Создание при политическом отделе УВД Челябинского облисполкома пресс-группы было «шумным» только на бумаге. На деле – одна штатная единица: инструктор политотдела по взаимодействию со средствами массовой информации. Остальные участники группы – сотрудники или руководители различных подразделений: автоинспекции, уголовного розыска, ОБХСС и других.

 

До 1991 года сохранится практика, что заместители начальника политотдела будут исполнять обязанности руководителя пресс-группы. До конца советских времен останется и двойственность в подчинении. Кандидатуру на должность заместителя начальника политотдела в обязательном порядке утверждала Москва: политическое управление МВД СССР. В оперативном подчинении начальник пресс-группы находился у руководителя областного УВД.

 

Эта двойственность, безусловно, накладывала свой отпечаток на взаимоотношения. О первом «боевом крещении» новой структуры вспоминает Валерий Иванович Маскаев, возглавлявший штаб областного УВД почти четверть века:

 

- Сразу после создания пресс-группы мы с Андреем Тихоновичем Руденко поехали в Ленинград на Всесоюзное совещание МВД, где как раз поднимался вопрос о взаимодействии с прессой. К слову, у многих регионов ходатайства о создании подобной службы не были удовлетворены Москвой по причине необоснованности предложений. Сразу по приезду нам надлежало осветить прошедшее совещание в газетах и на радио. Что и было сделано инструктором политотдела Владимиром Щербаковым – на самом достойном уровне…

 

Спокойная жизнь у политотделов, равно как и у всей страны, кончится в апреле 1985 года, когда пройдет знаменитый Пленум ЦК КПСС, взявший курс на ускорение и перестройку и посеявший тот ветер, который перерастет в бурю. Время стало стремительно меняться – низвергались прежние авторитеты, партийные «скрепки» быстро покрывались ржавчиной, советские идеалы тускнели на глазах.

 

Следом поднималась волна преступности, а советскую милицию в «демократическом порыве» многие пытались стряхнуть, как пыль с ног. Эта смена отношений, происходившая на фоне общей эйфории, чувствовалась сильно. Даже в сухих строчках милицейских приказов чувствовалась эта психологическая напряженность. Так, в приказе от 8 августа 1986 года «Об утверждении Положения о пресс-группе УВД Челябоблисполкома» уже иной зачин:

 

«В целях повышения эффективности использования областных средств массовой информации, для более целенаправленного информирования населения о проблемах укрепления правопорядка и социалистической законности, о мерах борьбы с преступностью… а также в целях предупреждения возможного проникновения на страницы газет, в передачи по радио и телевидению сведений, искажающих деятельность органов внутренних дел, приказываю…»

 

Это пока – «возможность проникновения». Пройдет совсем немного времени, и правоохранительные органы подвергнутся жесточайшей обструкции, которая радикально изменит отношение общества к милиции, принизит до минимума ее статус. В Положении о пресс-группе УВД была предпринята попытка поставить определенный заслон таким материалам.

 

В частности, на группу возлагалась «организация консультирования, рецензирования публикаций о деятельности органов внутренних дел, поступающих из редакций областных газет, комитета телевидения и радиовещания и подготовка по ним заключений». Расписывались и сроки. Например, по газетным статьям заключение выносилось в течение трех дней, по сценариям документальных фильмов – в течение десяти дней. Конечно, попытка введения милицейской цензуры не могла увенчаться успехом – общество стремительно сметало такие преграды.

 

Да и журналисты уже не хотели жить по «авторитарным принципам». Поэтому на всякий случай предлагалось ввести практику «зачисления работников творческих организаций, активно участвующих в пропаганде деятельности органов внутренних дел, внештатными консультантами УВД».

 

10 апреля 1987 года по линии деятельности и состава пресс-группы А.Т. Руденко подпишет свой последний приказ – «О дополнительных мерах обеспечения гласности в работе органов внутренних дел области» - и введет в практику то, что мы сегодня привычно называем пресс-релизом:

 

«Политическому отделу и оргинспекторскому отделу организовать регулярный выпуск пресс-бюллетения УВД для средств массовой информации. Предусмотреть, что оргинспекторский отдел готовит и проверяет информацию, связанную с совершением преступлений и нарушений правопорядка; политический отдел – о внутренней жизни отделов и подразделений милиции, частей пожарной охраны, героических поступках, добросовестном выполнении Присяги и служебных обязанностей сотрудниками ОВД».

 

Держать на контроле выполнение этого приказа будет новый руководитель областного УВД – ветеран Афганистана Валерий Валентинович Смирнов. Именно на его долю выпадет российская политическая «буря столетия»…

 

К концу 1980-х годов стало очевидно, что обновлений не избежать. Нужно быть адекватным своему времени и тем задачам, которые оно ставит. Очень многое зависело от людей, от человеческих качеств и творческого потенциала, столь необходимого в работе с общественностью.

 

Отличным организатором был начальник политотдела и заместитель начальника областного УВД Юрий Евгеньевич Стариков. Историк по образованию, он прошел путь от инструктора Челябинского горкома ВЛКСМ до первого секретаря обкома комсомола. В политотделе, особенно на волне перестройки, Ю.Е. Стариков воплотил в жизнь целый ряд интересных инициатив. Так, он разработал первую программу социологического опроса общественного мнения о работе милиции и опробовал ее в 1987 году. Затем на протяжении четырех лет опросы проводились регулярно, а их анализ позволял корректировать текущие задачи.

 

Нарастающий информационный поток требовал иной, более масштабной реакции со стороны УВД. В 1989 году Юрий Евгеньевич предпринимает еще один значимый шаг – выпускать газету УВД «Юридический собеседник». Это издание не имело ничего общего с прежней замкнутостью ведомственных газет. Напротив, оно ставило своей целью выйти к людям. Отсюда и весомый тираж в 50 тысяч экземпляров, и распространение в розницу через сеть киосков «Союзпечать».

 

Безусловно, газета вышла далеко за «юридический формат», став общественно-политическим изданием. «Юридический собеседник» разрушил и еще один стереотип – замкнутость самих ведомств. Это издание было совместным: УВД области, областная прокуратура, суд и управление КГБ. Такого прецедента советская журналистика еще не знала. Не случайно газета получила самые высокие оценки, а по итогам 1990 года стала лучшей в системе МВД.

 

- С прессой нужно уметь работать профилактически, на опережение, - предупреждал в свое время А.Т. Руденко. – Иначе жди перегибов, а за ними искажение роли и места в обществе органов внутренних дел.

 

Этот принцип возьмет за основу своей работы еще один уникальный человек в структуре пресс-службы областного УВД – Игорь Викторович Бузуев. В милицию он пришел с должности старшего редактора (заведующего отделом) редакции информации Комитета по телевидению и радиовещанию Челябинского облисполкома, а в 1987 году перешел на штатную должность инструктора пресс-группы. «Медийное прошлое» помогло ему реализовать достаточно смелый по тем временам проект. Одновременно с «Юридическим вестником» И.В. Бузуев организовал на областном радио ежемесячную передачу «Человек и закон» по проблемам деятельности правоохранительных органов и борьбе с преступностью. Кроме того, как записано в его аттестации, в рамках информационных областных программ еженедельно готовил и вел 10-минутные обзоры «Информация УВД области». Позднее он отойдет от «радиодел» и полностью посвятит себя газетной журналистике, закрыв собой целое направление работы пресс-службы ГУВД Челябинской области.

 

Но пока, на рубеже 1980-90-х годов, перемены происходили разительные, и за ними нужно было поспевать. Прежде всего, резко усилилась роль телевидения, и, как следствие, проросли зерна нового формата подачи новостей. Время требовало и другого подхода к взаимоотношениям с телевизионщиками.

 

- Первыми сделали такой шаг в Челябинском городском УВД, в области это войдет в практику позднее, - рассказывает старший инспектор по особым поручениям отдела информации и общественных связей ГУВД Челябинской области Олег Николаевич Амбур. – Как раз в те годы я работал на телевидении. Вместе с тележурналистом Виталием Гантовым стали готовить сюжеты о работе милиции. Первый раз мы выехали на убийство – в поселок Колупаевку. Трупов, правда, уже не было, но в доме все вверх дном, лужа крови. Эксперты снимают отпечатки, ищут улики. Мы снимаем все это. А возможно это стало лишь потому, что Гантов был одноклассником тогдашнего начальника уголовного розыска города В.В. Эбингера. По тем временам, в отличие от современных постоянных выездов, попасть на подобное оперативное мероприятие - огромное исключение…

 

А снимать было что, и писать было о чем. В конце 1980-х годов по области прокатилась целая волна бунтов в исправительных колониях, и их пришлось подробно освещать в СМИ. В 1988 году произошли массовые беспорядки в ИТК-21 в Каслях, где были захвачены заложники и предпринята попытка прорваться за пределы колонии.

 

Этот случай получил всесоюзный резонанс – Челябинская область тогда «прославилась», а начальнику областного УВД В.В. Смирнову пришлось писать закрытую записку министру МВД о возможности повторения бунтов. Затем – бунт в СИЗО-1 в Челябинске, следом – беспорядки в Златоустовской тюрьме.

 

- Группа преступников во время работы внезапно набросилась на сотрудников тюрьмы, - писал И.В. Бузуев в своей статье, что по горячим следам была опубликована в «Юридическом собеседнике». – Нанесла тяжкие телесные повреждения. Потом добивали молотками… Смерть ребят потрясла весь город. На похоронах улицы и подходы к Дворцу железнодорожников были запружены людьми. Тысячи людей, десятки венков…

 

Большая статья, где впервые был поставлен ребром вопрос о «беспределе гуманизации» и еще раз обнажена проблема высшей меры наказания, вышла с фотографиями корреспондента «Челябинского рабочего» Александра Чуносова… Фотообъектив понадобится не только для освещения криминальных событий – страну ждала целая волна катастроф…

 

Ночь с 3 на 4 июня 1989 года стала для всех настоящим потрясением. На железнодорожном перегоне возле Аши в результате утечки нефтепродуктов из разорвавшейся трубы продуктопровода произошел мощный взрыв, равный взрыву тротила массой около 300 тонн. В эпицентре взрыва оказались два пассажирских поезда: Новосибирск – Адлер и Адлер – Новосибирск. Последствия взрыва были ужасны. Целиком выгорело 26 вагонов, смятых и сброшенных взрывной волной с рельс. На месте аварии обнаружено 259 трупов, более 800 человек получили ожоги и травмы различной степени тяжести. 220 человек не удалось обнаружить вообще – они сгорели, что называется, дотла. Опознавали по кольцам, сережкам…

 

Среди погибших было много детей – они ехали отдыхать в южные здравницы на каникулы. Только челябинская школа № 107 потеряла целый класс – ашинская катастрофа унесла жизни 40 учеников и учителей…

 

- Практически весь личный состав гарнизона областной милиции был брошен на ликвидацию последствий катастрофы, - вспоминают в ГУВД. – Участвовали в ликвидации и сотрудники пресс-службы. Фотоматериалы с места трагедии легли в основу уголовного дела. Такого в практике пресс-групп еще не было. На основе фотоснимков был создан затем документальный фильм.

 

Милицейский объектив в те роковые дни сослужил еще одну важную службу – фотографии помогли родственникам погибших провести опознание. Как писал в статье «Зарево над Липовой горой» И.В. Бузуев, сразу же по прибытию на место катастрофы он и инструктор политотдела А. Молчанов всю ночь печатали фотографии тех, кто пострадал в катастрофе.

 

- Предстояла работа по установлению личности обгоревших до неузнаваемости людей. Лист оргстекла с накатанными несколькими десятками снимков, казалось, кричал от боли. Вспомнился фильм «Сальвадор», альбомы снимков с обезображенными людьми и родственники погибших, сквозь слезы пытавшиеся различить родные черты тех, кто еще вчера жил, смеялся, играл, любил…

 

Иных обгоревших «деталей» той трагедии приводить не будем… «Память забывчива, дело заплывчато» - такую поговорку приведут сотрудники областного ГУВД на 15-летие ашинской катастрофы, когда центральные каналы о ней даже не вспомнят.

 

Причина забывчивости, увы, тривиальна: на место человеческой трагедии приходила трагедия государственная. То, что прежняя советская государственность трещит по швам, чувствовали все. Авторитет прежних органов власти стремительно падал. На правоохранительные органы обрушивался поток критики, обвинявшей милицию во всех смертных грехах. Ситуация выходила из-под контроля.

 

Летом 1990 года в Челябинске вспыхнули стихийные массовые беспорядки, в народе получившие название «Винный бунт». Детонатором политического взрыва стал пресловутый советский дефицит – вечная жизнь по карточкам, унижение в магазинах, пустые прилавки и подливший масла в огонь горбачевский сухой закон. Вокруг магазинов, торговавших алкогольными напитками в строго установленное время, собирались огромные очереди. За заветной поллитровкой люди лезли по головам.

 

От одного из магазинов в Курчатовском районе Челябинска в сторону администрации города направилось несколько сотен человек, которым не досталось алкоголя. - Неудачники стали возмущаться, образовалась стихийная инициативная группа, - рассказывают ветераны УВД.

 

- Вместо того, чтобы открыть винный отдел, и дирекция, и продавцы разошлись по домам. К народу никто не вышел. Толпа двинулась к Курчатовскому райисполкому. И здесь тоже – тишина. Тогда в здание полетели булыжники. Толпа перекрыла движение на Комсомольском проспекте…

 

Дальше – больше. Толпа уверенно шла в центр города, разгоряченная спиртным и «пламенными речами» тех, кто решил заработать на массовых беспорядках политические дивиденды. В УВД рассказывали, что в тех беспорядках «фигурировали» неизвестные ящики с водкой – для всех страждущих.

 

- В такой полупьяной массе говорить было невозможно, - докладывал на бюро обкома в ту пору председатель облисполкома, а сегодня Губернатор Челябинской области П.И. Сумин. – Страсти разжигаются специально. Мне было страшновато от мысли, во что это все может превратиться. Но если мы пойдем на сдачу, то нас затопчут. Я тогда взобрался на овощной киоск и, насколько это возможно, обратился к людям, чтобы не теряли голову…

 

Уговоры не подействовали, и в милиционеров полетели булыжники, толпа била стекла в зданиях, переворачивала и жгла троллейбусы и направлялась в центр города.

 

- У генерала Смирнова в кабинете лежали три железных шарика, - вспоминает В.И. Маскаев. – Он говорил: на память. Именно такими шариками из хулиганской толпы кидались в щиты милиционеров. Офицеры пресс-службы, естественно, оказались в самой гуще событий, снимая все на видеокамеру. В дальнейшем отснятый с места события материал станет основой телепередачи, вышедшей сначала на областном канале, а потом повторенной по центральному телевидению…

 

- В самом начале 1990-х годов разрушалось все, что можно было разрушить, - дает свою оценку «эпохе переворотов» начальник ГУВД по Челябинской области Павел Васильевич Григорьев. – Все «советское» обильно поливалось грязью. Новое прорастало, не зная, зачем и что делать дальше. Мы, сотрудники милиции, которых стали упрекать по поводу и без него, чувствовали, что подходим к такой черте, после которой разрушать уже будет нечего.

 

1991 год в полной мере можно назвать годом политических катастроф. Политическая конфронтация на фоне стремительно развивающегося экономического кризиса приближалась к своей развязке – к августовскому путчу. События 19-21 августа хорошо известны – страну известили об образовании Государственного комитета по чрезвычайному положению, а в столицу ввели войска.

 

- Нет ничего хуже двоевластия, - говорит В.И. Маскаев. – Для милиции тем более. Мы всякий раз оказывались в гуще событий, демонстраций, манифестаций. Иногда к особо рьяным «демократам и демократкам», которые не понимали, что говорили людям на площади, подсылали своих сотрудников пресс-службы в гражданском, которые задавали «провокационные вопросы».

 

Ораторы терялись, и под усмешки толпы сходили с трибуны. Эта журналистская «пикировка» приносила свои плоды – полемическое напряжение снижалось, и люди оставались «под контролем», не превращаясь в толпу.

 

- Вообще, августовский путч 1991 года для нас не прошел даром, - рассказывают сотрудники ГУВД. – Например, появилась специальная папка «действий руководства и вверенного состава». Нас реально допрашивали, как мы действовали во время путча, на какую сторону весов склонялись…

 

В том-то и дело, что «склонений» не было. В подобных ситуациях в первую очередь срабатывает принцип единоначалия, где недопустимы отступления от приказов начальника УВД. Валерий Валентинович Смирнов на первом же совещании у председателя областного Совета П.И. Сумина утром 9 августа четко и ясно обозначил свою позицию:

 

- Нужно держать паузу. Я лично хочу, чтобы на территории области было спокойно… Сегодня выдавать какие-то подстрекательские речи – значит, это будет стоить людских жизней. Взвешенность, обдуманность, никакой горячки и крайностей… Добавим: и никакой политики. Это был тот случай, который всем дал понять, что правоохранительные органы и политика находятся по разные стороны улицы, что нельзя смешивать политическую борьбу с милицейскими погонами, что буква закона – это не политический иероглиф, который каждый читает, как хочет. Дал понять, что правила «политического кнута», висевшие над милицией еще с 1920-х годов, больше не работают. Наконец, дал понять, что из политотдела волей времени придется изъять лишнее прилагательное…

 

Вячеслав ЛЮТОВ, Олег ВЕПРЕВ