МАЛЕНЬКИЙ ГОРОД РУСТАМА ВАЛЕЕВА

…Это было в середине 2000-х годов. Писатель, признанный мастер Рустам Валеев предложил мне выступить редактором нескольких очерков в большом книжном проекте «История людей на Южном Урале». Нужно было привести в порядок обычные записки-воспоминания обычных людей, которые бесхитростно рассказывали о своей жизни – детям и внукам на память.

- Главное – не перестарайся с литературой, - улыбался Рустам Шавалиевич. – Ценность как раз в том, что люди, совершенно далекие от писательства, искренне и честно рассказывают о том, что с ними происходило. Потрясающие судьбы, пусть и незаметные в масштабах истории! Поражаюсь, какую силу нужно иметь человеку, чтобы просто прожить эту жизнь со всеми ее испытаниями. Вот это чувство нужно сохранить в каждой строчке.

В «Истории людей» выйдет 15 томов человеческих судеб, наполненных горечью и счастьем ушедшей эпохи…

*   *   *

Многие, знакомые с творчеством Рустама Валеева, неоднократно будут отмечать именно эту писательскую привязанность к «маленькой жизни». «В его рассказах живут люди простые. Очень простые. Проще некуда. Живут они так же, как все мы, - между мусорным берегом и звездой над своим двором, - писала о его героях одна из лучших южноуральских журналистов Ирина Моргулес. - Копошатся в каких-то хлопотах. Бредут, как в тумане. В остатке - разочарование. Но если вникнуть, не такие уж и пропащие. Не пропащее остальных…»

Он поселит своих героев в Маленький Город – точно так же, как Рэй Брэдбери поселит свои «средних американцев» на Марсе и заставит их смотреть на время жизни золотистыми глазами. Маленький Город охватит их всеми своими щупальцами, не отпустит, и детей свяжет. Он будет следить за каждым, судачить, приклеивать ярлыки дочерям лошадников и сыновьям тряпичников, завидовать купеческом норову, смеяться над мечтами о колеснице под парусом. От него будут сбегать, по-пушкински грозя городишку:  «Погоди же, старый хрыч! Погоди же у меня!..» И вновь возвращаться…

Таким будет Маленький Город в романе Рустама Валеева «Земля городов» и проросший в нем безродный бродяжка, лошадник Хемет и его потомки. Все знают, что этот городок – Троицк; к тому же географические и исторические маркеры разбросаны повсюду по его улицам. Но писатель упорно не называет его по имени, словно это совсем иная вселенная. Хотя Златоуст, Челябинск и даже зауральское Щучье – все на своих местах…

*   *   *

Его детство тоже прошло в Маленьком Городе. Терпкая двуязычная речь вперемежку с голубиным воркованием, архитектурная мода на «деревянный верх и каменный низ», многочисленные ворота с каменными арками-сводами, и в каждом подворье – «маленькие чуда жизни», как сказал бы В. Набоков, которые и становятся тайной литературы. В Маленьком Городе, как его запомнил Рустам Валеев, всегда подавали милостыню, хотя бы две копейки. Так учила его бабушка: если человек стоит с протянутой рукой, значит, ему нужно подать. А при этом судьбы сочились безвозвратно, как песок сквозь пальцы.

Валеевы же не затерялись. Его отец, Шавали Ахметович, преподавал историю, был директором школы и оставил после себя глубокую, добрую память. В 1941 году он ушел на фронт, а в ноябре 1944-го умер от ран в госпитале недалеко от Риги. Мать, Гайша Ибрагимовна, работала учительницей начальных классов, и после смерти мужа одна воспитывала двух сыновей – Рустама и Рафаила.

Слово проросло в нем еще в детстве. Рустам Шавалиевич как-то сказал, что «формально он рано профессионализировался». Его первый рассказ «Сын» - плоть от плоти поколения мальчишек суровых лет, подранков войны – вышел в троицкой газете «Вперед» в 1954 году, когда автор учился в девятом классе. А ввела его в творчество учительница литературы Татьяна Яковлевна Цихановская; она же посоветовала пойти в литературное объединение «Степь», которым руководил талантливый журналист Михаил Григорьевич Власенков.

В то самое время в Маленький Город приехали на встречу со «степнинцами», как тогда казалось, «два больших писателя»: Анатолий Дементьев и Марк Гроссман, которые еще накануне войны испытали первый литературный успех. Марку Соломоновичу еще не было и сорока. Прочитав рассказы Рустама Валеева, он отметил нестандартность мышления и впервые назвал его писателем. А затем будет многолетняя дружба и взаимное бережное отношение к избранному делу…

Его первая книга рассказов – «Верность» - вышла в Челябинске в 1960 году. Затем будут публикации в журналах «Смена», «Наш современник», «Дружба народов», «Урал». В 1966 году Рустам Валеев будет принят в члены Союза писателей, поступит на высшие литературные курсы в институте имени А.М. Горького. А потом в его жизни появится «Новый мир», легендарный журнал ныне ушедшей эпохи…

*   *   *

Это было в 1970 году (я как раз появился на свет). Рустам Шавалиевич отправил редактору отдела прозы журнала Инне Борисовой рассказ «Фининспектор и дедушка». Сам вспоминал позднее, что ответа долго не было, с полгода.

- А потом посыпались телеграммы, их было три или четыре, искали меня в Троицке и Челябинске. Словом, речь шла о публикации, и меня спрашивали, не успел ли я где-нибудь уже напечатать рассказ. Горе ты мое, успел! Вышла книжица в Челябинске, и в ней был «Фининспектор и дедушка». И осталась мне на память рукопись, уже подготовленная в номер и подписанная самой Анной Самойловной Берзер, через чьи руки прошли к тому времени едва ли не все самые значительные произведения авторов «Нового мира». А еще я узнал, что внутреннюю рецензию писал и рекомендовал рассказ к напечатанию Александр Лебедев, чья книга о Чаадаеве произвела в те годы потрясающее впечатление на интеллектуального читателя…

Этот небольшой рассказ – глазами ребенка – о дедушке из Маленького Города, который шьет шапки, и фининспекторе, стоящем за спиной незаконного кустаря, поразил еще одного уральского писателя: Салима Галимовича Фатыхова, который познакомился с Рустамом Валеевым тогда же, в начале 1970-х годов, на писательской встрече в Магнитогорске. «Это нечто удивительно простое и талантливое, рвущее сердце и память, втягивающее в свой мир. Потому что мир писателя настолько масштабен и романтичен, что хочется оставаться в нем надолго».

Эта захлестнувшая литературная эмоция – шире национальных границ, языков, эпох. Смысл человеческого существования, ткань судьбы раскинулась перед старым шапочником, и он скользит по теплому сукну мелком, затем начинают журчать ножницы и стрекотать машинка, на смену им приходит неуловимая стремительная игла, сверкнувшая солнечным лучиком, проникшим в щель сарая; и когда все закончено, шапки прячутся сохнуть в протопленную печь…

Такая вселенная могла разверзнуться где угодно и в каком угодно виде – предстать, например, под полной луной маленькой утлой рыбацкой лодкой со снастями и полуржавыми крючками с приманкой, на которой сорок дней выходил в море старик Хемингуэя…

*   *   *

В Маленьком Городе все гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. В 1979 году, когда журнал «Новый мир» опубликует легендарную «Землю городов», критики начнут говорить о своеобразном стиле автора, где «в неизбывном трагизме каждой маленькой судьбы, в круговороте повседневности с ее надеждами и разочарованиями открывается эпическое величие».

Да так ли это? Какое может быть величие в иссохшем верблюде на Меновом дворе Маленького Города, или в хамовитом купце, гонявшем горожан по улицам своим автомобилем, или в ночной перестрелке за продразверсткой, или в заунывной песне после ночи в увеселительном заведении? Здесь другие «флюиды» - терпкое смиренное упорство, в котором тягуче проходит жизнь человеческая.

Рустам Валеев выразит это одной фразой:  «Над городком витают саги о маленьких людях, которых, как цыплят, варили и жарили, а они упорствовали в неодолимом желании жить». У этих саг по своему психологическому настрою нет ничего общего с классическим русским романом, нет ничего общего с героической романтикой, и уж тем более им безразлична идейная борьба, в которой тупились перья критиков «социалистического реализма».

Нет, это печаль экзистенциальная, проросшая в литературе после двух мировых войн. Это темная кафкианская печаль, расплывшаяся нефтяным пятном по литературе. Это «философия существования», поставившая человека перед лицом смерти – лишь в «пограничной ситуации» человек сможет осознать себя как «сущность», лишь здесь он способен ответить, что же он есть на самом деле.

А ответив – вновь взяться за иголку или уздечку – в угоду Маленькому Городу…

*   *   *

«Над городом витают саги». Всего несколько страниц рассказа – и судьба кончается, и уже поздно вспоминать о несбывшемся, покрываясь рыжим налетом ушедшего. Так за несколько дней ржавеют попавшие под дождь серебристые гвозди. Но стоит провести наждаком, как вновь сверкнет первозданная сталь.

Рустам Валеев словно оставляет своим героям лазейку – «не пропащее других». Они, пролистывая свою судьбу, высвечивают наиболее дорогие душе детали, не соразмеряясь с масштабами. Вот двум бывшим влюбленным, вспоминавшим о первых свиданиях, в Маленьком Городе попался в кадр памяти огромный Михайловский собор, который летом 1967 года был взорван. «Могучий, собравшись духом, он не раски­дался по сторонам, а только тяжело ополз, не повредив ничего в окружности». В том же году только-только вышел Кафка, им в руки попал единственный экземпляр, а он сразу книжку «цапнул и долго не отдавал». А еще – самое главное – он нечаянно порвал ей чулок…

*   *   *

От большой ноши маленьких судеб будет своя усталость. Рустам Валеев это почувствует и словно в противовес экзистенциальным сумеркам зажжет для себя имя Габдуллы Тукая – роман «Заботы света» о судьбе легендарного татарского поэта выйдет в 1983 году. Рассказывают, что много позднее, в 2003 году, президент Республики Татарстан Минтимер Шаймиев, приехав в Челябинск и встретившись с татарской общественностью, назвал этот роман о Тукае лучшим из всего написанного.

Пореформенные годы, «лихие девяностые» закрутят страну и людей. Одним судьба сделает невероятно щедрые подарки, вознеся их на самые высокие крыши Маленького Города. Других – выбросит на пыльную обочину, что и памяти по ним не останется. Третьих…

В начале 1990-х годов Рустам Валеев начнет большой проект – издавать сначала газету, а затем и полновесный литературный журнал «Уральская новь». Одновременно в Большом Городе Челябинске искренне «поделится своим писательским весом» с созданным в 1994 году общественно-политическим движением «За возрождение Урала», которое возглавил народный губернатор Петр Иванович Сумин.

Но вот отгремят первые политические победы, следом прорехи в экономике заполнят мутные воды кризиса – и у Большого Города не окажется Маленьких Денег для единственного челябинского литературного журнала. Да и потом, в сытом и благополучном 2010 году, когда сменится региональная власть, выйдет последний том «Истории людей на Южном Урале» - в пухлых кошельках не найдется монет на саги о маленьких судьбах…

*   *   *

Это было 15 лет назад. Журналист, легенда ныне почившего «Челябинского рабочего» Михаил Саввич Фонотов спросил писателя, как он относится к настоящему, остро ли переживает то, что происходит вокруг? Всегда немногословный Рустам Шавалиевич лишь помотал головой: нет, не остро. Но добавил, словно один из героев Альбера Камю:

- Вот в квартире у нас не топят, мы много дней мерзнем, отогреваемся грелками, и все мои чувства обращены к нашему дому в Троицке, где стояла прекрасная печь-голландка, красивая и теплая. Ее можно было в любое время затопить и нагреть дом. Так реагирую. Но «то» уже не вернуть, а «это» нужно пережить…

И на вопрос о «творческих планах» и занятиях скупо ответил:

- Занимаюсь краеведением. А если всерьез, вспоминаю жителей Маленького Города и сочиняю всякие истории, бывшие с ними и со мной. Может, кому-то эти истории будут интересны…

Вячеслав Лютов

Челябинск, 2016 год