Главная » Статьи » Отдельные проекты » Интервью, заметки, рецензии, письма

ОКРУГ НА ОСОБИЦУ

Есть такие образное понятие: «магия места». В нем переплетены природные особенности и историческое своеобразие, сложившийся уклад и традиции, семейные линии и современный деловой расчет. Нет одинаковых территорий – у каждой свой почерк, свои «отпечатки пальцев». Они могут быть схожи в общих чертах, как, например, старопромышленные горнозаводские города или целинные сельскохозяйственные районы, но всегда колоритны в деталях.

Когда в 2015 году вышла книга «Вглядываясь в Ленинский» - историческая прогулка по улицам и поселкам Ленинского района Челябинска – мы по-писательски почувствовали, что именно осталось за кадром: наше авторское восприятие колоритных особенностей этого места, характера, своеобразия. В книге в силу выбранного жанра это удалось сделать лишь мельком, а желание «осмыслить территорию» осталось. Поэтому и появляются такие заметки.

Есть еще и определенный «политический» повод: современная нарезка избирательных округов для думской кампании. Здесь полное смешение территориальных жанров, и наш Ленинский район сопряжен с Советским, с Коркино, Копейском, Еткулем, Октябрьским, Еманжелинском, Увелкой, Южноуральском. И все это под одним шахтерским Коркинским названием. Наверное, это правильно – пусть кандидаты в депутаты будут и шахтерами, и селянами, и горожанами одновременно, а свою предвыборную стратегию выстраивают с учетом своеобразия каждой территории.

У Коркинского избирательного округа, естественно, есть свой центр тяжести – и это явно не угольный разрез…

 

*   *   *

Образованный 3 ноября 1935 года, Ленинский район – район очень своеобразный, интересный, который существенно отличается от «остального Челябинска». Это перекресток истории гражданской и истории промышленной. Это привлекательная эклектика архитектурных стилей, городской и поселковой жизни, богатая городскими легендами. Это свои заводские тайны - район жил и работал некоторое время под грифом «секретно», крепя оборонную мощь страны.

Для многих поколений горожан, живущих в центре Челябинска, Ленинский район казался странным, непонятным. В его характере было много закрытости, автономности. На протяжении десятилетий с Ленинским районом связывала Челябинск одна единственная транспортная магистраль – под мостами по улице Рождественского. И два пешеходных моста через железнодорожные пути в районе вокзала. Отсутствие коммуникаций словно делало район не-Челябинском. Он жил по своим укладам: ближе к вокзалу – полуразбойничьим, дальше – поселково-заводским: по типу рабочей окраины.

Вообще, дурная слава сопровождала район с момента первых поселенцев Порт-Артура, промышлявших в Челябинске, на вокзале разбоем и уходивших в свои землянки. На рубеже пореформенных времен, когда разваливался Советский Союз, Ленинский район отличился молодежными бойцовскими группировками и закрепил за собой обидное прозвище типа «гопников-лампасников».

Естественно, что взаимоотношения по обе стороны вокзала и железнодорожных путей не складывались. Жители Челябинска воспринимали Ленинский район как «жлобский», куда без великой надобности не стоило ходить. Ленинцы, в свою очередь, особенно молодежь, молотила кулаками «зажравшихся» снобов-горожан.

Лишь с пуском путепровода в 1994 году, который в восемь раз сократил время поездки из центра города в Ленинский район, стал меняться психологический уклад, а прежний «захолустный» Порт-Артур оказался чуть ли не центральными воротами. Тем не менее потребуется почти два десятилетия, чтобы изменился социальный статус центральной части района, произошло замещение и размывание социальных страт, а район получил «цивилизованные черты» и оказался местом, «пригодным для проживания».

 

*   *   *

С уходом советской эпохи и уходом предприятий из социальной сферы, которая стала восприниматься непрофильным активом и повсеместно снималась с баланса, основная нагрузка на создание городского жизненного уклада легла на администрации.

Самой сложной стала проблема с ремонтом дорог – прежде всего, многострадальной центральной улицы Гагарина. Ее ремонт проведен лишь в 2016 году, да и то, когда улица буквально стала непроезжей.

Среди проектов, которые должны формировать уклад жизни и среду обитания, ключевую роль играет программа возрождения старых скверов и создание новых. Даже маленький скверик – это далеко не мелочь. Суть проблемы: району крайне не хватает общественных мест. У стремительности нашей городской жизни должна быть и другая сторона: спокойная, комфортная, уютная. Именно место встречи дает возможность общения, сопричастности, взаимных интересов, что и определяет в итоге качество социальной среды. На сегодня принципиально меняется район Плодушки, где уже разбит Сквер семьи, заново построен храм, началось благоустройство пруда Девичьи слезы; медленно, но все-таки верно подбираются к благоустройству самой Плодушки – старейшего в Челябинске плодово-ягодного сада.

 

*   *   *

Еще одно место, с которым району не справиться в одиночку, - озеро Смолино. На старых фотографиях 1950-60-х годов видно, что на его берегу располагались разнообразные водные станции, причалы, аттракционы, летние кафе. Практически каждое предприятие тех лет имело «свой участок» береговой линии и благоустраивало его. Сегодня эта общественная ткань разорвана и большей частью заросла бурьяном. История с «путинским пляжем», когда после разноса президента, проезжавшего мимо и обратившего внимание на «мерзость запустения», буквально за ночь наспех появился новый пляж с песком и лежаками, - лишь показывает бессистемное отношение к озеру.

- У нас такое богатство под руками: озерная набережная на несколько километров. Иногда создается впечатление нереальности происходящего, когда из подъезда попадаешь прямо на берег. А мы не можем ее привести в порядок, - сетует глава района и называет планы преображения озерной кромки больше мечтой, нежели реальной программой. – В принципе, упускаем возможность создать свой Лазурный берег.

Кстати, архитектурных идей для набережной было немало – с середины 1980-х годов смолинская кромка пленяет творческую фантазию. На сегодня наиболее оптимальным (и это многие отмечают) было бы устроить на берегу современный спортивный парк по аналогии с олимпийским Крылатским с его велотреком и гребным каналом.

В комплексе проблем Смолино – чрезмерная антропогенная нагрузка на озеро. В планах Ленинского района уже несколько лет «висит» необходимость строительства нового коллектора для перехвата и очистки всех сточных вод. Стоимость проблемы – порядка трех миллиардов рублей. Изыскать такие средства району в одиночку невозможно.

Однако в прежнем Советском избирательном округе № 186, куда входил Ленинский район, на протяжении почти двадцати лет большинство обращений граждан оставались безответными, а интересы округа практически не лоббировались. Практически однозначной была и оценка руководителей предприятий – «бездеятельная депутатская эпоха» и общая усталость от нее…

 

*   *   *

Проект индустриального парка «Станкомаш», предпринятый промышленной группой «Конар», заметно оживил деловую и промышленную привлекательность Ленинского района.

Вообще, история примечательная. Прежний «Станкомаш» не выдержал испытания рынком. К началу 2000-х годов на заводе оставался работающим лишь один цех – весь остальной комплекс пришел в полный упадок. Огромное количество заводских площадей оказались разбиты и заросли бурьяном. С приходом инвестора на брошенных площадях началось строительство индустриального парка, якорными участниками которого стали итальянские компании БВК и «Чимолаи».

В 2015 году директор и создатель промышленной группы «Конар» Валерий Вячеславович Бондаренко предпринял одну акцию – небольшую в масштабах всего проекта, но важную с точки зрения восприятия жителей Ленинского района. Он откроет на предприятии музей «Станкомаша» и издаст книгу к его 80-летию. В принципе, этого можно было и не делать – все прекрасно понимали, что «второго дыхания» у «Станкомаша», каким его знали несколько поколений, не будет. И все же…

Сохранив историю предприятия, новый инвестор высказал не просто уважение к ветеранам легендарного предприятия, отчасти закрепив эту историю уже за своим «Конаровским» брендом. Ленинский район слишком долго жил в полуавтономном от Челябинска режиме, представляя собой «набор» заводских поселков. В такой системе координат люди начинают воспринимать себя по-Бажовски: «каждый с одного бока к заводу привязан» - и сопоставлять этапы своей жизни, своей судьбы с «родным» предприятием. Поэтому не удивительны частые привязки своих личных, житейских воспоминаний, например, к именам легендарных директоров: это было при Самарине («Станкомаш»), это было при Богданове (ЧКПЗ), это было при Осадчем (ЧТПЗ), это было при Пихуле (ЧЗМК) и так далее.

Отсюда вывод: не пренебрегать и не ставить под сомнение красоту советской промышленной эпохи, так как она была и частью бытовой жизни, личной биографии, детских впечатлений и взросления.

 

*   *   *

Принципиальная позиция в округах с высоким количеством промышленных площадок должна быть следующей – ни одного пустующего, неработающего ангара. Пусть хоть болты точат, но все должно функционировать, со временем преображаясь, перестраиваясь, даже перекрашиваясь внешне – это своего рода свидетельство, что предприятие выходит из «гаражной артели» на новый виток развития.

Определенное пренебрежение к таким площадкам заключено уже в самом сочетании – промышленная зона. Разбитые разухабистые подъездные пути, дороги без тротуаров, пыльные обочины, бесконечно серые заборы, ржавые ангары, прибитые к земле строения, словно выползшие из позапрошлого века; бетон, железо, кирпич, профнастил – все вперемежку; кленовые заросли – уже счастье, ибо как зелень… Тысячи людей проводят в таких местах половину своей сознательной жизни – на промышленных задворках, где черт ногу сломит.

Это пренебрежение – очень серьезный инвестиционный просчет. Что Ленинский район, что Копейск – это промышленные территории изначально. Это данность, которую нужно принять, но не мириться с тем, что есть. Конечно, глупо вслед за одним неудавшимся кандидатом возжелать Челябинск без заводов. Но вполне реально превратить промышленную «зону» в промышленный «город»: с улицами чин-чином, указателями, фасадами. В том же Ленинском районе есть целые промышленные улицы – например, Енисейская, или Копейское шоссе, или «по ту сторону Новороссийской» - за трубным институтом.

Культура производства начинается с культуры рабочего места. Это старое правило, которое давно не требует доказательств. Кстати, на самих предприятиях, в том числе и новых, рожденных в недрах промышленной зоны, чувствуется усталость от инфраструктурной серости. Люди сами расцвечивают свои заводы – будь то «Ниагара», или «Материа медика», или «Модерн Гласс». А следом выходят за пределы своих территорий – как, к примеру, автошкола «Кафс», восстановившая и взявшая под свое шефство сквер у дворца культуры на улице Энергетиков.

Конечно, подобные вещи – добрая воля самих компаний и наличие свободных средств, которых всегда не хватает. Но если есть формы господдержки предприятий в части модернизации производства, инноваций, то почему бы не поддержать их в части ревитализациипромзон – реконструкции промышленной архитектуры и инфраструктуры? Не «выбрасывать» предприятия за город, а грамотно визуализировать промышленное пространство, сделав его достоянием индустриальной культуры.

 

*   *   *

Ленинский район в силу исторических обстоятельств оказался тесно связан с Копейским городским округом. Границу между ними словно растворилась в промышленной зоне, перемежаясь с железнодорожными путями станции Челябинск-Южный, рассыпанными, как горох, садоводческими товариществами, болотами и отвалами. Все как в лучших традициях европейских агломераций: один город кончился, другой начался.

Эта устойчивая родственная промышленная взаимосвязь началась формироваться еще в предвоенные годы. Бывший директор Копейского машзавода Чабан очень верно подметил, что соседство двух территорий отвечает образу промышленного города, который поселками рассыпался вокруг одной большой производственной площадки.

Такой город реально мог появиться еще в 1930 годы, когда в рамках проекта Большого Урала было задумано строительство гигантского химкомбината как раз на землях, которые ныне занимают ЧКПЗ, завод «Электромашина», ЧТПЗ, «Сигнал» и завод Пластмасс, появившиеся на карте уже в годы Великой Отечественной войны.

Сопряжение Ленинского района с Копейском – сопряжение историческое, которое развивалось на протяжении десятилетий. Предприятия зачастую выступали в качестве смежников и подрядчиков, и люди хорошо знали, у кого что происходит. Самый яркий пример – рожденные практически одним указом в конце 1930-х годов два боеприпасных завода в пошаговой близости (Сигнал и Пластмасс).

Помимо сопряженных промзон между двумя городами есть еще одно примечательное место – небольшое озеро Курочкино, расположенное межу «ленинским» Сухомесово и «копейским» Старокамышинском. Каждый считает это озеро своим. История умалчивает, были ли стычки за место под солнцем, но в итоге озеро мирно поделили по берегам с каждой стороны…

 

*   *   *

Копейский городской округ – удивительная территория, включавшая массу разнонаправленных векторов. Например, поселок Тугайкуль родом из казачьей станицы – и по-казачьи же искоса поглядывал на шахтеров-забойщиков. Неподалеку располагалась одна из первых на Копях электростанций, а сам поселок при ней на челябинский манер называли ЧГРЭС-2 – и мировоззрение жителей было соответствующим.

И все же шахтерская каска была главным символом этих мест. Она словно объединяла разношерстное население, нашедшее пристанище среди зауральских болот – в нагромождении землянок и худых домишек на каждом возвышавшемся бугорке в окружении камыша и осоки. Она объединяла и судьбы людей, сложные, подчас драматичные.

Одно время здешние земли стали немецкими. Суть в том, что в Копейск были вывезены поволжские немцы. Десять лет после Великой Отечественной войны они еще надеялись вернуться обратно и даже подписывали бумаги о своей лояльности к советской власти, но в середине 1950-х годов получили окончательный отказ в возвращении на Волгу. Среди них был и Карл Гартунг. Этнические немцы в итоге расселились во многих копейских поселках: Вахрушево, Злоказово-Горняк, Бажово, Старокамышинск.

В 1960-е годы поселки пополнились еще одной категорией людей – сюда стали прибывать отсидевшие свой срок в лагерях бывшие власовцы, бандеровцы и прочие «лесные братья». Столь разношерстное население устраивалось на работу на одну из самых больших шахт того времени – «Красную горнячку», дореволюционную «Александру».

«Нехорошую» политическую репутацию еще с дореволюционных времен имел и нынешний поселок Горняк – сюда выселялся всякий разный «неблагонадежный элемент»: от оппозиционных вольнодумцев до обычных мошенников и авантюристов. Кстати, историческое название поселка тоже говорит само за себя – Злоказово (кстати, в Челябинской области таких «злоказных мест» не менее десятка). Копейчане до сих пор именуют жителей поселка Горняк злоказовскими.

В истории этого поселка сплелись две вещи: славные шахтерские традиции, с одной стороны, и наличие большого количества лиц с криминальным прошлым. Одно другому не мешало, но определенный колорит добавляло.

Еще одна черта копейских поселков, самого города, а также Коркино и Еманжелинска – значительное количество женщин-пенсионерок. Объясняется это просто – в 1942 году, в разгар Великой Отечественной войны, в массовом порядке по повесткам со всего Южного Урала и Зауралья свозились молодые и крепкие деревенские девушки для работы на шахтах. Город Коркино вообще стал городом невест, как тогда шутили. Вот только доля у военного поколения незавидная. Прежние крестьянские девушки вросли в шахтерские земли, пустив, по большей части, одинокие корни.

 

*   *   *

Такое происхождение, между тем, обернулось удивительным парадоксом – в шахтерских поселках практически не было преступлений. Автономное житие, где все друг друга хорошо знали, дружили домами и семьями, оказалось лучшим «стражем правопорядка» - личная безопасность оказалась на уровне закрытых атомных городов.

Причин тому множество. Многие не хотели возвращаться «в места не столь отдаленные» и основательно врастали в шахтерскую землю. И сегодня многие изотсидевших свой срок – а на территории Копейска четыре зоны – не уезжают, а остаются здесь: «с краю большого города».

Другие считали, что «от добра добра не ищут» - шахтерская работа хоть и была тяжелая, но хорошо оплачивалась. К тому же руководство шахт, жившее, кстати, здесь же, в поселках, а не на центральных челябиских улицах, основательно занималось благоустройством. Тот же поселок Горняк был одним из самых богатых и благоустроенных: передовая шахта, высокие объемы добычи, ухоженный быт – чего еще желать?

«Политически неблагонадежные» тоже выправлялись. Давно замечено по людям старшего поколения – как бы ни крутила их судьба, они не точили сердце обидой на советскую власть. В этом плане Копейск – «красный город», пропитанный советской, «справедливо-большевистской» идеологией. Копейчане до сих пор гордятся, что их город в числе семи других в России награжден орденом Красного Знамени за участие в боях на стороне Советской власти в годы гражданской войны…

 

*   *   *

Образованный в июне 1933 года город Копейск стал центром угольного района, объединив в своем составе множество шахтерских поселков. Это, собственно, и предопределило его судьбу. Протяженный с севера на юг на 65 километров – по залежанию угольного пласта – Копейский округ объединил около 30 поселков. Каждый из поселков был достаточно автономным, замкнутым, «привязанным» к шахте. Каждый пережил несколько трагедий – от производственных (а взрывы на шахтах были не редкостью) до социально-экономических, когда угольная отрасль обрушилась целиком, а шахты были закрыты. Сегодня шахтерская история осталась в прошлом, но автономность в характере, «житие на особицу» никуда не делись.

Из экономических неурядиц 1990-х годов, вылившихся в шахтерские забастовки и перекрытие Транссибирской магистрали, каждый поселок поначалу выбирался самостоятельно. В Злоказово-Горняке, к примеру, центром принятия решений был… большой местный ресторан, где еще с советских лет «терлись терки» и обсуждались наиболее значимые поселковые вопросы.

Пореформенная эпоха, крушение отрасли, болезненный переход к рынку и прочие «радости радикального либерализма» обошлись Копейску слишком дорого. После реорганизации угольной отрасли у каждого поселка был небогатый выбор: либо захиреть и разъехаться (в тот же Челябинск), либо попытаться изменить статус и условия для работы (новые рабочие места, предпринимательство, дороги, коммуникации, дешевая земля под строительство). В одиночку это было сделать сложно – требовалось свое представительство, лобби в высоких коридорах власти. И такого человека копейчане нашли, отдав за него свои голоса на выборах – Владимир Петрович Уткин.

 

*   *   *

Яркий и деятельный человек, В.П. Уткин начинал инженером наКопейском механическом заводе, затем – инструктором в Копейском горкоме партии, где возглавил ключевой отдел: промышленно-транспортный. Хозяйство хлопотное: в Копейске действовало шесть высокомеханизированных шахт, две фабрики по обогащению угля, ремонтно-механический и машиностроительный заводы. Последний был гордостью города – одним из ведущих предприятий угольного машиностроения, на долю которого приходилось более 85 процентов отечественных проходческих комбайнов.

В 1987 году В.П. Уткин стал председателем исполкома Копейского городского совета народных депутатов – главой города, как сказали бы ныне. «Товарищ Уткин В.П. характеризуется умелым организатором с высоким уровнем деловых и политических качеств, - писал в характеристике Ю.М. Александрович, бывший в ту пору секретарем Копейского горкома партии. – В своей практической деятельности нацелен на проведение конкретной работы… Способен компетентно определить необходимые действия, которые могут привести к достижению намеченных целей, умеет оценивать результаты деятельности на любой стадии с позиции интересов дела… Обладает умением без шума, суетливости добиваться достижения практических результатов…»

Кстати, свой характер он проявит осенью 1993 года, когда полыхнет в Москве, и под звуки выстрелов будет разогнан последний Съезд Советов. Но прежде будет указ Б.Н. Ельцина о роспуске советов народных депутатов. В.П. Уткин вместе с копейскими депутатами примут решение аннулировать действие президентского указа на территории Копейска.

Следом за политическими событиями придет городская трагедия – на шахте «Центральная» во время взрыва метана погибнут 28 шахтеров и горноспасателей. Штаб по ликвидации последствий аварии возглавил В.П. Уткин. Эта трагедия была самой крупной за всю историю челябинских угольных копей. Последнего рабочего извлекут из шахты спустя год после аварии – осенью 1994-го.

В это время Владимир Петрович, отстраненный с должности главы города за «антипрезидентский выпад», – уже депутат государственной думы по Советскому избирательному округу. Первым делом, он наладит прямую связь с избирателями – через газету «Копейский рабочий». Будет отвечать на «неудобные вопросы», ломать достаточно быстро сложившийся стереотип, что в «Думе никто ничего не делает, лишь на кнопки нажимают». Подробно расскажет, как складывалось «угольное лобби», призванное вытащить отрасль из кризиса, а депутаты – каждый в меру своих сил – пытались быть «толкачами» в решении региональных проблем.

Другой разговор, что конец истории челябинских угольных копей в силу характера самого месторождения был близок и неотвратим. Так хотя бы попытаться отсрочить…

 

*   *   *

- С шахтерами было очень сложно, - вспоминал о событиях 1998 года с перекрытием Транссиба Петр Сумин. - Само положение было настолько взрывоопасным, что подчас не хватало никаких нервов. Сплошные эмоции, вопросы приходилось решать под стук касок, под нескончаемые требования и угрозы.

Эмоции тоже были понятны, и касались они не только зарплат и безработицы. Когда на глазах целого поколения, на твоих глазах уходит в небытие эпоха с твоими же ценностями, привычным укладом жизни, воспоминаниями – это что-то! Эта эмоция сродни шекспировской: «Распалась связь времен». Прежней истории уже нет, и она стремительно ускользает, как песок сквозь пальцы. Новой истории еще нет – она еще только пишется и пугает своей непредсказуемостью.

Фактор времени становился ключевым– требовалось отсрочить закрытие копейских шахт хотя бы на несколько лет. Кстати, местной и региональной власти это отчасти удалось: в начале 2000-х годов ситуация в Копейске стабилизировалась. Но уже не оставалось сомнений, что договора с энергетиками о закупке челябинских углей – средство паллиативное…

Справедливости ради скажем, что тяжелее всего пришлось не Копейску, а шахтерскому  Еманжелинску – нерентабельные шахты, высокая себестоимость добычи, устаревшее и изношенное оборудование. Первую шахту закрыли еще в 1995 году, затем, в 1997-98 годах, были закрыты все остальные. На эти годы пришелся и пик безработицы – нужно было переобучить и устроить на новую работу свыше 7500 человек. Именно в Еманжелинске, жившем за счет угля, «обкатывались» крупные областные программы занятости населения и создания новых рабочих мест.

Впрочем, главное не в том, что Копейск «повезло» и он пошел уже проторенной дорогой. Главная заслуга и руководства города, и самих горожан в том, что они вовремя на нее встали, максимально вложившись в диверсификацию городской экономики.

 

*   *   *

«Продавливание» нужных решений в верхах – обратная сторона вертикали власти. Кстати, тот же В.П. Уткин, будучи депутатом Госдумы, сделал примечательную оговорку: «Я не политик. Моя задача – использовать по возможности все свое влияние, чтобы власть жила заботами людей». Действительно – не политик, и это показало предвыборное противоборство с П.И. Суминым за губернаторское кресло. Но «толкач», лоббист, представитель…

Ряд важных вещей удалось «продавить» - например, добиться финансирования из федерального центра на первые программы по расселению ветхоаварийного жилья. Многие семьи тогда перебрались из старых обветшавших бараков в новое жилье.

Или добиться правительственного постановления о финансировании аварийно-спасательных работ по понижению уровня озера Смолино – озера, которое «дышит». Обмелевшее полвека назад, оно со временем не просто вернулось в прежние берега, но и «прихватило» новые территории – например, в начале 1990-х годов Смолино «прибрало к рукам» кинотеатр «Восток». Рассказывают, что последней картиной, которую здесь крутили, был фильм «Титаник», и пока зрители со слезами провожали под воду главного героя, первые ряды подтопило поднявшейся смолинской водой...

Что в Ленинском районе, что в Копейске, вода – это не только источник жизни, но и источник бед. На прежних болотистых местах она в постоянном движении: то уходит, то поднимается в самых неожиданных местах: к примеру, любит пустующие участки, заброшенные человеком, урочища со следами хозяйственной деятельности и так далее. Закон природы действует – то, что человеку становится ненужным, возвращается в ее лоно.

 

*   *   *

Перемежая историю города с историей людей, каждый раз ловишь себя на мысли о «роли личности». Например, в истории с «чудесным исцелением» Копейска от моногорода в информационной тени остается имя Ярослава Ивановича Чабана, чья трудовая жизнь начиналась наКопейском машиностроительном заводе, директором которого он и стал в 1987 году.

Уже тогда, в перестроечные хозрасчетные времена, было понятно, что рынок – вещь суровая, тем более для целого города, «заточенного» лишь под одну отрасль. Пока оставалась «подушка безопасности» в виде Госплана, в рынок «играли» - увлекательно, интересно, весело. Экспериментировали с кооперативами, артелями – кстати, эти эксперименты во многом прорастут, превратившись во вполне успешные современные предприятия.

Самый яркий пример – к концу «лихих девяностых» Копейск неожиданно стал городом мебельщиков, уступая пальму первенства лишь Миассу, а множество копейских торговых мебельных брендов с успехом укрепились в миллионном Челябинске. «Мебельный опыт» у Копейска был – здесь работала фабрика. К слову, одно время ее возглавлял тот же Я.И. Чабан, когда фабрика была признана аутсайдером в большом списке предприятий объединения «Челябмебель», - и вывел ее на достойные позиции.

 

*   *   *

С большими предприятиями оказалось сложнее. Пореформенная эпоха болезненно далась машзаводу. Одно время казалось, что легендарное предприятие вообще останется не у дел. Российская угольная отрасль словно исчезала на глазах, а завод терял заказчиков. Закрывались шахты в Подмосковье, Тульской области, большом шахтерском Ростове, оставляя после себя десятки тысяч безработных и опустевшие шахтерские города, у которых не оказалось никакой перспективы.

Терял рабочих и Копейский машзавод, а с финансовыми проблемами не было просвета. Не имея прежних ресурсов, завод минимизировал свое участие в обустройстве городской жизни. Так было не только в Копейске – так было повсеместно, за редкими исключениями.

Например, тот же ЧКПЗ одним из первых в Ленинском районе открестился от проблем своего поселка. При этом большинство крупных игроков все же предпочитали, как минимум, не экономить на детях, поддерживая школы, детские сады или детский спорт. В поселке ЧКПЗ, рожденном в годы становления кузнечно-прессового завода, единственную школу № 108 – и ту отремонтировал соседний завод, трубопрокатный. И справедливо, словно в укор соседу, выкрасил школу в фирменные цвета ЧТПЗ.

В том, что социальные проекты многих предприятий сошли на нет, мы видим объективный итог нынешних рыночных условий. Каждый занят своим «профильным» делом, и советские мерки к этому процессу не применимы.

Поначалу это воспринималось очень болезненно. Люди, привыкшие к патернализму советской эпохи, когда и государство, и родное предприятие по-отечески приглядывало за их проблемами, сочли, что их бросили на произвол судьбы, устранились, предали. Затем это чувство сменилось равнодушием. К примеру, сегодня, когда у того же Копейского машзавода возникли серьезные проблемы со сползанием завода в карьер и неустойчивостью грунтов, в самом городе об этом даже нет пересудов – мол, это проблемы собственников и того немногочисленного коллектива, который сохранился…

В отличие от Ленинского района, Копейск пережил настоящее крушение своей экономической истории. Новая же история еще мала, чтобы слагать былины и летописи. Этот важный социокультурный пласт, который формирует энергию места, поэтизирует будничное пространство, в итоге оказался более чем третьестепенным. Жилье, работа и зарплата – этого достаточно, чтобы жизнь удалась…

 

*   *   *

И тем не менее копейчанам нужно поставить памятник – благодаря их стараниям Копейск не стал городом-призраком, не растворился в Челябинске, хотя для этого были все предпосылки. Он практически не потерял в численности жителей.К концу 1980-х годов население Копейска и его поселков составляло 150 тысяч человек, на сегодняшний день – 140 тысяч.

Конечно, «населенческий портрет» изменился. Дешевое жилье пленяло челябинцев малой и средней руки – они охотно покупали в Копейске квартиры или занимались индивидуальным строительством. После проблем с Коркинским разрезом в том же поселке Тугайкуль или на «новом Афоне» (есть и такой топоним в Копейске) послышался «розинский говорок» - жителей поселка Роза, переселенных с бортов разреза. Одновременно Копейск становится большой строительной площадкой в рамках программы по переселению граждан из ветхого жилья.

«От города угля – к городу человека». Таким был стратегический лозунг избранного в 1998 году главы города Михаила Петровича Конарева. А тактические решения, можно сказать, лежали на поверхности. Ориентироваться в своем развитии на отрасль, которая исчезает, было бессмысленно.

В диверсификации копейской экономики действовали по принципу: все, что угодно, кроме угля. Не гнушались «подбирать» за Челябинском – например, «Метро Кэш энд Керри», которому в столице Южного Урала не нашлось земельного участка. В Копейске же земельные вопросы и выделение площадок под производство решались на раз-два. В итоге на экономической карте города стремительно появлялись новые точки роста: Копейский завод изоляции труб, заводы «Сигма», «Полистром», «Ламинат-комплект», «Копейский пластик», «Карбокерамикс».

В тучные годы поднялись и старые предприятия – все тот же Копейский машиностроительный завод под руководством Я.И. Чабана. Правда, в сложном положении из-за проблем с гособоронзаказом долгое время оставался «Завод Пластмасс», но это уже не могло принципиально изменить общую картину. В целом, за десять лет с шахтерских митингов объем промышленного производства увеличился более чем в 8 раз, а в 2007 году Копейск вышел на второе место в области по объему инвестиций, оставив за собой Магнитогорск и Миасс.

 

*   *   *

Впрочем, это только цифры, сухая статистика. Что-то произошло в самом характере копейчан. О шахтерском прошлом стараются не вспоминать, хотя по-прежнему знают себе цену, как, к примеру, штучные специалисты-конструкторы завода «Пластмасс». Копейчане по-прежнему предпочитают жить на особицу, а не рваться в Челябинск – теперь уже в рамках большой агломерации; они по-прежнему не гнушаются тяжелой работы, воспринимая тот или иной новый проект как спуск в шахтерский забой. Но появился особый огонек, деятельный азарт, которому необходимо столь же деятельное представительство в органах власти; появилось желание созидательных перемен, а вместе с ним ужесточились требования к муниципальной власти, которую здесь «подпинывают» весьма активно.

А главное – у копейчан появился новый вкус к жизни, хитрый прищур во взгляде на мир и вещи. В 2009 году появилась фотография, которая повергла журналистов всех ведущих изданий страны в шок – красавец Джонни Депп, отойдя от недавней роли Джека-Воробья в «Пиратах Карибского моря», читает черно-белую газету, на которой черным по белому написано: «Копейский рабочий». Затем с копейской газетой был замечен «крепкий орешек» Брюс Уиллис и еще 14 голливудских звезд. Подобные фотосессии не удавались ни одной российской газете, а здесь – такое исключение для никому неведомых провинциалов!

Хотя почему ж неведомых? – мы о себе многое знаем…

Вячеслав ЛЮТОВ

Олег ВЕПРЕВ

Челябинск, 2016 г.

Категория: Интервью, заметки, рецензии, письма | Добавил: кузнец (18.06.2020)
Просмотров: 299 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: