| Главная » Статьи » Южноуральские путевые заметки » Несекретная история: Озерск |
Хижина лесника Это не озерский топоним, но на «Маяке» хорошо известный – как и все, что связано с именем Игоря Васильевича Курчатова, которому город обязан своим рождением. Человек всегда старается хотя бы внешне и на время выстроить вокруг себя то, чего так не хватает по жизни. Курчатову не хватало тишины. Уроженец маленького уральского Симского завода – городка вдоль речной долины, зажатой горными хребтами, поросшими лесом – он волею судьбы оказался вершителем атомной истории. Один из любимых учеников академика Иоффе, Курчатов вплотную занялся ядерной физикой еще в начале 1930-х годов. В разгар Великой Отечественной войны, когда пришло сообщение разведки о первых экспериментах с атомным оружием, он готовит правительству доклад по проблемам урана. Как пишет Б.В. Брохович, с этого момента Игорь Васильевич «заложил свою буйную голову, заключив союз с дьяволом». Он перестает принадлежать сам себе. К нему приставляется круглосуточная вооруженная охрана в чине подполковников, которые посменно охраняют, пасут его». Ему открыты все кабинеты, в том числе и кабинет И.В. Сталина. Для нормальной жизни здорового человека нет времени, моральных и физических сил, нет тишины. Он делает ее сам. Вот и в Москве, на территории Института атомной энергии, будущего Курчатовского института, Игорь Васильевич выбрал самый укромный уголок в парке, высадил фруктовый сад, выстроил небольшой дом, который сотрудники института сразу же назвали «хижиной лесника». Курчатов, Борода, не возражал… Ротонда на Иртяше На Озерской площадке он тоже найдет такое место – на небольшом мысу на берегу Иртяша в окружении сосен. В 1948 году Курчатов поставит здесь небольшую деревянную беседку для уединения, оставив место бдительным полковникам за спиною, в лесу. Иртяш – озеро удивительное. Его настроение стремительно переменчиво, как мысли в голове. Оно может быть спокойным, тихим, что хочется бесконечно любоваться им и предаваться в неге. Но стоит набежать ветру, как озеро враз ощетинивается волнами, с шумом и пеной спешит к обрывистым берегам. Стоит тучам затянуть небо – и мир наполняется страхом и трепетом перед бушующей природой. Атомная энергия по своей сути точно такая же… Каменную ротонду, своего рода символ города, поставят в городском парке в 1951 году…
Курчатовская ротонда на берегу Иртяша Домик Курчатова Чуть выше – на восток, на солнце, которое поднимается над Козьим мысом – также в лесу недалеко от берега на скалистых утесах построили два небольших деревянных дома: один - для Е.П. Славского, второй - для И.В. Курчатова.
Домик Курчатова – конечно, не чета нынешним особнякам. Впрочем, Курчатову, всегда ценившему «солдатское дело», в хоромах было бы тесно, а вот в маленькой хате – в самый раз. Одноэтажный домик, сборный, щитовой, по финской технологии, поражал своей скромностью как снаружи, так и внутри. Обычная мебель, комод, кровать, столы, стулья – все это мог позволить себе и рядовой инженер, работавший на комбинате в то время. Исключение составляли большие напольные часы и телефоны правительственной связи. Этот домик несколько раз переносили, пока он, наконец, не занял место во дворе музея ПО «Маяк» и сам не стал музеем, где с максимальной точностью восстановлена бытовая обстановка великого ученого…
Как Борода совещания вел… Величие – понятие относительное. У Курчатова были все возможности, чтобы вознести своих сотрудников или стереть их в порошок. Есть удивительный парадокс: по всем воспоминаниям ветеранов «Маяка» руководитель атомного проекта Курчатов в Озерск словно не приезжал – зато приезжал Борода, свой, родной, близкий, о чем сразу разносилось по всем лабораториям, участкам, площадкам. «Борода приехал!» - и жизнь стремительно ускорялась. Как вспоминал Б.В. Брохович, Игорь Васильевич вынужден был выработать свой особый «курчатовский» стиль ученого-руководителя: кратко и точно излагать суть поручения или задания, всегда оставаясь внешне спокойным и уверенным в себе. Решать только самые крупные, глобальные, принципиальные проблемы, не размениваясь на мелочи, доверяя их другим специалистам.
У Курчатова была отличная память на поручения и имена. Даже спустя долгое время он называл человека по имени-отчеству и интересовался, как продвигается та или иная тема. Рассказывают, что после такого общения с Курчатовым, люди выходили окрыленными, готовыми горы свернуть. Импонировало и то, что он никого не «томил» в приемной – если встреча назначена, можно было прямо входить в кабинет. Не было и затяжных бесед: все четко, по делу, иногда с хорошей долей иронии, юмора. Вкупе с курчатовской энергией, великолепным «скородумством» и работоспособностью это давало отличные результаты. Как Борода мандарин ел… Естественно, «разносы» Курчатов тоже устраивал, и все знали, что виновным не поздоровится. Но это в случае «ЧП», необоснованного срыва задания. К тому же он очень чутко отличал бескорыстие от хитрости, талантливость от краснобайства, и это помогало ему ориентироваться в людях, чтобы не натыкаться на «пустое место». Все, что не мешает делу, не требует и наказаний. О Курчатове ходит байка, что однажды к нему пришел начальник пожарной охраны и доложил, что во внеурочное время «накрыл» влюбленную парочку в лаборатории. Реакция Курчатова была молниеносной: «Половые отношения пожарной опасности не представляют». Умел признавать и свои ошибки, к тому же в столь новом деле они были неизбежны, в том числе и в мелочах. Ветеран «Маяка» Б. Горобец вспоминал, как Курчатов в очередной раз приехал на «Аннушку» и в реакторном зале вынул мандарин из кармана и начал его чистить. «А там запрещено было есть – это первая заповедь. Делать замечание такому человеку неудобно, но все же собрались с духом и напомнили: «Игорь Васильевич, вы простите, но мандарин здесь чистить нельзя». Курчатов улыбнулся: «Ой, простите, забыл», — и убрал мандарин». Как Борода на лодочке катался… Напряженная работа на реакторе и химпроизводстве требовала разрядки. Даже вовремя брошенная шутка Курчатова поднимала настроение. «Если же он видел, что кто-то, совсем заработался и «клюет носом», отправлял отдыхать. А бывало после нескольких дней напряженной работы, если позволяла обстановка, на целый день отправлял всех на озеро». Он и сам был не против отдохнуть на озере и однажды за это чуть не поплатился. Б.В. Брохович вспоминал, как Борода как-то предложил ему прокатиться на лодочке по Иртяшу. Тем более что на острове в укромном месте были приготовлены все необходимые припасы плюс немудреная закуска. К компании присоединился и Е.П. Славский. Когда они были на полпути к острову, боец бдительной охраны открыл по «нарушителям» стрельбу из винтовки. Слава богу, он не был ворошиловским стрелком. Но и в этом случае Курчатов добился того, чтобы бойца не наказали. По главному проспекту С берега Иртяша в сторону вокзала уходит главный проспект Озерска – проспект Ленина, одна из самых красивых уральских улиц. Это достаточно редкий случай, когда ансамбль всего проспекта – от начала до конца – признается памятником архитектуры и историческим наследием. Проспект начинался с небольших двухэтажных домов, утопающих в зелени, и большой аллеей, разделяющей проезд, на которой до сих пор растут вековые сосны. Такая планировка была вызвана соображениями секретности – город должен был «спрятаться в лесу». Лишь после смерти Сталина, чьим именем изначально назывался проспект, требования секретности были несколько смягчены – и проспект пошел в рост: строили уже не в два этажа, а в четыре, да и две полосы раздельного движения слились в одну дорогу. В итоге появился знаменитый дом с башенкой, венчающий проспект – в 1950-60-е годы это здание являлось самым высоким в городе.
На площади Курчатова Площадь Курчатова не зря называют сердцем Озерска – это и первая площадь города, и центр его исторической части, и основа городского управления, и удивительное по красоте место. Площадь поражает четкой логикой, выверенностью линий, зеркальностью.
Действительно, здания на площади словно отражаются друг в друге: театр драмы и комедии вглядывается в здание центральной заводской лаборатории на другом конце площади. Бывший административный отдел, в котором ныне расположилась мэрия, отражается в здании музея ПО «Маяк». Контуры заводоуправления повторяет первый в городе универсальный магазин, который горожане по привычке называют старым «домом одежды». В начале 1950-х годов, как пишет Ю. Клепикова, площадь была главным местом для проведения праздников. Под Новый год здесь устанавливали большую елку и устраивали веселые праздники для детей. У площади было несколько названий: Советская, Центральная, Театральная. Лишь в 1978 году в канун 30-летия комбината она получила имя И.В. Курчатова. Тогда же был установлен памятник работы замечательного каслинского скульптора А.С. Гилева. Точно такой же памятник Курчатову стоит в Снежинске на территории ядерного центра.
К слову, под озерским памятником заложена капсула с письмом к потомкам с просьбой помнить имена тех, кто создавал отечественную атомную промышленность. Человек в истории На поверку, так и выходит – в самом характере площади заложено, что современность с ее постоянными и бесконечными проблемами каждый раз вглядывается в историю. Рядом с администрацией города, к примеру, установлен мемориальный комплекс с именами почетных граждан Озерска. Кстати, «доски почета» - обязательный атрибут любого завода, входящего в состав комбината. Но главным хранителем истории является музей. Парадоксально, но он словно «вырос из будущего» - над его центральным входом «горит» пионерский костер. Суть в том, что первоначально здесь располагался первый городской Дом пионеров – все здание было отдано на откуп подрастающему поколению. Музей трудовой славы ПО «Маяк» появится здесь лишь в 1983 году…
Хэнфорд отдыхает «Жизнь для многих оказалась неинтересной, так как никаких развлечений не было, если не считать самых простых. У нас не было ни симфонических оркестров, ни опер, ни театров, ни лекций на какие-либо просветительские темы…» Такую грустную картину строительства атомного завода, аналогичного «Маяку», в американском Хэнфорде рисовал в воспоминаниях руководитель Манхеттенского проекта генерал Л. Гровс. Жизнь нужно наполнять событиями. В этом И.В. Курчатов был убежден целиком, создав в Озерске совершенно иную культурную атмосферу, добившись значительных средств на строительство учебных заведений, клубов, театров, стадионов, библиотек. «Где нет хорошей оперы, там не будет и хороших ученых» - благодаря именно этой логике, взаимосвязи первый театр в Озерске появился раньше, чем был запущен первый атомный реактор. Свой Ленком Это случилось 28 октября 1948 года в только что отстроенном двухэтажном деревянном здании клуба имени Ленинского комсомола. Открывали первый театральный сезон знаковой постановкой – спектаклем «Павел Корчагин». Знаменитый герой Николая островского должен был подчеркнуть мужество и выдержку людей в первые годы строительства. Эту тему выбрал основатель театра, офицер, прошедший поля сражений Великой Отечественной войны, режиссер Владислав Оссовский.
В своем названии озерский «Ленком» не стал придумывать ничего особенного – перенял имя Максима Горького от Кыштымского театра, чьи актеры и составили основу первой труппы. А в 1950 году произойдет эпохальное событие – театр переедет из клуба в свое собственное новое здание на площади Курчатова. Весь мир – театр 9 августа большой просторный зал на 700 мест не смог вместить всех желающих на первой премьере. Шел спектакль по пьесе А.В. Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». Эта простенькая комедия о похождениях игрока-пройдохи, решившего выгодно жениться, словно «переключала мозги» атомщиков, погружая их в дворянские гнезда середины XIX века. К слову, зал был полон далеко не всегда. Рассказывают, что когда в Озерске появился свой симфонический оркестр (а это большая редкость для маленького города), на одном из концертов музыкантов было больше, чем зрителей. Но среди последних был И.В. Курчатов, любивший и понимавший классическую музыку. По его заявкам, собственно, и сыграли концерт. И все же постановки озерского театра всегда были яркими событиями для города. Ставились не только драматические спектакли – одно время в театре серьезно увлеклись… опереттой, музыкальной комедией, и актеры подарили зрителям более 40 постановок. Об актерах тоже заботились основательно – первый дом для них был построен практически одновременно с новым зданием театра. Кстати, саженцы голубых елей, которые сегодня украшают площадь, Игорь Васильевич привез из Сибири и лично их высадил…
Озерский театр драмы и комедии "Наш дом" Колючий проспект Как-то, выступая на одном из собраний, Е.П. Славский убежденно и горячо доказывал партийному активу: - Речь идет не просто о строительстве жилья, речь идет о строительстве города. Мы хотим построить прекрасный город и в самый кратчайший срок… Город и вправду строился стремительно. Уже появилась привокзальная площадь, будущая площадь Ленина; застраивались улицы, примыкающие к главному проспекту. Параллельно ему строился еще один – проспект Победы (Берии).
Воспоминания об этом строительстве остались жутковатые. «Части будущих улиц, а порой и целые кварталы, обтягивались вдоль строящихся домов колючей проволокой, - рассказывали горожане. - Это называлось «делать зону». При строительстве проспекта зону сделали практически на всем его протяжении. Каждый день, утром и вечером, по улице двигались колонны заключенных в окружении конвоя и в сопровождении овчарок. Проспект построили в рекордные сроки – практически за год». Не можешь – научим… Проспект Победы вышел строгим, архитектурно отчетливым, словно на века. Именно здесь появится первый политехникум - забота о будущих специалистах была производственной необходимостью. История создания спецтехникума, который станет филиалом Московского инженерно-физического института, МИФИ, достаточно занятна. Суть в том, что первые студенты сами сюда не пришли – в 1949 году преподаватели техникума разъехались по городам собирать перспективную молодежь с фабрично-заводских училищ. В итоге, как рассказывает Б.В. Брохович, «из центральных областей России приехали 800 девочек и мальчиков, «фабзайчат». Помню, многие из них были маленькие, недоросшие, недокормленные - дети войны. Но работали здорово. Большинство осталось - окрепли, создали семьи, укоренились на Урале…» Свое новоселье филиал МИФИ стравил в 1952 году. Естественно, все дисциплины и спецпредметы были «заточены» под потребности комбината, а лекции читали, выкраивая время от производственных вопросов, все тот же И.В. Курчатов, А.А. Бочвар, А.П. Александров, А.С. Никифоров А.Д. Гельман и другие видные ученые.
…не хочешь – заставим Военная дисциплина была и в отношении медицины. Кстати, одна из первых поликлиник в Озерске появится как раз на «колючем» проспекте, который «упирается» в медгородок. Строительство медгородка активно велось еще с 1946 года. Причем, на первых порах ничего капитального не было: использовались походные госпитали, которые прибывали на стройку вместе с воинскими частями, строились бараки, в которых разместились поликлиника, больница, детский сад. Амбулатории открывались во всех поселках: как для заключенных и военных строителей, так и для вольнонаемных. Комплектовались больницы в основном за счет офицеров-медиков, которые направлялись сюда штабом Уральского военного округа. Практически все они имели опыт работы во фронтовых условиях. Этот опыт и пригодился – за время строительства комбината удалось минимизировать количество смертей и не допустить эпидемий. Позднее в лечебных делах проявится озерская специфика, связанная с радиологией и лучевой болезнью, и будет открыт специализированный институт биофизики. Улица Музрукова В тени старого парка и медгородка берет свое начало улица Бориса Глебовича Музрукова, директора комбината на рубеже 1940-1950-х годов, - и устремляется к современным многоэтажным микрорайонам, словно связывая поколения озерчан. Это символично, учитывая одну «историческую ошибку» генерала. В архиве сохранился его приказ 1951 года. Борис Глебович совершенно искренне писал, что «1952 год, видимо, явится завершающим годом строительства нашего социалистического города со всем комплексом жилых, административных и соцкультбытовых зданий и сооружений, включающих внутригородские дороги, благоустройство и озеленение». Строительство города идет до сих пор, и одна из самых длинных улиц Озерска тому свидетельство… Принять решение Судьба Б.Г. Музрукова удивительна. Выходец с берегов Ладоги, бывший детдомовец и выпускник Ленинградского технологического института, Музруков накануне Великой Отечественной войны возглавил крупнейшее на Урале предприятие: «Уралмаш». Ему было всего 35 лет. И ничего – справился, в кратчайшие сроки наладил выпуск корпусов для тяжелых танков КВ и знаменитых Т-34. В партийных характеристиках тех лет за ним закрепилась репутация специалиста «по решению сложнейших производственных задач в условиях дефицита времени и ресурсов». Это и предопределило его переход в атомную отрасль.
На озерскую площадку Борис Глебович приедет в 1947 году. Л.П. Сохнина вспоминала: «На работников комбината Борис Глебович произвел самое благоприятное впечатление: высокий, стройный, красивый, с проницательными голубыми глазами, в генеральском кителе с золотой звездой на груди. Манера поведения - спокойная, уверенная. Внешне Музруков был суховат, вежлив, говорил мало, но умел слушать людей, быстро принимал решения и требовал безукоризненного их выполнения». Позднее эта «скорость и непосредственность решений» не позволит ему остаться в Москве, с ее бесконечными кабинетами главков и ворохом бюрократических бумаг. В 1955 году его назначат директором в Саров, и Б.Г. Музруков 20 лет отдаст легендарному институту. Именная водочка Напряжение в годы становления комбината было колоссальным. Музрукова практически не видели дома, а жил он в небольшом коттедже с семьей. Родственники вспоминали, как однажды он пришел с работы крайне уставшим, чувствовал себя плохо (сказывались последствия перенесенного еще в юности туберкулеза). В это время раздался телефонный звонок, и требовательный мужской голос сказал: «Музрукова ко мне!» Звонил Берия. Ответ домашних, что генерал отдыхает, естественно, не принял и сказал уже Музрукову: - Ты там лежишь или стоишь? А то ведь я и посадить могу. Борис Глебович, несмотря на недомогание, собрался и отправился на комбинат… Конечно, дома ему пытались создать все условия. Его жена Анна Александровна была отличной хозяйкой. Вот только семейные обеды считались праздником – посредине дня не выбраться. Для общения оставался ужин. Анна Александровна, кстати, ставила для мужа специальную водочку на инжире, изюме и корочках лимона, которую друзья и гости сразу окрестили «музруковкой». За ужином тоже приходилось решать различные вопросы: как идут городские дела, где закупить для горожан молодую картошку, какую машину отправить в Алма-Ату за яблоками… Но главным детищем оставался комбинат, ежедневно ставивший перед директором все новые вопросы. В.Л. | |
| Просмотров: 1679 | |
| Всего комментариев: 0 | |