Летом 1939 года на Магнитогорском вокзале с поезда сойдет молодой человек – ему не было еще и тридцати – с небольшим походным чемоданчиком и удостоверением по новой должности: управляющий трестом Магнитострой Вениамин Дымшиц. Сойдет, чтобы стать одной из легенд Южного Урала…

 

В.Э. Дымшиц

 

Это было необычным по всем меркам. Магнитогорский комбинат был самым крупным заводом того времени, выплавлял более 1,6 млн. тон стали, производил 1,2 млн. тонн проката в год. Таким объемам, естественно, должна была соответствовать и строительная программа комбината и города.

 

Но именно она оказалась «слабым местом». Азарт индустриального прорыва к концу 1930-х годов заметно поубавился, трест год за годом не выполнял принятых планов, и без того урезанных, чем тормозил развитие комбината.

 

Вообще, за всю историю Магнитостроя это были годы самых низких показателей по объемам строительно-монтажных работ. Магнитогорские строители, хотя и доброжелательно, но с опаской встретили нового управляющего – что может сделать с такой кризисной «махиной» молодой человек, у которого не было даже высшего образования (диплом «Бауманки» Дымшиц получит лишь после войны)?

 

Пройдет совсем немного времени, и они почувствуют недюжинный ум нового начальника, глубокие систематизированные знания, неординарные организаторские способности и колоссальный опыт работы, который так не укладывался во внешнем облике.

 

 

Удивляться было чему. Выпускник московского автогенного техникума, сварщик от бога, Дымшиц успел зарекомендовать себя на строительстве Кузнецкого металлургического комбината. В 21 год он – заместитель начальника сварочных работ Кузнецкстроя; варит газопроводы и воздуховоды, разрабатывает уникальную технологию по облицовке листовым свинцом резервуаров на коксохимическом производстве, переводит на сварку производство резервуаров для горючего. Кстати, в Кузнецке благодаря Дымшицу появился мост через реку Томь – первый сварной мост в стране.

 

Дальше – больше. Пять лет он отдаст Мариупольскому гиганту – «Азовстали». Здесь Дымшиц развернется в полную силу. Сварные настилы, каркасы, подстанции, металлоконструкции, перекрытия – мелочи, по сравнению с первым в стране и мире сварным каупером для доменной печи и освоением автоматизированной сварки по методу Е.О. Патона!

 

Это был настоящий переворот в строительной технологии. Сварка, к которой металлурги поначалу относились с большим подозрением, предпочитая привычную клепку, экономила и время, и затраты. Но главное – она берегла людей. На прежнюю клепку набирали, как правило, крепких молодых людей, но уже через пять лет пневматическая клепка вручную совершенно расшатывала организм. Клепальщиков переводили на другую работу, а врачи запрещали им физический труд.

 

Потом будет еще один металлургический гигант – Криворожский комбинат, куда Дымшиц был назначен уже директором строительства. Здесь на его счету самый мощный по тем временам бессемеровский цех, выстроенный в короткие сроки. Едва цех даст первую сталь и металлурги отпраздную праздник, Дымшица срочно отзовут в Москву для нового назначения – в Магнитку…

 

В своих «Записках строителя» Вениамин Эммануилович постоянно, красной нитью ведет мысль, что в основе любых побед и свершений лежит кадровый фактор, что человек был и остается мерой всех вещей. Где бы ни начинал Дымшиц работу – а после Магнитогорска будет восстановление Запорожья, строительство предприятий цветной металлургии и завода в Индии в Бхилае – он начинал ее с кадров: с мастеров, бригадиров, инженеров, пристально всматриваясь: кто на что способен. Магнитострой не был исключением.

 

И первая магнитогорская победа Дымшица напрямую связана с человеческим фактором. Будучи в Москве, он встретился с глазу на глаз с наркомом черной металлургии Ф.А. Меркуловым.

 

- Есть у меня к тебе особый разговор, - начал нарком. – В 1937 году в Магнитогорске завелось дело о том, что строители якобы незаконно получили около пяти миллионов рублей за непостроенные объекты. Немало людей с комбината и стройки сильно пострадало, сидят в тюрьме. Дело тянется до настоящего времени и очень мешает работе. Эта история вызывает немало сомнения, а вред работе наносит очень большой. Прошу вас, разберитесь, как новый человек, внимательно, потом мне сообщите…

 

Задача по тем временам вполне «расстрельная». По приезду в Магнитогорск Дымшиц сформировал комиссию из наиболее опытных людей, хорошо знавших строительство и «предмет разговора». Не создавая на стройке шума, была проведена развернутая проверка. Дымшиц лично посетил реальные объекты, к которым прикрепили ярлык «несуществующих».

 

Объяснять ему, прошедшему партийную чистку еще в Кривом Роге, «откуда ноги растут», не имело смысла. К слову, он встретится с начальником Магнитогорского УНКВД и даже выслушает в свой адрес угрозу: «Я вам советую в старые дела не лезть, а мы скоро еще некоторых людей заберем…»

 

Он – залез, написал письмо Меркулову с четкой «фактурой дела». Через некоторое время на стройку и комбинат вернулась большая крупа руководящих инженерных работников. «Продавил» Дымшиц и наркомат финансов – после ревизии строителям доплатили еще около миллиона. Хотя человеческие трагедии, судьбы в рублях не измеряются…

 

Эта история принципиально изменила отношение к Дымшицу. Ничего не нужно было больше доказывать – нужно было работать. А работы был «вагон и маленькая тележка». Для выполнения заданий третьей пятилетки предстояло в три-четыре раза увеличить объемы строительства. Было также понятно, что старыми методами на новый рубеж не выйти.

 

В первую голову, Дымшиц стал наводить элементарный порядок на стройке – укреплять дисциплину и единоначалие, своего рода «вертикаль власти». Основной упор был сделан на искоренение порочной практики невыполнения приказов, а также всевозможных отговорок и ссылок на «объективные факторы».

 

Нужно было менять принципы управления. Практика первых индустриальных лет, когда директор завода был одновременно и начальником строительства, себя изжила. Ускорение темпов промышленного развития требовало нового подхода, каким стал, к примеру, подрядный способ строительства. С его введением пришлось обучаться азам договорных отношений с различными организациями и ведомствами, финансовой работы в условиях хозрасчета. Первый опыт такой работы Дымшиц получил еще в Кривом Роге. Здесь же, в уральских степях, предстояло его преумножить.

 

 

 

После кадровых «утрясок» следующим шагом молодого управляющего стала ревизия строительного хозяйства. Картина оказалась безрадостной – в плачевном состоянии было ремонтное, бетонное, растворное и арматурное производства. Двухсоттысячный Магнитогорск по-прежнему жил в бараках – капитальное строительство еще только разворачивалось, но весьма медленно.

 

Наконец, трехлетнее пренебрежение к развитию собственной материально-технической базы сковало трест «Магнитострой» по рукам и ногам. Дымшицу придется выстроить его заново, и выстроить комплексно – пожалуй, впервые в стране отказавшись от «артельного мышления».

 

Даже беглых штрихов достаточно, чтобы увидеть масштабы. Уже через несколько месяцев после приезда нового начальника, осенью 1939 года было создано общими усилиями большое централизованное бетонное хозяйство с механизированной подачей песка и щебня скреперными лебедками, с подъездными железнодорожными путями. Здесь же организован единый для всей стройки арматурный цех, который не только готовил по заказам арматуру, но и устанавливал ее на всех участках. Возглавил, по сути, целое предприятие инженер Д.Г. Федулов, работавший на Магнитке с начала строительства комбината.

 

Затем расширили ремонтное хозяйство – стараниями инженера высокой квалификации, главного механика строительства К.А. Шестакова. Он и сам был классным мастером, легко перебиравший трактора, дизели и другую технику. Новый цех малой механизации сразу стал производить в немалом количестве всевозможные строительные механизмы – транспортеры, небольшие краны, растворомешалки, стерлинги, пневматический инструмент, моторы, лебедки. Казалось на первый взгляд – «пустяшное дело». Но прорыв «Магнитострою» обеспечит именно этот цех, снявший вечную проблему строительного инвентаря.

 

Следующий шаг – создание своего собственного цементного производства. По просьбе Дымшица, из Москвы приехали проектировщики-цементники, которые разработали технологию переработки доменных шлаков. Была и «изюминка» - хорошо забытое старое, прадедовский метод. Рядом с цементным производством построили участок… для помола извести. Эту находку строители оценили в первые же морозы. Известь, которую добавляли в раствор, не только имела хорошие вяжущие свойства, но и подогревала раствор изнутри. Как в воду глядели – все военные зимы будут морозными, студеными.

 

Новая база «Магнитостроя» нуждалась в проверке на прочность. И она не заставила себя долго ждать – с приездом нового директора ММК Григория Носова начнется масштабное переустройство комбината.

 

Г.И. Носов

 

Носову тоже пришлось начинать с элементарного наведения порядка. Например, он не мог скрыть возмущения, когда увидел под сталеплавильными печами горы застывшего металла, не позволявшие нормально работать шлаковым ковшам. О каких качественных сталях могла идти речь?

 

Носов и Дымшиц быстро поймут друг друга. Главная идея Дымшица – ее даже назовут навязчивой – заключалась в том, что нельзя браться за все сразу, нельзя распылять силы, которые и без того не слишком большие. Нужно действовать по-военному, на направлении главного удара, на принципиально важных пусковых объектах.

 

Таким, к примеру, стал большой фасонно-литейный цех, позволивший предприятию разливать сталь на слитки. Затем – две мартеновские печи. Наконец, в марте 1941 года, перед самой войной, металлурги и строители возвели новый прокатный цех, где был установлен уралмашевский блюминг – тот самый, на котором магнитогорцы откатают первую бронированную сталь.

 

Словно предчувствуя конец мирного времени, на «Магнитострое» подвели итоги – в первом полугодии 1941 года впервые за долгое время трест выполнил план, объемы строительства выросли в разы, во всем чувствовалась слаженность, определенный азарт, готовность к решению новых задач. В июне их поставит – со всей жесткостью – война…

 

- Люди моего поколения не забыли и до конца дней своих будут помнить то июньское воскресенье, когда началась война, - писал в «Заметках строителя» Вениамин Дымшиц и очень точно передавал психологическую атмосферу той поры: – Вроде знали, понимали, что война неизбежна, и все-таки прочувствовать это в полной мере не могли. Видимо, так устроен человек: ждет беды и надеется, что все обойдется. Воскресенье выдалось жарким, солнечным. В тресте устроили массовый выезд строителей отдыхать на реку Урал, километров за тридцать от города – как-никак выходной. Последний…

 

Уже в июле 1941 года в одном из первых решений Государственного Комитета Обороны Магнитогорскому комбинату предписывалось развернуть производство броневого листа.

 

- Глубокой ночью фельдъегерь принес мне телеграмму, - вспоминал В.Э. Дымшиц. – Она была короткой и ясной: получить эвакуированный мариупольский броневой стан, построить цехи и выпускать танковую броню. Срок тоже был определен четкий – два месяца. Не два года по нормам мирного времени и даже не два квартала, а два месяца.

 

Время сжалось до точки. У Дымшица в кармане лежала телеграмма о сроках с обязательным упоминанием «законов военного времени». Первые дни не знали, как подступиться – стана еще нет, его только грузят под обстрелом на платформы в Мариуполе; нет чертежей, нет даже размеров.

 

Москва предлагала разместить стан в уже построенном фасонно-литейном цехе. Когда Александр Смелов, начальник строительства этого цеха, получил приказ разбирать печи и оборудование, он не смог сдержать слез. И Дымшиц, и директор ММК Носов были уверены, что это решение ошибочно, что строить нужно с чистого листа.

 

У каждого свои резоны. Комбинат терял принципиально важное производство, строителей по рукам и ногам связывал скальный грунт, на котором стоял цех, - если стан окажется выше по размерам, то без взрывных работ не обойтись, причем, в закрытом помещении. Дымшиц тогда разыскал на одной из уральских строек заместителя наркома по строительству Павла Юдина, долго говорил с ним по телефону, привел все свои аргументы. Юдин, связавшись с наркомом черной металлургии Тевосяном, перезвонил той же ночью: «Делайте, как считаете нужным. Но за сроки отвечать будете по-настоящему».

 

Так начиналась первая военная стройка. За два месяца требовалось построить само здание – 400 метров в длину, почти 100 железобетонных колонн, металлические фермы; затем смонтировать оборудование, построить большой цех для термической обработки брони, котельную, газопровод. На этом объекте собрали лучшие бригады строителей и монтажников, электриков и огнеупорщиков, плотников и бетонщиков. Практически все работы велись одновременно.

 

- Как на грех, пошли проливные дожди, - вспоминает В.Э. Дымшиц. – Они шли две недели подряд, днем и ночью, как будто специально. Машины вязли в котлованах, строители вытаскивали их лебедками. Пришлось вспомнить старое: разыскали в хозяйствах треста лошадей и создали отряд грабарей. Люди мокли. Собрали со всех складов всю брезентовую и ватную одежду, которую круглосуточно сушила специальная группа. Строители переодевались по три-четыре раза за смену, но работу не прерывали. В итоге стан был готов к прокатке брони на 59 сутки с начала строительства…

 

Конечно, возведение броневого стана, первой военной стройки, серьезно изменившей облик легендарной Магнитки, было событием незаурядным. После стана силы строителей как бы умножились, появилась уверенность в своих силах. За этот стан Дымшиц получил свой первый из семи орденов Ленина – самый дорогой.

 

Но главное, битва за броню психологически изменила магнитогорцев. Темпы работы и жизни не просто ускорились – появилось стойкое ощущение, что невозможное возможно, тем более, если трудовой героизм тесно сопряжен с хорошим инженерным расчетом, здравым смыслом и мобильной организации труда.

 

Именно первый военный год максимально обнажил проблему управления строительством. В это сложное время в Магнитогорск прибыл нарком черной металлургии И.Ф. Тевосян. Несколько дней Иван Федорович ходил по цехам комбината, детально разбираясь с положением дел в каждом из них. Затем переключился на строительство и «напомнил» Дымшицу, что в «Магнитострое» работает уже более 30 тысяч человек в десятках различных организаций. А методы управления отстают от промышленности, и опыт перенимается постольку-поскольку.

 

И.Ф. Тевосян

 

Перенести опыт управления промышленностью в строительство – эти мысли занимали Вениамина Эммануиловича давно. Беготня и сверхурочные работы, несогласованность действий, неэффективное перераспределение ресурсов – все это отнимало уйму времени.

 

Первым шагом к новым принципам управления строительством стало создание производственного отдела, который возглавил Леонид Анкудинов. В системе строительных трестов это было впервые. Затем была создана оперативная диспетчерская служба – своими силами, с самодельными телефонами; все хоть и трещало, но понять можно было. Еще один шаг – четкое планирование: по каждому объекту конкретно, с графиками работ на месяц, неделю и суточными заданиями. Наконец, на каждом участке появились группы по проработке проектов организации и механизации работ.

 

Позднее все эти вещи станут управленческой нормой, но тогда они только обкатывались – в тяжелейших условиях и в огромном объеме строительных работ. К тому же приходилось жить не только комбинатом…

 

Еще до войны Дымшиц серьезно занялся городом. Когда он приехал в Магнитогорск, ему, как управляющему, выделили двухэтажный коттедж – но дом холостому Дымшицу показался чересчур большим, и он перебрался в одну из квартир деревянного одноэтажного дома.

 

Не всем быть управляющими и иметь возможность выбора – большинство магнитогорцев ютились в бараках. Несмотря на расширение «фронта промышленных работ», Дымшиц дал совершенно однозначную установку – никакого «временного жилья»: бараками специалистов не удержишь. Стали строить капитальные дома из кирпича.

 

Более того, накануне войны «Магнитострой» впервые разработал поточный метод строительства пятиэтажных домов – задолго до «хрущевского бума». Позднее поточную методику примет на вооружение и «Главюжуралстрой». Также в последний предвоенный год строители стали внимательно приглядываться к правому берегу: здесь был простор и перспектива для развития города.

 

В тяжелые годы войны, когда, казалось, стоило забыть о квадратных метрах, за правобережный проект взялись эвакуированные ленинградские проектировщики. Их градостроительные планы, удивлявшие своей оригинальностью и внешней выразительностью, будут выполнены без особых корректировок. Увеличатся и объемы. В послевоенном 1946 году «Магнитострой» сдаст 65 тысяч кв. метров жилья, в следующем году – уже 100 тысяч.

 

Значительный объем работ был связан с эвакуированными предприятиями. Только в Магнитогорск перебралось 42 предприятия – «уже, казалось, негде иголке упасть». В числе первых в город прибыл с Украины метизный завод, которому строители отдали цехи автомобильной базы, и уже через несколько дней он начал работать в три смены. Рядом – Одесский завод стальных сеток. В нескольких бараках, из которых срочно переселили людей, стал работать Криворожский завод горного оборудования.

 

Перебрался и сам строительный трест Кривого Рога, который Дымшиц когда-то возглавлял. Магнитогорцы передали ему в «вотчину» Белорецкий завод. Затем, за три месяца был отстроен на новом месте эвакуированный из Сталинграда калибровочный завод.

 

И этим дело не ограничилось. Нашлись силы и место для строительства кранового и стекольного заводов. Кроме того, в городе появились новые общежития для учащихся ФЗО. Трест создал ОРС – отдел рабочего снабжения, «взял в оборот» четыре совхоза с землями под картофель и овощи, в том числе и совхоз «Наровчатский»; позднее размахнулся на свиноферму в пять тысяч голов. Исконный горожанин, Дымшиц запишет: «Мы тогда хорошо поняли, как достается хлеб, картошка и молоко».

 

Но главным приложением сил, как ни крути, оставался комбинат. Победу нужно было не только выковать, но и выстроить. В 1942 году Дымшиц еще раз пройдет по лезвию ножа. Строители никак не ожидали, что план на этот год будет втрое больше прошлогоднего, в него включат новые объекты, и не во всем оправданные. Даже при максимальном героизме людей, задачи были нереальными. Снова возникла угроза «распылить силы».

 

Начальник «Магнитостроя», собрав детальные расчеты по основным стройкам, отправился в Челябинск, в обком, к Н.С. Патоличеву. Ситуация, действительно, была «лихая» - кто бы рискнул урезать планы в военное время! Да на сто миллионов рублей!

 

- Николай Семенович три часа разбирался с нашими доводами, - рассказывает Вениамин Эммануилович. – Сидели с ним вдвоем, беседовали с глазу на глаз, никаких «докладных записок» я ему не давал. Честно сказал, что практически расстановку сил на стройке мы уже сделали. Патоличев с доводами строителей согласился, хотя и предупредил, что «надо быть готовым к осложнениям».

 

В Магнитку зачастили проверяющие. Оставленный на бумаге без изменений план не был выполнен. Каких сил и нервов легендарному первому секретарю Челябинской области стоило «не дать ход ревизорскому делу» и «прикрыть» Дымшица – одному богу известно.

 

Для выплавки стали не хватало чугуна, и все силы магнитостроевцы сосредоточили на строительстве пятой доменной печи, специально создав для этого отдельное управление «Доменстрой». Строителям предстояло вынуть около 300 тысяч кубометров грунта, уложить многие тысячи кубов бетона и огнеупоров, смонтировать на домне 20 тысяч тонн металлоконструкций и оборудования, выполнить солидные объемы монтажных работ.

 

5 декабря 1942 года самая мощная в Союзе и Европе доменная печь выдала первый чугун. А уже утром следующего дня о пуске домны сообщил в сводке Совинформбюро Левитан…

 

Будет еще один стальной прорыв – уже в 1943-м. Магнитостроевцы приступили к новой – шестой – домне. В пересчете на танки, в день ее чугуна хватило бы на 350 боевых машин. Неслучайно эту стройку объявили всесоюзной комсомольской. Более пятидесяти заводов страны поставляли сюда оборудование. Никто так быстро в мире домны – этот сложнейший металлургический комплекс почти из 30 объектов – не строил. Союзники-американцы, побывавшие в Магнитке в годы войны, просто молчаливо ходили по строительным площадкам, пытаясь дотронуться руками – взаправду ли? И затем вспоминали предостережение Генри Форда: «Россия начинает строить… Только глупые могут думать, что мир всегда будет зависеть от нас… Нет, народы сделают так, как делает Россия…»

 

Причем, делает творчески. Каждый объект приносил что-то новое. На шестой домне, к примеру, впервые в практике строительства система сборки и подъем клепаных конструкций укрупненными элементами. Многие конструкции ставились на фундамент уже готовыми и даже выкрашенными. Придумали строители и свой вантовый деррик-кран, способный поднимать тонны конструкций на большую высоту.

 

 

Из-за шестой домны, к слову, Дымшиц впервые поссорится с директором ММК Носовым. Когда доменная печь уже была почти готова, выяснилось, что подъездные пути не справятся с возросшей вдвое нагрузкой по вывозу горячего шлака. Нужен еще один путь. Причем, ему пришлось бы пересечь несколько действующих путей. Единственный выход – туннель.

 

Дымшиц, конечно, возмущался – как же так, где вы, металлурги и проектировщики, были раньше, почему не включили эту работу в проект? Дело дошло до Тевосяна. Нарком, выслушав доклад, попросил:

 

- Вы в таких сложных условиях возвели печь. Сделайте еще одно чудо…

 

Наркому и фронту не откажешь. Начальником строительства тоннеля стал Петр Кононенко, рассчитавший до мелочей порядок работ. На бетонирование туннеля была направлена легендарная бригада Хабибулы Галиулина, которая еще в 1932 году в «бетонной спартакиаде» установила мировой рекорд по укладке бетона. Туннель копали уже в морозы, буквально вгрызаясь в землю; для бетонирования использовали электроподогрев. Через три недели туннель был сдан, а 25 декабря 1943 года новая доменная печь выдала первый чугун, приблизив великую Победу.

 

После войны Вениамин Дымшиц проработает в Магнитке еще год. Мог бы и дольше, но судьба снова сделает резкий разворот. В свой первый отпуск он уедет в сентябре 1946 года в Сочи.

 

Здесь, в санаторий придет телеграмма: «Немедленно вылетайте в Москву!» Он подумал, что что-то случилось на Магнитке. Лишь в кабинете министра П.А. Юдина ему сообщили, что на Урал он не вернется – его ждет Запорожский завод, где не осталось камня на камне…

 

У него будет много назначений. В начале 1960-х годов Дымшиц станет у руля государственного управления – будет работать заместителем Председателя Совета Министров СССР, возглавлять в разные годы Госплан СССР, СНХ, Госснаб, топливно-энергетический и строительный комплексы.

 

Но, как он сам признавался не раз, к Магнитке, к Южному Уралу прикипел душой крепче сварного шва. Прежние руководители иногда шутили: «У Челябинской области есть «свой человек» в Москве». И была в этой шутке большая доля правды. Дымшиц до конца дней, а умер он в 1993 году, помогал южноуральцам во многих их начинаниях.

 

Вячеслав ЛЮТОВ Олег ВЕПРЕВ