбрасывала их с завидной регулярностью. Не случайно на одном из заседаний районного Совета сотрудники милиции отмечали, что «у нас /в Советском районе/ преступников больше, чем в Магнитогорске или Златоусте».

 

На помощь, как и прежде, приходили профилактические меры и широкая связь с общественностью. Так, по инициативе Н.П. Глушко на его участке был организован штаб общественной охраны, в котором принимали участие многие жители «подведомственных улиц». Уже во второй половине 1960-х годов Н.П. Глушко возглавил паспортное отделение Советского РОМ, вывел его на первые места в городе. Н.П. Глушко был награжден значком «Отличник милиции» и медалями «За безупречную службу» двух степеней.

 

С паспортным отделением будет связана судьба еще одного уникального человека – Анастасии Ивановны Журавлевой. Ветеран Великой Отечественной войны, она 17-летней девчонкой, получив специальность телеграфиста, добилась, чтобы ее отправили на фронт добровольцем. Она была маленькой и худенькой, и в военкомате больше 15 лет ей не давали, сомневались, многократно перепроверяли документы. А.И. Журавлева начинала боевой путь в разрушенном Сталинграде, где восстанавливала связь, принимала участие в боях за Украину, прошла Молдавию, Румынию, Болгарию, Венгрию, Австрию и закончила войну в Чехословакии. Награждена медалями «За освобождение Праги», «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За боевые заслуги», «За победу над Германией».

 

После войны Анастасия Ивановна 33 года проработала в Советском РОВД, закончила службу старшим инспектором паспортного отделения, является майором милиции в отставке. Вообще, паспортный стол, несмотря на кажущуюся бумажную работу, никогда не был укромным местечком или тихим пристанищем. Это во многом было обусловлено самой советской системой, сторонницей жесткого паспортного режима, где прописка являлась серьезным сдерживающим фактором свободного перемещения, где отсутствие паспорта автоматически переводило человека в маргинальные социальные группы – будь то бывшие кулаки, спецпоселенцы и очень долгое время все крестьянство.

 

Между тем, институт прописки и требования ужесточить паспортный режим в работе милиции имели свои положительные стороны, а проверка паспортов и домовых книг оказалась «цивилизованной облавой». Личный состав паспортного отделения выявлял уголовных преступников, семейных хулиганов, тунеядцев, разыскивал неплательщиков алиментов и лиц, потерявших связь с родственниками. Профилактические меры оказались весьма действенными.

 

Так, однажды, проверяя паспорта, сотрудники паспортного отделения наткнулись на некоего Богданова, проживающего без прописки. Оказалось, что он создал вокруг себя преступную группу из подростков – обыгрывал их в карты, а затем заставлял воровством погасить «долг чести». Были и другие задержания – достаточно опасные – например, лиц, сбежавших из мест заключения, разыскиваемых в других регионах страны, содержателей притонов и прибывших на жительство в Челябинск после освобождения из мест заключения. Стоит ли говорить, что паспортистов, знавших свой участок отменно, многие жители воспринимали подчас не как сотрудника паспортного отделения, а как участкового уполномоченного.

 

Вообще, приход фронтовиков в органы милиции имел под собой одну принципиальную особенность – большинство из них не просто проработали в милиции два-три десятилетия. Они, прежде всего, работали «на земле» - участковыми инспекторами. И это было вполне объяснимо. Фронтовики пользовались огромным уважением у населения, они прекрасно знали жизнь и разбирались в людях; после всей «фронтовой мясорубки» их трудно было чем-то удивить, а цену человеческой жизни они, безусловно, знали. Поэтому старшее поколение «тех участков» помнят и с особым пиететом говорят о прежних своих участковых, а молодое поколение сотрудников милиции называет их легендой.

 

Почти сразу после войны пришел в органы милиции Василий Петрович Насонов. Свое первое боевое крещение он получил под Воронежем. Затем под Калачом из разведывательной операции вынес на себе двух раненых товарищей. Тогда же, в 1943 году, в бою, когда от взвода осталось только пять человек, после тяжелого ранения В.П. Насонов был демобилизован. Вот только душу не коммисуешь. После войны Василий Петрович более 20 лет проработал участковым инспектором. Причем, территория ему выпала знаковая – район завода имени Колющенко.

 

«Насоновских дел» в истории Советского РОВД будет немало. Однажды из магазина украли бочку меда весом почти в центнер – подобных происшествий не случалось давно. Насонов пошел по жителям, которые и рассказали, что нигде не работающий некто З. во время пьянки предлагал соседям мед. З. был уже знаком капитану - попал под наблюдение. Пригласив двух помощников, Насонов отправился по адресу. Ждали хозяина дома трое суток. На четвертую ночь обнаружили, что в доме кто-то есть, открыли дверь топором. Преступник сначала собирался выбраться через лаз, а затем, когда его стали расспрашивать о меде, прикинулся дурачком. Наконец в тайник е под сундуком обнаружили мед, а также 75 метров шерстяной ткани, три пневматические винтовки, 250 патронов, десятки консервных банок – свидетельство еще пяти преступлений…

 

Газета «На боевом посту» не раз писала о В.П. Насонове. Рассказывала, к примеру, историю о том, как зимней ночью возле дворца культуры он заприметил человека, который старался держаться как можно спокойнее, решил понаблюдать за ним. Опытный глаз не подвел – ближе к полночи с крыши полетели три тюка с украденным добром. И хотя молодежь оказалась проворнее капитана-фронтовика, далеко уйти им не удалось…

 

Настоящей легендой Советского РОВД, бесспорно, является Николай Яковлевич Мазавин, выходец из села Губернское Челябинской области, ветеран войны, принимавший участие в боях за Ленинград, где был тяжело ранен. Он пришел в милицию сразу после демобилизации в мае 1947 года и проработал на своем посту до июля 1993 года – почти полвека! Из многочисленных наград, которые он получил за время службы в милиции, нужно отметить орден Трудового Красного Знамени – большая редкость для сержантского и старшинского состава. Его авторитет среди сотрудников милиции был непререкаем.

 

Первый его участок – район вокруг кинотеатра имени Пушкина. Здесь, в 1954 году, он задержал известного вора-гастролера – некую Федорину, которая кочевала по городам и находилась в союзном розыске. Также задержал, рискуя жизнью, опасного хулигана, вооруженного ножом. Затем был проблемный городской сад, никогда не дававший сотрудникам Советского отделения покоя. За короткое время ему удалось настолько хорошо организовать работу, что, к примеру, за весь летний сезон 1959 года на территории парка не допустил ни одного уголовного преступления. Наконец, его мотоцикл, известный всему центру города, оказался на главной площади.

 

- Молодежь называла его «дедом Мазаем», и весьма точно: уж очень многих хулиганов и правонарушителей он насобирал на своем веку. У него был очень ответственный пост – на площади Революции.

 

Его знание людей поражало. Однажды, когда он дежурил на площади, сообщили, что одного мужчину везут на машине под дулом пистолета. Указали лишь модель автомобиля и приблизительный цвет. И вот на площади Мазавин останавливает подозрительный автомобиль, подходит к водителю. Тот, естественно, молчит – ему пригрозили, что убьют. Мазавин все понял по глазам. Едва машина отъехала, он сообщил дежурному номер и направление движения. Дальше – дело техники. Автомобиль отследили, и в одном из домов задержали вооруженного преступника…

 

Служба участковых – настоящий клубок из человеческих судеб, бытовых преступлений, уличного хулиганства, семейных разборок. И этот спектр преступлений и правонарушений далеко не безобиден и сопряжен с ежеминутным риском. Примеров тому в истории Советского РОВД наберется немало. Одна история произошла с А.А. Зайцевым, участковым уполномоченным, пришедшим в милицию сразу после окончания войны. Его участок – «злополучный» поселок АМЗ.

 

- Однажды в помещении милицейского поста раздался телефонный звонок, - писала газета «На боевом посту». – Сообщали: в поселке Уфимского каменного карьера, в одном из домов муж выгнал из квартиры жену, собирается поджечь дом. Зайцев остановил первый попавшийся самосвал и быстро доехал до места происшествия. Подбежал к деревянному домику. В окно увидел: внутри бушует пламя. Распахнул дверь – и в дом. Неожиданно появился мужчина. В руках у него сверкнул нож. Резкая боль в плече пронзила сержанта. Второй удар – в шею. Собрав все силы, милиционер ударил преступника. Уже в забытьи добрался Зайцев до соседей, попросил пить и потерял сознание. Очнулся в «Скорой помощи»…

 

В 1954 году по партийной путевке со строительного треста № 42 в милицию пришел Егор Аветистович Чарчан. Вот только прослужить ему пришлось всего шесть лет. Местом его подвига также стал поселок автоматно-механического завода. Поздно вечером 9 августа 1960 года он возвращался домой со службы – ехал на троллейбусе вместе с немногими пассажирами. Некоторые были «навеселе», а от «веселья» до хулиганства – один шаг…

 

На труп милиционера наткнулись недалеко от остановки троллейбуса. О том, как все произошло, узнали позднее, когда был найден убийца Чарчана. Милиционер сделал преступнику, который тогда еще был простым нарушителем общ